На языке улиц. Рассказы о петербургской фразеологии - Синдаловский Наум Александрович. Страница 21
В 1881 году наследники Берда продали завод акционерному обществу франко-русских заводов, которое уже в наше время стало составной частью знаменитых ныне «Адмиралтейских верфей». Но имя славного британца Чарлза Берда, об успехах которого с доброй завистью рассказывали друг другу петербуржцы, не затерялось во времени, навеки оставшись в арсенале городского фольклора.
В этой удивительной пародии на формулу из учебника средней школы для нас важны обе составляющие: и гопники, и лиги. Лига является производным от Лиговского проспекта — одной из известнейших магистралей Петербурга. Если считать, что по трассе будущего проспекта еще задолго до Петербурга проходила старинная Большая Новгородская дорога, связывавшая Новгород и Москву с многочисленными малыми поселениями в устье Невы, то следует признать, что Лиговский проспект — это старейшая городская магистраль. Новгородская дорога проходила по самой возвышенной, а значит, и наиболее сухой части этого края. В этом можно убедиться и сегодня. Посмотрите с Лиговского проспекта в сторону отходящих от него улиц и переулков. Все они, включая Невский проспект, сбегают вниз.
В 1718–1725 годах из речки Лиги по трассе будущего Лиговского проспекта был прорыт канал для питания фонтанов Летнего сада. После разрушительного наводнения 1777 года, когда многие фонтаны погибли и их решили уже не восстанавливать, Лиговский канал утратил свое значение. За ним перестали следить, и он превратился в хранилище нечистот и источник зловония. Петербургская идиома «Лиговский букет» означает именно запах застойной воды Лиговского канала. В 1891 году бóльшая часть канала была забрана в трубу. Над ней проложили так называемые «Лиговские сады», или «Бульвары». Очень скоро это название стало нарицательным. Им стали обозначать места скопления всяческой шпаны, хулиганов, проституток и других асоциальных элементов.
Репутация Лиговского проспекта стремительно падала. Этапы этого падения отмечены в петербургско-ленинградском фольклоре: «Лиговский хулиган», «Лиговская шпана», «Б… лиговская» — идиомы, хорошо известные не только окрестным жителям, но и всему городу. В 1920-х годах на «Лиговке», или «Лигов-стрит», как ее тогда называли, в помещениях гостиницы «Октябрьская» вблизи Невского проспекта было организовано Городское общежитие пролетариата, куда свозили на перевоспитание всех отловленных в Петрограде беспризорников. По тогдашней неизлечимой страсти к аббревиатурам общежитие называли «ГОП» (Городское Общежитие Пролетариата), а его малолетних обитателей — «Гопниками». Очень скоро эти маленькие полуголодные разбойники стали притчей во языцех и без того неспокойного города. Они вызывали постоянную озабоченность властей и неподдельный страх обывателей, запечатлевшиеся в городской фразеологии — от формулы социальной обстановки на Лиговке: «Количество гопников определяется в лигах» до негодующего: «Вы что, на Лиговке живете?!».
В те же 1920-е годы Лиговка превратилась в общегородской центр сбыта наркотиков. Наркоманы называли проспект «Фронтом» — на «Фронте» можно было легко приобрести кокаин «в любых количествах и в любое время».
На Лиговке, или «Лигáвке», как иногда презрительно произносили петроградцы, обыкновенные добропорядочные граждане старались не появляться. Зато с удовольствием пересказывали анекдоты о ней. Один из них более чем самокритичен: «Пристала на Лиговке брюнетка. Через час будет считать мои деньги своей собственностью». Согласно другому анекдоту, общество «Старый Петербург» ходатайствовало о сохранении за наиболее хулиганскими частями Лиговской улицы старого названия «Лиговка» — в честь Лиги Наций. Известно, что в то время отношения Советского Союза с этой всемирной организацией складывались не самым лучшим образом.
На Лиговке и сегодня есть места, которые вызывают тревогу законопослушных граждан, особенно в вечернее время. Это в первую очередь район Московского вокзала, угол Разъезжей улицы у громадного современного дома № 107, который в народе известен как «Утюг», или «Серый дом», и пересечение Лиговского проспекта с Курской улицей. Здесь находится так называемый «Курский пятачок», или «Курская дуга», где еще с советских времен в изобилии были сосредоточены многочисленные распивочные заведения и винно-водочные магазины.
«Кресты» — это фольклорное название комплекса зданий знаменитой тюрьмы на Арсенальной набережной. Здесь, в самом центре рабочего Петербурга, рядом с Финляндской железной дорогой, на территории, ограниченной Невой и Симбирской улицей, в 1890 году был выстроен мрачный, из красного кирпича, изолятор специального назначения. В комплекс, кроме собственно тюремных помещений, входят церковь и здания специальных служб. Все тюремные и служебные строения объединены переходами и в плане образуют несколько крестов, за что изолятор и получил свое широко и печально известное прозвище. В центре каждого креста возвышается сторожевая башня. От города тюрьму отделяет глухая кирпичная стена.
Тюремный комплекс «Кресты». Современное фото
Автором и строителем тюремного комплекса был известный петербургский зодчий А. О. Томишко. По преданию, по окончании строительства Томишко был вызван к царю. «Я для вас тюрьму построил», — не очень удачно отрапортовал зодчий. «Не для меня, а для себя», — резко проговорил император и неожиданно прервал аудиенцию. Согласно расхожей легенде, проект предполагал строительство тысячи одиночных тюремных камер. На самом деле их оказалось 999, но в народе говорят, что существует и тысячная, в которой «томится дух Томишки», как витиевато каламбурили «знатоки». Якобы несчастный архитектор был заживо замурован в одной из камер. Одни говорили, что так, мол, исполнилось невольное пророчество императора, другие утверждали — чтобы секрет постройки умер вместе с его автором.
Несмотря на то что «Кресты» были построены чуть ли не через сто лет после смерти Екатерины II, инициативу их возведения фольклор приписывает именно этой императрице:
Об условиях содержания подследственных в тюремных камерах можно только догадываться. Трехэтажные железные нары, зарешеченное окошко, пропускающее узкую полоску дневного света, «толчки» — унитазы на местном жаргоне, которые, если верить тюремным преданиям, заменили параши только в 1950-х годах. Говорят, деньги на проведение канализации выделил из своих Сталинских премий авиаконструктор А. Н. Туполев. Во время войны он будто бы какое-то время сидел в «Крестах» и, как рассказывают «очевидцы», навсегда запомнил «вонь общей параши».
Пресловутое тюремное братство в «Крестах» имеет свою специфику. Мы знаем, что крестовые братья в буквальном смысле — это люди, заключившие союз на вечную дружбу, закрепив его обменом нательными крестами. (Вспомните князя Мышкина, который в романе Достоевского «Идиот» обменивается крестами с Рогожиным.) В «Крестах» же «Крестовые братья» — это братья по заключению, то есть вообще все, кто хоть раз побывал в этой тюрьме. Оказаться в ней на тюремном жаргоне называется: «Креститься». Это почти то же самое, что принять веру. Раз и навсегда. Навечно. Вот откуда у знаменитой питерской тюрьмы появился жаргонный синонимический ряд: «Якорь», «С чего начинается родина», «Академия». В советское время этот список пополнился микротопонимами: «Красная Академия», «Мусоропровод» и даже «Акционерное общество закрытого типа „Кресты“». Среди канонических блатных татуировок есть четыре так называемых «перстня». Два из них предназначены для женщин и читаются как «Прошла „Кресты“», один — для мужчин — «Прошел „Кресты“» и один общий «перстень» — «Проход через „Кресты“ в зону».