Москва рок-н-ролльная. Через песни – об истории страны. Рок-музыка в столице: пароли, явки, традиции - Марочкин Владимир Владимирович. Страница 74

Но так уж повелось, что стоило мне появиться в каком-либо ресторане, там сразу начинала исполняться блюзовая и рок-н-ролльная программа. Потому что стоило мне сказать музыкантам, что я знаю всё, начиная от твистов и заканчивая рок-н-роллом и буги, это вызывало неподдельный восторг: ведь многие люди это играли в молодости! И если в составе был саксофонист, он обязательно говорил: „Я тоже слушал, на костях”, Twist again” и с удовольствием его сыграю!” Валерий Кацнельсон тоже с удовольствием играл эту музыку…»

Алексей Белов проработал в «Софии» с 1980 по 1983 год, до тех пор, пока чиновники из Министерства культуры не начали наводить в столичных точках общепита порядок, несовместимый с жизнью блюза и рок-н-ролла.

Одновременно с «Софией» раскручивалась и другая элитная точка – ресторан Центрального дома туриста, затаившийся на окраине Москвы, в самом конце Ленинского проспекта. Звёздами этого варьете были музыканты группы «Карнавал» Александр Барыкин, Владимир Кузьмин, Евгений Казанцев и Владимир Болдырев.

…Песня «Белла Донна» стала визитной карточкой Александра Барыкина, исполняя которую он мог продемонстрировать все возможности своего вокала. Когда в 1979 году эта песня вышла на диске-гиганте ВИА «Весёлые Ребята», Александр почувствовал, что обрёл необходимую популярность, чтобы организовать собственную группу. И однажды на гастролях он собрал своих друзей – барабанщика Владимира Полонского, с которым играл в «Весёлых Ребятах», басиста Евгения Казанцева и гитариста (а также скрипача и саксофониста) Владимира Кузьмина, которые работали в ВИА «Самоцветы», и сказал им:

– Ребята! Мы же все личности! Каждый из нас много чего умеет! Я знаю, как, работая в ресторане, можно делать подпольные концерты. Я знаю всех администраторов-комсомольцев, которые устраивают андеграундные сейшены! Давайте сделаем собственную группу!..

Александр Барыкин

Барыкин смог убедить Кузьмина и Казанцева двинуться за ним в новое музыкальное путешествие, а Полонский решил остаться в «Весёлых Ребятах». Тогда на свободное место за ударной установкой был приглашён талантливый барабанщик Владимир Болдырев. Он стал известен, работая в группе Раймонда Паулса «Модо». Когда этот популяпный рижский ансамбль приезжал с гастролями в Москву, многие столичные музыканты приходили на их концерты, чтобы полюбоваться эффектной и очень техничной игрой Болдырева. Потом Болдырев решил насовсем перебраться из Риги в Москву и устроился работать в оркестр ресторана гостиницы «Белград». Этот ресторан был очень популярен среди продвинутых столичных любителей музыки, и попасть туда вечером было очень трудно, ведь в ресторанном оркестре солировала певица Татьяна Конькова, великолепно исполнявшая блюзы. Тем не менее, когда Барыкин, Кузьмин и Казанцев обратились к Болдыреву с предложением войти в их новую группу, он немедленно согласился.

Проведя рекогносцировку музыкального ландшафта, Барыкин довольно быстро нашёл место, где можно было бы работать: ресторан подмосковной Салтыковки, с директором которого он был знаком. Готовясь к дебюту, Барыкин на машине одного своего товарища объехал многие известные московские рестораны и раздал всем крутым, богатым людям, которых встретил во время этой поездки, пригласительные: «Приезжайте в Салтыковку!» И уже на первом выступлении «Карнавала» в Салтыковке был биток! Туда приехали и фарцовщики, и каталы, и цеховики, и девушки лёгкого поведения.

В Салтыковке «Карнавал» исполнял программу, состоявшую из мировых англоязычных хитов, но уже тогда в репертуаре группы появились первые песни на русском языке, которые спустя некоторое время создадут «Карнавалу» всесоюзную славу. Сначала Барыкин сочинил два хита – «Лёд слезы льёт» и «Супермен». Затем несколько песен написал и Владимир Кузьмин.

Ресторан в Салтыковке был притягателен для состоятельных посетителей ещё и тем, что, в отличие от московских ресторанов, которые работали только до одиннадцати часов вечера, он был открыт до четырёх часов утра. Правда, за полночь засиживались исключительно «свои», потому что это были фактически подпольные сейшены, и, если бы правоохранительным органам удалось взять устроителей этих «ночников» с поличным, им грозил бы срок за частное предпринимательство. Рассказывают, что милиция дважды устраивала набеги на ресторан в Салтыковке, но система оповещения была устроена так, что все посетители успевали уйти через чёрный ход. Когда милиционеры врывались в ресторанный зал, они заставали там только музыкантов.

– Вы кто такие и что здесь делаете? – грозно спрашивал милицейский начальник.

– Мы музыканты! Мы здесь репетируем! – отвечали музыканты.

– А почему это вы по ночам репетируете?

– А вот такой мы творческий народ, комсомольцы…

После короткого разговора недовольные милиционеры грузились в «воронки» и уезжали восвояси.

Опасность, которую таили в себе «ночники», вырабатывала повышенный адреналин, а вместе с ним возрастал интерес элитной публики к ресторану в Салтыковке. Цеховики, фарцовщики и валютчики, которые собирались здесь на ночные тусовки, и так жили под постоянной угрозой ареста, а вероятность того, что это может случиться во время ужина в ресторане, превращала жизнь в игру.

Всё шло своим чередом: «Карнавал» работал в ресторане в Салтыковке и временами отрывался на подпольных сейшенах, – но тут Барыкину позвонил бывший руководитель ансамбля ресторана сочинской гостиницы «Жемчужина» Александр Михайловский, которого музыканты даже в глаза называли Папа, поскольку он по-настоящему ценил музыкантов и заботился о них. Он сообщил, что перебрался из Сочи в Москву, в Центральный дом туриста, куда перевёз и всю свою аппаратуру, и даже артистов, с которыми работал в Сочи. Барыкин тоже выступал в варьете у «Папы» Михайловского в «Жемчужине» в середине 1970-х и сохранил о тех временах самые лучшие воспоминания. Поэтому когда в ходе разговора прозвучало предложение снова поработать вместе, Барыкин принял его не раздумывая.

В первом отделении «Карнавал» исполнял пьесы из репертуара Weather Report, Сантаны и Билли Кобхэма. Хотя официанты ходили по залу и принимали заказы, но в это время в ресторане обычно никто не ел, потому что все смотрели на сцену. «Учить джаз-роковые композиции нас заставлял Болдырев, которому было не очень интересно играть с нами шейки, – вспоминал Александр Барыкин. – Мы для него даже „Spectrum” выучили!»

Но когда начиналось второе отделение, музыканты говорили Болдыреву:

– А теперь наше время, Володя! Давай-ка теперь Eagles жахнем!

Играя на танцах в Салтыковке и в ЦДТ, Александр Барыкин и его друзья ускоренными темпами готовили программу, состоящую из русскоязычных песен, с которой в 1982 году устроились на работу в Тульскую филармонию. Некоторое время в варьете Центрального дома туриста на гитаре играл Юрий Шахназаров, основатель легендарного «Аракса».

Позже сюда пришёл работать Вайт: «Я попал в мир варьете и могу сказать, что это – работа. Это не просто три отделения, когда музыканты играют танцы. Руководитель включал в программу выступления и солистов, и танцоров, которым мы аккомпанировали. Да, зарплату там платили вдвое больше, чем в обычном ресторане, но ведь нужно было приходить днём и действительно репетировать. Потом, если успеваешь, то до начала представления можешь вернуться домой, а если нет, приходилось оставаться на рабочем месте…

Полтора года я проработал в варьете у Михайловского, и не жалею о том времени, потому что там меня тоже окружали очень сильные музыканты – „вышак”, как говорили в те времена. Наш клавишник Евгений Печёнов играл и пел, как Аль Бано и даже лучше. На бас-гитаре у нас играл Александр Шабин, а его жена Оксана Шабина была солисткой варьете. В нашу духовую секцию входили музыканты из первого состава „Песняров”! В общем, мне повезло: я выступал на одной сцене с самыми продвинутыми людьми».