Удар судьбы - Дрейк Дэвид Аллен. Страница 66

При виде дипломатов из брахманов, сидящих перед императрицей, глаза Ирины засверкали.

«Я покажу вам, что возможно. Дураки!»

Пришло время. Послы представили свои предложения. Дададжи суммировал ситуацию. Оставалось только принять решение императрице.

Ирина не смогла бы объяснить маленькие движения головой и руками, и глазами, которые привлекли внимание Шакунталы. Не могла и сама молодая императрица. Но две женщины провели много часов во время частных и официальных бесед. Ирина знала, как подать сигнал императрице, точно так же, как императрица понимала, как интерпретировать эти сигналы.

Голова Шакунталы повернулась к Ирине. Вероятно, большинству наблюдателей глаза императрицы казались яркими, как и всегда. Но Ирина чувствовала тупое смирение в этом императорском взгляде.

— Я хотела бы послушать римского посла, — заявила Шакунтала.

Как и всегда во время официальных мероприятий, голос императрицы поражал. Да, юный, по тембру. Но только что выточенный клинок — это все равно меч.

Среди дипломатов начал подниматься легкий шум. Глаза Шакунталы резко вернулись к ним.

— Я слышу возражения? — спросила она. — Среди вас есть кто-то, желающий высказаться?

Шепот прекратился. Глаза Шакунталы напоминали железные ядра. Ее часто называли Черноглазой Жемчужиной Сатаваханы. Черный, несмотря на всю свою красоту, может быть ужасающим цветом.

Черное железо ударило по глине.

— Вы посмеете возражать? — прошипела она. — Вы? — Статуя шевельнулась, слегка. Богиня легким движением руки отмахнулась от насекомых.

— После того как малва покорили Андхру и вывесили мешок из кожи моего отца, как трофей Шандагупты, что вы сделали?

Статуя презрительно ухмыльнулась.

— Вы дрожали и выли, и скулили, и пытались спрятаться в своих дворцах. — Заговорила богиня. — Рим — только Рим — не стал съеживаться перед зверем.

Следующие слова Шакунтала произнесла сквозь стиснутые зубы.

— Не сомневайтесь в одном, вы, дипломаты. Если малва падут, то копье, которое положит это чудовище, будут держать римские руки. Не наши. Одни мы не сможем сделать это — даже если мы все объединимся. Наша задача — защищать Деканское плоскогорье и делать все возможное, чтобы изувечить зверя.

Дипломаты склонили головы. Эти брахманы, несмотря на все свое образование, оставались ограниченными людьми, поглощенными собой в такой степени, что Ирина, привыкшая к римскому космополитизму, часто находила это поразительным. Но даже они к этому времени знали имя Велисария. Странное имя, иноземное, но тем не менее легендарное. Даже в Южной Индии, даже в Юго-Восточной Азии слышали про Анату. И Нехар Малку, где Велисарий утопил войска малва.

Шакунтала не сводила взгляда со склоненных голов, не смягчаясь целую минуту. Черное железо так же тяжело, как и крепко. На протяжении этой долгой минуты, пока индийские дипломаты трусили, и прятали головы, Ирина через океан отправила ментальное послание одному человеку. Конечно, он не получит его, но она знала, что он бы получил наслаждение от ее каприза. Этот человек провел с ней много часов в Константинополе, скорее дней, советуя Ирине, как лучше выполнить полученное ею великое задание. Объясняя женщине настоящего будущее, помощи в создании которого он от нее хотел.

«Ну, Велисарий, ты хотел свою войну на полуострове 29. Верю, ты ее получил. И если у нас нет Веллингтона и Торрес Ведрас, у нас есть кое-что не менее хорошее. У нас есть Рао и горные форты Великой Страны, и…» 30

Ее взгляд упал на твердое, суровое, дикое лицо.

«…и у нас также есть мой мужчина. Мой».

Ирина получила успокоение от этой собственнической мысли и трансформировала мягкость в твердую цель.

— Говори, посол из Рима, — приказала Шакунтала.

Ирина встала со стула и шагнула в центр большой комнаты. Дюжины глаз зафиксировались на ней.

Она научилась этому у Феодоры. Римская императрица-регентша тоже учила Ирину перед тем, как она отправилась в Индию. Она объясняла начальнице шпионской сети, которая привыкла работать в тени, как действовать при дневном свете.

— Если нужно советовать и выносить суждения, всегда делай это сидя, — говорила ей Феодора. — Но всегда вставай, если на самом деле хочешь убедить и склонить к своей точке зрения.

Ирина, в своем стиле, начала с юмора.

— Посмотрите на эти одежды, люди Индии, — она взялась за тяжелый рукав. — Нелепые и противоречащие здравому смыслу, не так ли? Почти орудие пыток в этой жаркой стране.

Появилось много улыбок. Ирина тоже улыбнулась.

— Один раз мне посоветовали заменить их на сари. — Она почувствовала искривление знакомых губ, хотя и не поворачивала головы. — Но я отмахнулась от совета. Почему? Потому что, хотя одежды и нелепы, то, что они представляют, — нет.

Ирина медленно обвела взглядом толпу. Улыбка исчезла. Ее лицо стало серьезным.

— Они представляют сам Рим. Рим — и его тысячу лет. — Молчание. И снова она медленно обвела взглядом помещение.

— Тысячу лет, — повторила Ирина. — Какая-нибудь индийская династия может похвастаться таким сроком жизни?

Молчание. Ирина в очередной раз обвела взглядом комнату.

— Величайшая империя в истории Индии, империя династии Маурьев, правила только полтора столетия. Гупты — не более двух. — Она кивнула на Шакунталу. — Андхра больше, но даже Андхра не может претендовать на половину того, что имеет Рим.

Ее суровое лицо смягчилось, слегка. И снова Ирина кивнула императрице. Кивок был почти поклоном.

— Хотя, если Бог даст, в грядущие столетия Андхра сможет соответствовать достижениям Рима.

Вернулась суровость.

— Тысяча лет. Подумайте об этом, благородные господа Индии. А затем спросите себя: как это было сделано?

И снова Ирина улыбнулась и снова дернула за тяжелый рукав.

— Это было сделано такими одеждами. Тяжелыми, неуместными, неподходящими одеждами. В этих одеждах заключается секрет.

Ирина сделала паузу и ждала. Теперь она получила их полное внимание. Она воспользовалась временем, пока ждала, и послала еще одно капризное, ментальное послание через океан. Ирина поблагодарила суровую, холодную императрицу по имени Феодора, которая родилась в нищете на улицах Александрии, за то, что та научила греческую даму благородного происхождения, как быть великолепной и величественной.

— Секрет вот в чем. Это одежды Рима. Но они не римские. Это одежда гуннов, которые мы приняли, как свои.

Поднялся шепот.

— Гуннов? Грязных, варварских гуннов?

— Да. Одежда гуннов. Мы приняли их и мы взяли у гуннов штаны, когда наши солдаты стали кавалеристами. Точно так же, как мы взяли у ариев доспехи, оружие и тактику персидских конников. Точно так же, как мы взяли у карфагенян — восемьсот лет назад — секреты морского боя. Точно так же, как мы брали столетие за столетием мудрость Греции и делали ее собственной. Точно так же, как мы приняли послание Христа в Палестине. Точно также, как мы взяли все, что нам требовалось — и отбросили все, что должны были, — чтобы Рим выстоял.

Она показала пальцем на север.

— Малва называют нас дворняжками или полукровками и хвастаются своей собственной чистотой. Пусть будет так. Рим отмахивается от названия, как слон от мухи. Или…

Ирина улыбнулась. Или, возможно, оскалила зубы.

— Скажем лучше: Рим проглатывает это название. Точно так же, как огромный, полудикий, косматый мастиф-полукровка, рожденный на улице от волка, справляется с чистокровным, ухоженным домашним животным.

По комнате пробежал смешок. Ирина подождала, пока веселье не прошло. Теперь она показала на Шакунталу.

— Императрица сказала — и сказала правильно, — что если зверь по имени малва падет, то рука, которая держит копье, будет римской. Я могу дать имя этой руке. Это Велисарий.

Ирина сделала паузу, позволив имени эхом прокатиться по комнате.