Удар судьбы - Дрейк Дэвид Аллен. Страница 33

Голова полководца находилась ниже парапета, она отдыхала на идущей под углом стене траншеи. Он слишком устал, чтобы поднимать ее. Велисарий слышал отдаленные звуки приказов, выкрикиваемых на хинди, которые долетали издали, с низу склона.

— Что они делают, Маврикий? — спросил он.

— Основная атака ложится на плечи йетайцев. Ничего необычного, просто прямой бросок вверх по склону. На своих двоих. Они только что закончили выстраиваться. — Он недоверчиво хмыкнул. — Причем в хорошие линии. Значительно лучше, чем построения варваров, которые я видел раньше.

— Они не совсем варвары, — заметил Велисарий. Он сделал попытку поднять голову, но практически сразу же от нее отказался. — Да, конечно, они ведут себя, как варвары. Малва подбадривают их, чтобы они вели себя варварски, хотя йетайцам и не требуется особое подбадривание. Хотя они теперь уже на протяжении трех поколений являются неотъемлемой частью правящего класса малва. Чтобы ты имел верное представление о йетайцах, знай, что все их офицеры грамотные. Сверху вниз до ранга, эквивалентного нашему пентарху. — Маврикий еще раз хмыкнул. С другой стороны Велисария послышался недоверчивый (и отчасти недовольный) возглас Валентина:

— Ты, наверное, шутишь!

Велисарий улыбнулся. Отношение Валентина было понятно. Даже в римской армии с относительно демократичными традициями не более половины офицеров ниже ранга гектонтарха умели читать и писать.

Сам Валентин считался гектонтархом. Это был современный греческий эквивалент старого латинского центуриона — командующего сотней. Но в случае Валентина ранг являлся почетным титулом. Валентин никем не командовал. Его работа в паре с Анастасией заключалась в защите Велисария — полководец должен остаться жив на поле брани.

Валентин был почти неграмотен. Он мог без чьей-либо помощи подписать свое имя и разобраться с простым посланием. Но он никогда даже не пытался читать книгу. Если бы кто-то когда-то предложил это ему…

— Тебе когда-нибудь следует прочитать книгу, — спокойно заметил Анастасий. — Было бы полезно для тебя, Валентин.

— Ты, наверно, шутишь, — последовал ответ, сопровождающийся шипением.

«Он, наверно, шутит», — эхом повторил Эйд.

Слушая перепалку, Велисарий широко улыбнулся. Анастасий был грамотен, и совсем не едва. Огромный фракийский катафракт читал все книги, до которых мог добраться, в особенности по философии. Но его отношение к чтению для римского солдата было нетипично, может, даже лучше сказать — экстраординарно.

Анастасий сам приписывал эту особенность тому факту, что его отец — грек. Но Велисарий так не думал. В римской армии было много неграмотных греческих солдат, так же не интересовавшихся грамотой, как и любой гунн. Велисарий подозревал, что навязчивая идея Анастасия с философией скорее имеет природу личного протеста. Этот человек был таким огромным, таким сильным и таким жестоким внешне, что, как думал Велисарий, Анастасий обращается к чтению, как способу уверить себя, что он все-таки человек, а не великан-людоед.

Мысль о великанах-людоедах вернула его к настоящему моменту. Хотя йетайцы и обучены грамоте, но ближе всего подошли к великанам-людоедам из всех существ, которых когда-либо встречал Велисарий.

«Ты бы лучше приготовился и собрался с силами, дедушка, — пробормотал Эйд. — Великаны-людоеды уже идут».

Велисарий услышал, как забили барабаны.

— Они идут, — сказал Маврикий. Говорил он тихо, как и обычно, очень мрачным и холодным тоном. — Какие яростные ублюдки! Никому не нужно их гнать вперед. Идут, как голодные волки за хромой антилопой.

Велисарий достаточно восстановил силы. Он слегка крякнул от усилия, когда поднимался. Потом посмотрел через парапет.

Йетайцы шли в атаку по горному перевалу. Но на них Велисарий только бросил поверхностный взгляд. Он и раньше видел йетайцев в действии, и его не удивило ничто из увиденного — ни ярость их атаки, ни то, что им удавалось поддерживать относительно ровное построение, несмотря на то что они взбирались по усыпанному камнями склону. Да, определенно, атака впечатляла. Но ничто в мире не впечатляло так, как атака тяжелой персидской конницы. А Велисарию в прошлом приходилось отражать атаки персидской конницы, и он побеждал армии, частью которых они являлись.

Он провел еще немного времени, оценивая кшатриев, которые сопровождали йетайцев. В империи малва только эта военная каста использовала пороховое оружие. Фактически везде, за исключением армии Дамодары, они держали монополию на это оружие.

Кшатрии распределились среди рядов наступающих йетайцев. Все они несли гранаты — по одной в руке, еще по несколько висели на нагрудных патронташах. В свободных руках держали кремни, чтобы поджечь запалы.

Конечно, никто из кшатриев не шел в первых рядах. Гренадеры надевали только легкие доспехи и не могли надеяться противостоять римским солдатам в рукопашной. Но Велисария впечатлило то, что кшатрии в армии Дамодары, в отличие от увиденного им в других армиях малва, не держались позади.

Здесь также был очевиден стиль руководства Дамодары. Со временем избалованные кшатрии малва растеряли многое из воинской безжалостности и суровости, которыми обладала воинская каста в других индийских обществах. Кшатрии из раджпутов откровенно их презирали. Казалось, Дамодара восстановил старые традиции. Эти гренадеры, идущие в атаку вверх по склону рядом с размахивающими мечами йетайцами, не походили на надменных лентяев, которых Велисарий видел в Индии.

Но он с облегчением увидел, что их все равно немного. Недостаточно, чтобы повлиять на расклад сил в предстоящей битве. Только один из двадцати вражеских солдат, идущих в атаку, нес гранаты. Это было даже меньше, чем обычно. Какой бы оружейный комплекс ни удалось создать Дамодаре, он очевидно не мог похвастать объемами производства. Велисарий подозревал, что Дамодара делает то, что сделал бы он сам — фактически сделал, когда создал свой оружейный комплекс под руководством Иоанна Родосского. Концентрируйся на качестве, а не количестве. Построй несколько хороших пушек, усовершенствуй ракеты. Лучше так, чем выпускать потоком простые гранаты.

Взгляд полководца вскоре оказался прикован к вражеским флангам, где собралась конница раджпутов. Они представляли реальную угрозу, Велисарий не сомневался, что в состоянии справиться с атакой йетайцев. Он приготовил свой сюрприз, у задней части склона. Но, так же как и Дамодара, Велисарий не смог произвести пороховое оружие в большом количестве. Его собственная тысяча мушкетеров сможет сразить йетайцев, но…

Его мысли прервал голос Эйда. В словах кристалла было немного раздражения. Легкая примесь раздражения и много беспокойства. «Они не мушкетеры. Не настоящие мушкетеры. Мушкетеры восемнадцатого столетия могли сделать три выстрела в минуту. Но у них были кремневые ружья. У тебя даже нет таких хороших аркебуз, какие были у солдат Густава Адольфа, а они не могли стрелять больше…»

Эйд замолчал с ментальным эквивалентом вздоха отчаяния. Они с Велисарием уже спорили об этом. Как и всегда, когда спор включал чисто военные вопросы, мнение Велисария имело решающее значение.

Полководец не стал утруждать себя ответом. Он был слишком занят изучением раджпутов.

Неудивительно, что Велисарий увидел большую часть конницы раджпутов — две трети по его оценке, собравшейся на правом вражеском фланге под командованием Шанги. Перевал, где встал Велисарий, имел форму седла. Склоны перевала не являлись просто отвесными скалами, а имели закругленную форму. Склон слева от Велисария поднимался почти полого. Если йетайцам удастся справиться с центром римских войск, то Шанга без особого труда проведет массированную кавалерийскую атаку на римский левый фланг. Конечно, Велисарий точно так же оценил местность, как и Дамодара с Шангой. И поэтому поставил свои самые тяжелые войска, греческих катафрактов под командованием Кирилла, слева. Он удержит центр и правый фланг при помощи более легких сирийцев и новых подразделений мушкетеров и пикинеров.