Удар судьбы - Дрейк Дэвид Аллен. Страница 87

Осень 532 года н.э.

— Я не понимаю, что делает это чудовище, — рявкнул Кутзес. Он нырнул за сломанную стену, когда еще одна партия ракет прилетела от войск малва в разбитый ряд зданий через улицу. Не принеся вреда, стрелы влетели в другую комнату здания, которое когда-то было мастерской ремесленника. Кожевника, судя по нескольким приспособлениями и кускам сырого материала, которые все еще валялись вокруг.

Спина Велисария была удобно прижата к той же стене. Он вопросительно приподнял бровь.

Кутзес ткнул пальцем в стену, показывая на невидимого врага за ней.

— Какова цель происходящего, полководец? Это существо просто выкашивает наших солдат. Они выпустят еще одну партию ракет или две — ни одна из которых не попадет ни во что, если только по слепой удаче, потом бросят несколько гранат, затем кинутся в атаку через улицу. Мы их положим, они отступят, а затем повторят все снова. К тому времени, как мы наконец будем вынуждены отступить на следующую улицу, они станут двигаться через сотни тел и обломки зданий.

Фракийский офицер потер лицо, размазывая пот и грязь.

— Теперь все это продолжается уже две недели. Наши собственные потери не были тяжелыми. С такой скоростью им потребуется месяц — по крайней мере! — чтобы с боем прорваться к причалам. И они потеряют половину своей армии — по крайней мере! — в процессе.

Он снова сильно нахмурился.

— Я слышал о грубой тактике, но это!.. — На мгновение его молодое лицо просто выражало печаль. — Я думал, эта сушность суперразумная.

Велисарий улыбнулся. Улыбка получилась хитрой, но в ней было больше презрения, чем иронии.

— Линк на самом деле суперразумный, Кутзес. Но разумом всегда руководит душа. У Линка душа есть, независимо от того, понимает он это или нет. Или по крайней мере он является преданным слугой новых богов и их душ.

Велисарий вытянул шею и уставился на камни у себя над головой.

— Эти… — он резко выдохнул, словно плюнул. — Эти божественные свиньи не смотрят на людей, как на людей. Солдаты для них — просто орудия. Множество камней, чтобы вымостить дорогу до человеческой идеальности. Они смотрят на человеческую жизнь точно так же, как мы с тобой смотрим на клинок. Выкидываем отслуживший металл прочь, чтобы заменить его на новый и острый. А если он визжит от боли, то кому до этого дело?

Велисарий снова выдохнул воздух и снова у него получился плевок.

— Что касается тактики, то она имеет идеальный смысл — если посмотреть на нее с точки зрения Линка. Дело в том, что малва уже потеряли эту армию, и Линк это знает. Чудовище знает, что мы должны были разрушить все запасы в Харке — или по крайней мере у нас уже все приготовлено для их разрушения.

— Что мы и сделали! — рявкнул Кутзес. Велисарий кивнул.

— Так зачем беспокоиться об умной и хитрой тактике? И малва не могут использовать йетайцев, которых они оставили, как войска для ведения атаки. Больше не могут. После потерь, которые они понесли, им требуются эти йетайцы, чтобы поддерживать контроль над регулярной армией. Если бы этих несчастных ублюдков уже так сильно не побили… — Велисарий покачал головой. — Большинство армий, к этому времени, после того что они пережили, уже столкнулись бы с бунтом. Солдаты отказались бы подчиняться.

Он потер руку о грубую стену за спиной. Жест сопровождался еще одним покачиванием головы, словно Велисарий думал об абсурдности попыток стереть камень плотью.

— Дело в том, Кутзес, что происходящее — это вид комплимента, — сказал он тихо. — Если бы я был эгоистом, то распушил бы перья, как павлин.

Кутзес нахмурился. Улыбка Велисария стала очень хитрой.

— Единственное, что Линк намерен и нацелен сделать, единственное, чего он хотел бы добиться, несмотря на катастрофу, — это уничтожить меня. Меня и всю проклятую армию, которая принесла малва больше печали, чем все другие враги вместе взятые.

Кутзес улыбнулся от уха до уха.

— Ты в самом деле считаешь, что мы для него стали такой болью в заднице?

Велисарий фыркнул.

— Болью в заднице? Лучше сказать — болью в брюхе. — Он посмотрел одновременно серьезно и торжественно на молодого офицера, который сидел на корточках рядом с ним. — Пойми вот что, Кутзес. Независимо от того, выживем мы или нет, мы уже выпотрошили малва. Что бы ни случилось, вторжение в Персию закончилось. Закончилось! Малва даже не могут больше надеяться начать новую войну или покорение. По крайней мере много лет. Линк попытается спасти то, что удастся, от этой армии — а это будет немного. Но после Нехар Малки и Харка…

Он пытался найти пример. Его обеспечил Эйд.

«За немногим более года ты, Велисарий, обеспечил малва их собственный Сталинград и Курск. Теперь Линк может сделать только то, что сделал Гитлер. Попытаться удержать оставшееся и отступать настолько медленно, насколько возможно. Но с этого дня и дальше он — защитник, а не агрессор».

Велисарий кивнул. Он не пытался представить молодому подчиненному всю историю, которая лежала за заявлением Эйда, но передал ему сжатую суть.

— Кутзес, в будущем случится еще одна великая война против зла — или по крайней мере могла бы произойти. Эйд только что напомнил мне о ней.

Теперь Кутзес слушал его с глубоким вниманием, не отвлекаясь ни на что. Молодой фракийский офицер знал об Эйде. Он видел его. Но как и все офицеры Велисария, он думал о кристалле просто, как о Талисмане Бога. Объявление Эйда, по мнению Кутзеса, было так близко к божественной непогрешимости, как когда-либо может надеяться услышать человек.

Увидев благоговение во взгляде Кутзеса, Велисарий улыбнулся.

«Чему ты улыбаешься? — спросил Эйд. Грани сверкнули. На мгновение у Велисария в сознании возник образ кристаллического павлина, вышагивающего с нескрываемым самодовольством. — Я думаю, „божественная непогрешимость" идеально мне подходит. Почему только ты не понимаешь очевидную истину?»

И снова грани сверкнули. Велисарий подавил смешок. Кристаллический павлин, всего долю секунды смотрел на него обвиняющими глазами-бусинками. Он напоминал птицу из курятника, которая требовала то, что ей причитается. Причесанное и оперенное божество, отмеченное агностической наглостью.

Велисарий махнул рукой, чтобы пресечь юмор Эйда.

— В той войне наступил момент, Кутзес, когда армии зла оказались сломлены. Сломлены, но не уничтожены. Но с того времени и дальше они могли только отступать. Только удерживать имеющееся в надежде, что когда-нибудь в будущем им удастся снова начать захватническую войну.

Теперь Велисарий заговорил сурово.

— Те мерзкие звери — их называли нацистами — никогда не получили нового шанса. Сломив их один раз, враги давили и давили, разрушая их. — Он ткнул большим пальцем за спину, показывая на нечеловеческое чудовище, которое маячило где-то за той стеной. — Линк знает эту историю точно так же, как и я. И эта сущность нацелена проверить, чтобы ни я и никто из солдат этой великолепной армии не выжили для участия в будущих войнах. Или, как Линк прекрасно знает…

Он закатил глаза и кивнул туда же, куда показывал большим пальцем. Следующие слова он прошептал, скорее — прошипел. Это было обещание.

— Я выживу, чудовище. И я покажу тебе операцию «Багратион» и разрушение группы Центр. И я покажу тебе Сицилию и день «Д» 45 и операцию союзников у Фалэза 46.

Велисарий перевел взгляд назад на Кутзеса. Ярость ушла, ее заменил мрачный юмор.

— Как я и сказал, эта неистовая атака — большой комплимент. На самом деле она хорошо подпитывает мою гордость. Ты только задумайся, Кутзес. Великие боги будущего, уверенные в своей собственной идеальности, поставили себе единственную задачу — убить одного жалкого, примитивного, неидеального, нелепого, смехотворного, несчастного фракийского проклятого сукиного сына. — Кутзес расхохотался.

— Не могу сказать, что виню их!