В сердце тьмы - Дрейк Дэвид Аллен. Страница 6

Вот так говорили многие индусы-нераджпуты. Но, как заметил Велисарий, говорили тихо. И никогда — в присутствии самих раджпутов.

Велисарий решил еще надавить.

— Думаешь? У меня самого никогда не было возможности изучить Веды…

(Откровенная ложь. Велисарий провел много часов, изучая манускрипты на санскрите, расшифровывать старый язык ему помогал раб Дададжи Холкар.)

— …но у меня сложилось впечатление, что ведические герои сражались другими видами оружия, а не теми, которые используют наши современники.

— Сами герои — возможно, да. Или, по крайней мере, не часто. Но в этих древних сражениях непосредственно участвовали боги и полубоги, полководец Велисарий. И на них никакие ограничения не распространялись.

Велисарий бросил быстрый взгляд на Шангу. Теперь раджпут казался рассерженным.

«Думаю, можно еще немного надавить».

— Наверное, вы рады, что эти божественные силы возвращаются в мир, — заметил полководец.

Рана Шанга не ответил. Велисарий снова бросил на него быстрый взгляд. Больше раджпут не казался рассерженным, но хмурился. Мгновение спустя он перестал хмуриться и легко вздохнул.

— Это несомненно, Велисарий, — мягко ответил Шанга. Римлянин не мог не заметить, что на этот раз раджпут впервые назвал его просто по имени, не добавляя слово «полководец» — Несомненно. Тем не менее… иногда я предпочел бы, чтобы ведическая слава осталась в прошлом, — он снова ненадолго замолчал. — Слава, — произнес он задумчиво. — Ты сам солдат, Велисарий, и таким образом можешь лучше, чем большинство людей, оценить все, что включает слово «слава». Например, древнюю битву на. Курукшетре 6 можно описать как «славную». О да, на самом деле славную.

Теперь они находились в сотне ярдов от римского лагеря. Велисарий видел, как кушанские солдаты выстраиваются перед шатрами, где расположились римляне и их аксумские союзники. Кушаны были вассалами, которых малва назначили постоянным эскортом для иностранных послов.

Как и всегда, кушаны быстро и качественно выполнили свою работу. Их командира звали Кунгас, ему подчинялось около тридцати кушанов, все из его клана и, таким образом, связанные с ним кровными узами. Он поддерживал в отряде железную дисциплину. Кушаны по любым стандартам являлись элитными солдатами. Даже Валентин с Анастасием признали — надо отдать должное, с большой неохотой, — что они, возможно, не хуже фракийских катафрактов.

Когда они остановились перед шатром, который Велисарий делил с Дададжи Холкаром, раб из народности маратхи выбежал из него и подхватил лошадь полководца под уздцы. Велисарий спрыгнул на землю, как и его катафракты.

С земли Велисарий посмотрел вверх на Рану Шангу.

— Мне кажется, ты не закончил мысль, — тихо произнес Велисарий.

Рана Шанга на мгновение отвернулся. Потом снова встретился взглядом с Велисарием.

— Битва на Курукшетре стала пиком ведической славы, Велисарий. Ей посвящена вся «Бхагавадгита» из «Махабхараты». 7 Битва на Курукшетре была величайшим сражением, которое когда-либо имело место в мировой истории, и бессчетное количество слов было использовано для обсуждения ее божественного значения, философской глубины и религиозной значимости.

Теперь смуглое красивое бородатое лицо Раны Шанги больше всего напоминало вырезанную из дерева маску.

— Также написано, что в том сражении погибло восемнадцать миллионов простых солдат.

Раджпут потянул за удила, разворачивая коня.

— Ни одно из этих имен не записано.

Глава 2

Велисарий наблюдал за отъездом Раны Шанги и его подчиненных. Пока раджпуты не скрылись из виду, он не поворачивался к Дададжи Холкару.

— Не думаю, что он — типичный раджпут, — заявил Велисарий. Слова скорее прозвучали как вопрос, чем утверждение.

Раб из народности маратхи не согласился. Мгновенно и без колебаний. С любым другим хозяином он бы не посмел не согласиться. По древней индийской традиции — хотя только малва сделали ее официальным законом — раб был обязан лелеять своего хозяина и полностью подчиняться ему. Но необычный иностранный полководец рассматривал подчинение, как преданность его целям, а не ему лично. Поэтому Дададжи Холкар сказал то, что думает на самом деле.

— Ты неправильно его понял, хозяин. Рана Шанга довольно знаменит. Большинство индусов — и все маратхи — смотрят на Рану Шангу, как на самого истинного раджпута. Возможно, он — величайший воин-раджпут из ныне живущих и определенно — лучший полководец-раджпут. Его подвиги легендарны. Конечно, он также и царь, но… — тут раб улыбнулся. — Это само по себе мало что значит. Существует слишком много царьков-раджпутов, большинство из которых правят на своей вершине маленькой горки так, словно это — центр Вселенной. Но Шанга относится к династии Чаухар, которая, возможно, является величайшей монаршей династией. Чаухары известны и за свой ум, а не только за умелое владение луком и мечом.

Велисарий вопросительно приподнял брови.

— И что?

Дададжи Холкар пожал плечами.

— А то, что Рана Шанга — истинный раджпут и очень гордится этим. А поскольку гордится и думает, как думает представитель семьи Чаухаров, он также размышляет над тем, что означает быть раджпутом. Понимаешь, он знает — люди даже слышали, как он время от времени шутит над этим, — что родословная раджпутов на самом деле ненамного длиннее родословной моих сородичей, жителей горных регионов из народности маратхи. Тем не менее Рана Шанга также знает, что эта родословная правдива. И поэтому думает о родословной и о том, как она стала такой, и как истина рождается из иллюзии. И, я думаю, он задается вопросом о том, в чем заключается разница между правдой и иллюзией и что это означает для его дхармы. 8

Раб погладил лошадь по шее.

— Это опасные мысли, хозяин. Кроме колдовского оружия и огромной армии, у малва нет ничего более ценного, чем навыки и умения Раны Шанги на поле брани. Но я считаю, что малва в равной степени и боятся его, и ценят.

— А у них есть основания его бояться? — спросил Велисарий.

Дададжи Холкар прищурился и посмотрел вдаль — туда, где исчезли раджпуты.

— Трудно сказать, хозяин. Рагунат Рао заявил однажды, что придет день, когда Ране Шанге придется выбирать между честью Раджпутаны и долгом Раджпутаны. И когда тот день настанет, самый истинный из раджпутов поймет, что долг приобретает значение только благодаря чести.

Римский полководец почесал подбородок.

— Я не знал, что они знакомы.

— О, да. Они как-то сражались один на один. Тогда они оба были молоды, но уже слыли известными воинами. Это известная история.

Велисарий слегка дернулся.

— Я удивлен, что они оба выжили!

Раб улыбнулся.

— И они удивились! И все удивились! Но они выжили. Конечно оба получили серьезные ранения. В самом начале схватки Шанга убил коня представителя маратхи стрелой из лука, а затем ранил Рао в руку. Но стал слишком самоуверен и подошел слишком близко. Рао вспорол брюхо коню раджпута и встретил наездника мечом и латной рукавицей с железными когтями. Тут схватка пошла на равных, и они сражались до тех пор, пока обоих не залила кровь. Лишившись оружия, они сражались голыми руками. Ни один человек в Индии за исключением Раны Шанги не смог бы противостоять Рагунату Рао в схватке голыми руками. Конечно, у Шанги не было такого мастерства, но он гораздо крупнее и сильнее физически. К концу дня оба настолько ослабли, что не могли не только поднять руку, но даже стоять на ногах. Поэтому они упали рядом и продолжили схватку на словах.

Велисарий усмехнулся.

— А кто победил?

Холкар пожал плечами.

— Кто может сказать? На заходе солнца они решили, что честь удовлетворена. Поэтому каждый подозвал своих друзей, чтобы те отнесли их с места схватки и обработали раны. А сами армии так и не вступили в сражение. Все раджпуты и маратхи, присутствовавшие при схватке, решили: она была такой славной, что любое сражение только испортит память о ней. Прошли годы, и Рао, и Шанга стали известными полководцами, хотя они никогда больше не встречались на поле брани, ни как воины, ни как полководцы. Но с того дня Рао всегда говорил, что в мире нет более великого лучника, чем Рана Шанга, и не более четырех или пяти человек, которые могут сравниться с ним во владении мечом. Со своей стороны Шанга говорит то же самое про латную рукавицу и кулаки Рао и клянется, что лучше сразится с тигром одними зубами, чем еще раз выступит против Рао по вопросам философии.