Прогулки по Москве. Москва деревянная: что осталось - Резвин Владимир. Страница 4

Дом Протковой. Арх. О.И. Бове

С первой половины XIX столетия, особенно после пожара 1812 года, Москва стала застраиваться домами особнякового типа, для одной семьи, часто по образцовым проектам. В таких особняках жили небогатые дворяне, купцы, батюшки и клир окрестных церквей, мещане. В начале XIX века разрешалось строить только одноэтажные деревянные дома. Застройщики всячески пытались обходить этот запрет. Так как высота дома не лимитировалась, второй этаж обычно прятали в объеме одноэтажного дома, устраивая мезонин. Мезонин хорошо прижился в Москве, так как заменил бельведер и позволял любоваться окрестными видами. При сдаче дома внаем наличие мезонина служило дополнительным плюсом и позволяло запрашивать более высокую цену. Об этом свидетельствуют объявления в газетах, где наличие мезонина указывалось особо. Удавалось строить даже трехэтажные дома – с антресолями и мезонином. В домах побогаче у хозяев всегда имелась прислуга, порой многочисленная. Например, у В. И. Баженова, а он не был богачом, было тридцать человек прислуги. В доме среднепоместного дворянина полагалось иметь: камердинера, повара, кучера, форейтора, двух лакеев, истопника, горничную и двух прачек. Вся прислуга, кроме камердинера, который был на особом положении, не имела своих комнат. Спали, как правило, на полу, подстилая войлок, или на сундуках и лавках. Все служебные помещения находились в заглубленном цокольном этаже, непригодном для жилья. Важнейшими помещениями были парадные комнаты, в которых не жили, а принимали гостей. В богатых домах-дворцах, таких как Кусково или Останкино, под парадные комнаты были отведены лучшие помещения. Об этих дворцах, выдающихся памятниках деревянного зодчества, будет рассказано отдельно.

В.Я. Либсон

В Москве «допожарных», то есть построенных до 1812 года, деревянных домов остались буквально единицы. Еще в 1980 году известный московский реставратор Владимир Яковлевич Либсон говорил, что таких домов сохранилось менее десяти. Сколько их осталось сегодня, я сказать не берусь. Об одном из таких чудом уцелевших московских старожилов будет рассказано в этой книге.

В конце XIX – начале XX века возникали деревянные дома, которые строили для себя богатые московские оригиналы или художники. Таких домов не много, и о некоторых из них, например о Погодинской избе или о доме В. М. Васнецова, постараемся рассказать. О сохранившихся в Москве памятниках деревянного зодчества разных эпох в книге будет говориться на конкретных примерах. О каждом таком здании и людях, в нем проживавших, будет рассказано отдельно.

Деревянное строительство на Руси издревле велось по артельному принципу. Будущий застройщик начинал с того, что находил и нанимал для работы артель. Это был решающий момент при начале возведения дома или церкви. Артели были специализированные – плотники, каменщики, кровельщики, печники… Универсальных артелей не существовало, что легко объяснимо. Например, в артели, где были бы и плотники, и кровельщики, последним нечего было бы делать, пока ставился сруб дома. Такого артель позволить себе не могла. На Руси с древних времен и до конца XIX века каждый крестьянин умел обращаться с топором и другим плотницким инструментом и выполнять все домашние работы по дереву. Но это относится к работе по собственному хозяйству. Для строительства различных домов «по найму», как и во всяком большом деле, были нужны плотники-профессионалы. Они объединялись в плотницкие артели: для мастеров это был способ существования и зарабатывания денег на содержание семьи. Обычно артель переходила из деревни в деревню, предлагая свои услуги. В больших городах были особые места, где разные артели собирались и подрядчики могли выбирать нужную артель. В Москве, например, таким местом была площадь Хитрова рынка, где артели ждали нанимателей под специально построенным навесом. Эту ситуацию описал Владимир Гиляровский в книге «Москва и москвичи»: «На площадь приходили прямо с вокзалов артели приезжих рабочих и становились под огромным навесом, для них нарочно выстроенным. Сюда по утрам являлись подрядчики и уводили нанятые артели на работу» [12]. Каждый строительный сезон «…слаженные, сработавшиеся артели плотников, столяров, каменщиков, штукатуров, маляров с весны до осени наводняли уездные и губернские города, Москву и Петербург, предлагая свои услуги. В городах обычно подряжали артели мастеров и для работы в усадьбах… Эти артели состояли из людей разного возраста, но пришедших из одной местности и объединенных родством или многолетним соседством. Обычно они владели какой-то одной строительной специальностью… За другую, не свою строительную работу они брались только в том случае, когда не удавалось взять подряд на работу, которую они хорошо знали, ибо хорошая репутация была для них залогом получения подряда в будущем сезоне» [13].

Дом И.С. Родина в Сокольниках

Рабочая артель на Хитровом рынке

Плотницкая артель, как правило, состояла из пяти-семи мастеров. Однако были и большие артели, в которых насчитывалось несколько десятков человек, в зависимости от размера заказа. В этом случае артель разбивалась на бригады. Каждый член бригады знал, чем он будет заниматься во время строительства. Самую сложную работу выполняли опытные мастера. Более простое дело, связанное с подготовкой и первоначальной обработкой древесины, делали ученики-подмастерья. Такая структура обуславливала количество плотников в артели и бригаде. Высоко ценились плотницкие артели из северных областей России, особенно из Костромской и Ярославской губерний. Обычно артель работала в одной волости или в окрестностях родной деревни. Но если поблизости работы не было, то плотники подряжались на работу в городе, вдалеке от родных мест. Иногда за десятки верст от дома.

Во главе артели, которая состояла из опытных мастеров и учеников-подмастерьев, стоял староста. Это, как правило, был наиболее подготовленный квалифицированный мастер, пользующийся авторитетом. Часто это был человек грамотный, умеющий читать и писать. Из документов и «подрядных записей» неизвестно, выбирала ли его артель или он сам подбирал плотников для конкретной работы. Возможно, имели место оба варианта.

В обязанности старосты входил поиск заказов, переговоры и заключение договора с заказчиком, так называемой «подрядной записи» или «сметной росписи», организация работы артели. «Подрядная запись» была очень важным документом. В ней самым подробным образом описывались обязанности заказчика и подрядчика. Она содержала перечень всех строительных работ на объекте, а также пожелания заказчика: особенности будущего дома, количество проемов, их форма и размер, характер декорированного убранства, устройство наличников и пр.

Согласно «подрядной записи» вся ответственность за результат работы возлагалась на мастера, старосту артели. Он обязан был не отвлекаться на другие объекты, следить за дисциплиной в артели и качеством работы, соблюдать установленные договором сроки окончания работ, «не пить и не бражничать». «Подрядная запись» являлась юридическим документом, и нарушение оговоренных в ней условий влекло наложение штрафа, иногда вдвое превышавшего сумму договора. Исследователь русской архитектуры профессор И. С. Николаев писал о таких мастерах: «…Все они знатоки своего дела, богато одаренные таланты, произведения которых поражают нас творческой фантазией, красотой композиции и оригинальностью. Яркая художественная образность, оптимизм и жизнерадостность архитектуры… восприняты крепостными зодчими у древоделов и других мастеров народного искусства, из среды которых они вышли» [14]. Старосты артелей практически являлись и архитекторами, когда такого понятия на Руси еще не существовало.