Прорыв - Дрейк Дэвид Аллен. Страница 40

— Это не лишено смысла, — заметил Бродский. — Меня зовут Бродский, а это Анна.

Анна пожала Посреднику руку и сказала:

— Наличие общего языка сильно упрощает дело. Мы хотим узнать все о вашей цивилизации. И рассказать о своей.

— Разумеется, ведь это обычная практика, — подтвердил Тони.

— Кроме того, мы желаем осмотреть планету, — прибавил Бродский. — Посетить ваши города, послушать музыку и все такое.

— Конечно. Все гости обычно хотят того же, — сказал Тони. — Пойдемте, я отведу вас в Дунгрул.

— С удовольствием, — сказала Анна. — А мы найдем там вашего лидера — президента, генерального секретаря или кто он у вас?

— Собственно говоря, он довольно занятой человек, — ответил Тони. — Я уполномочен представлять его.

— Мы должны встретиться с ним до нашего отлета, — заявила Анна, и тон ее не оставлял сомнений в том, что так или иначе это будет выполнено — коли возможно, так мирным путем, а нет, так любым другим.

О вторжениях чужаков элерои знали все. Они пережили такое великое множество вторжений, что каждый раз во время очередной высадки представителей других планет, элерои только пожимали плечами и говорили:

— Ну вот, снова эти чужаки хотят втянуть нас в свои суетные делишки.

Хорошо еще, если чужеземцы прилетали с визитом вежливости. Их любопытство было понятным, хотя и несколько утомительным. Обычно, не встретив сочувствия местного населения, они просто улетали обратно. Впрочем, никто не отказывался поддержать с ними беседу, попозировать перед камерой и на прощание помахать рукой.

Гораздо хуже, если такие гости натыкались на развалины, поражавшие их воображение. Большинство визитеров просто помешались на древних руинах.

Элерои, ясное дело, позаботились о том, чтобы спрятать свои памятники старины под купола и перекрытия. Но несмотря на все ухищрения, некоторые особенно настойчивые пришельцы нет-нет да и отыскивали спрятанное.

Столь же часто, как визитам вежливости, даже, пожалуй, еще чаще элерои подвергались процедуре получения подарков от доброхотов. В принципе, у них не было предубеждения против подобных подношений. Дарителям дарение доставляло удовольствие и вреда никому не приносило. Но все дары так или иначе оседали на тщательно замаскированных складах, поскольку самим элероям были ни к чему.

Некоторые исследователи посещали Хазару с целью изучения элеройской культуры. Они отличались добросовестностью, честностью, эрудицией, но были опасны, поскольку часто задерживались на долгие годы, приставали ко всем с занудными вопросами и привозили с собой многочисленный персонал. Элерои пытались остудить их исследовательский пыл, демонстрируя произведения искусства, на которые не польстился бы даже индеец из Матагальпы с продетой сквозь нос костью, и выдавая этих чудовищных уродцев за высшие достижения своей культуры. По сути дела, элерои научились изготавливать живописные поделки, которые ни одно разумное существо в здравом уме и трезвой памяти никогда не решилось бы выставить на обозрение у себя в доме. Это было единственное средство борьбы с заезжими коллекционерами, но в некоторых случаях не срабатывало даже оно.

По природе своей элерои хилые, тяжелые на подъем, ленивые и к тому же чересчур умные лишь наполовину. На беду, они не умели скрывать свой ум — чем и выдавали свою игру — потому что высшей наградой считается у них оценка по заслугам. По счастью, большинство незваных гостей сами оказывались либо недостаточно умными, либо слишком самоуверенными и консервативными, чтобы замечать подобные нюансы.

Чаще всего элеройский прием срабатывал. Чужаки прилетали, сколько-то болтались по планете и отправлялись восвояси, оставляя элеройцев заниматься своими делами. Но иногда в события вмешивалась судьба, а уж ей противиться не дано никому.

Должно быть, именно судьба и привела сюда таких людей, как Бродский с Анной.

— А далеко до Дунгрула? — спросил Бродский.

— Около пяти ли, — ответил Тони. — Наш ли равен 1, 002 вашего стандартного километра. И боюсь, придется пройти их пешком.

— Разве у вас нет транспортных средств? — спросила Анна.

— Мы их пока не изобрели, — ответил Тони. — Видите ли, мы очень поздно открыли колесо.

— К счастью, наш транспорт у нас с собой, — сказала Анна. — Бродский, не покажите ли вы ему автолет.

Бродский сходил в складской отсек и вернулся с большим ящиком, величиной примерно с земной гроб. Он выкатил его наружу — ящик был на колесиках, сказав, чтобы все отошли в сторону, откинул защитную защелку и нажал на кнопку с надписью «Сборка». Ящик раскрылся, обнажив набор стержней из алюминиевого сплава, способного запомнить форму, и небольшую двигательную установку. Вся конструкция быстро сама собралась в летательный аппарат.

— Замечательно, — сказал Тони и полез вслед за Бродским и Анной внутрь автолета. Там было тесновато, но им удалось разместиться. Бродский поднял аппарат в воздух и завис метрах в ста над землей.

— Дунгрул вон там, — показал Тони. — Можете ориентироваться на столб дыма.

— А откуда идет этот дым? — спросила Анна.

— Из трубы новой фабрики дыма.

— И что производится на этой фабрике?

— Ничего. Ничего кроме дыма.

— Но в этом нет никакого смысла, — сказала Анна.

— Наоборот, смысл совершенно очевиден, — возразил ей Тони. — Решить, что будет выпускать эта фабрика можно и потом. Сперва нужно определить, можно ли выносить этот дым.

Дунгрул оказался большим, изрядно запущенным поселением с ветхими зданиями и грязными улицами. Тони обратил внимание спутников на главные местные достопримечательности — дом Гильдии Нищих, Министерство Социального Обеспечения, ресторан «Обжора». По улицам бродили немногочисленные, неопрятно одетые прохожие подозрительной наружности, демонстрировавшие поразительное разнообразие многочисленных болячек.

— Очень интересно, — объявила Анна после экскурсии. — А теперь нам пора возвращаться на корабль. Не посетите ли вы нас еще раз завтра утром?

— Разумеется, — ответил Тони. — У нас осталось еще кое-что достойное осмотра. Например, горы Камаранг, возносящие свои вершины на высоту более километра. Или река Моут, средняя глубина которой составляет три метра, разлившаяся в самой широкой части почти на сто.

— Нас не интересуют горы и реки, — сказала Анна.

— И разве можно винить вас за это? — ответил Тони с грустной улыбкой. — В конце концов, каждому ясно, что мы отнюдь не процветаем, кроме того, не слишком изобретательны и даже не очень умны. Но мы постараемся по мере сил развлекать вас, пока вы не отбудете в поисках более перспективных миров.

— Не понимаю, зачем так уничижать себя, — сказала Анна. — Нет никаких особых проблем, которые нельзя было бы разрешить при помощи витаминов и продуманной системы образования.

— Витамины — это неплохая мысль, — согласился Тони. — Может быть, вы оставите нам немного перед отлетом?

— Мы пока еще не собираемся улетать, Тони, — твердо сказала Анна. — Завтра мы обсудим, как нам встретиться с вашим лидером, чтобы доказать ему все преимущества присоединения к нашему Альянсу — как физические, так и моральные.

— Не сомневаюсь в том, что Афтенбаю, Лорду Хазары, будет любопытно узнать вашу точку зрения.

— Лучше, если бы это было так.

— Но хочу предупредить вас заранее: честно говоря, мы, элерои, не любим присоединяться к кому бы то ни было.

— Теперь все изменится, — заверила его Анна. — Человечество ведет войну. Ожесточенные бои идут по всему космосу. На кон поставлено наше существование и ваше тоже. Вам придется выбирать чью-нибудь сторону и вступить с нею в связь. И этой стороной должны быть мы.

— Я передам ваше мнение Афтенбаю, — сказал Тони. — Но вряд ли ему это понравится.

— Какую связь она имела, в виду? — спросил Афтенбай. — Я хочу сказать, не в буквальном же это смысле, а?

— Думаю, что она имела в виду союз, независимый Альянс, представителем которого она является, — ответил Тони.

— Ах да, наверное, говоря «мы», она имела в виду группу планет, — произнес Дентон. — Среди варваров принято заключать союзы для борьбы с другими союзами. Похоже, они хотят, чтобы мы присоединились к ним. Ишь ты, прямо чуть ли не силой пихают.