Элвис Пресли: Реванш Юга - Даншен Себастьян. Страница 12

Благодаря переработке, он получал в неделю от 50 до 60 долларов, этих денег было более чем достаточно на развлечения. Однако Элвис не собирался всю жизнь проработать на заводе: его ценили за качество и быстроту, однако несчастные случаи там были не редки. А главное — он мечтал о такой работе, чтобы не быть прикованным к одному месту, о чем и сообщил служащим из бюро по трудоустройству, когда в конце года ушел с приборостроительного завода. Ему сразу предложили место водителя грузовика в фирме «Краун Электрик», офис которой находился неподалеку от Кортс. Элвис тотчас отправился туда и был принят благодаря настойчивой рекомендации из Департамента по трудоустройству штата Теннесси. «Эта дама сказала мне, чтобы я не судила по его внешности, — уточняет директриса миссис Типлер. — И правда, если бы она меня не предупредила, я бы сразу указала на дверь этому волосатику. Лицо у него было привлекательное, но в те времена мы не привыкли к длинным волосам».

Не только миссис Типлер и ее муж были шокированы прической Элвиса, его манией постоянно причесываться и привычкой посещать дамские парикмахерские, когда все мужчины становились клиентами местного цирюльника. В «Краун Электрик» работало около сорока электриков, и Элвис должен был подвозить им оборудование; самый младший в команде, всегда готовый услужить, он был легкой мишенью для насмешек новых товарищей, потешавшихся над его набриолиненным коком и устраивавших ему извечные розыгрыши для учеников, которые, казалось, не задевали его. Возможность всю неделю разъезжать по Мемфису за рулем грузовичка была слишком большой роскошью, чтобы обижаться, тем более что он мог брать с собой гитару и играть, когда выпадет свободная минутка. Как ни увещевала его миссис Типлер, Элвис воспринимал ее почти материнские нотации с улыбкой. В это время его начала одолевать мысль о том, чтобы сделаться профессиональным певцом.

Глава третья. «САН РЕКОРДЗ» — СОЛНЦЕ ТОЖЕ ВСХОДИТ. 1954–1955

Хотя жизнь Элвиса круто изменилась в период работы в «Краун Электрик», он не дожидался, пока его наймут супруги Типлер, чтобы дать волю своим артистическим устремлениям. В начале лета 1953 года произошел занятный случай. Окончив школу, он устроился на работу в «М. Б. Паркер Компани», где разбирал и снова собирал приборы, заменяя изношенные детали. Работа несложная, но нудная, цех — настоящая духовка, рабочие находились там обнаженными по пояс. Однажды утром в середине июля Элвис записался на прием к хозяину мистеру Паркеру и попросил выдать ему аванс в счет зарплаты: ему нужно выплатить деньги за «линкольн». Как достойный представитель предпринимателей с Юга, по-отечески относящихся к рабочим, мистер Паркер сначала ответил категорическим отказом: не в интересах хорошего рабочего тратить жалованье прежде, чем он его заслужил. Элвис чуть не плакал, Паркер смягчился и лично одолжил ему тридцать долларов, которые молодой работник вернул до последнего цента через несколько дней, когда получил недельное жалованье.

Казалось бы, ничего примечательного, вот только «линкольн» Элвиса, который купил ему отец, уже давно был оплачен. Более того: именно на это время выпадает дата записи его первой пластинки. Вероятнее всего, деньги были нужны Элвису именно для пластинки, — но это выглядело слишком по-ребячески, чтобы заговаривать о таком с работодателем.

Незадолго до того Пресли обнаружил небольшую лавчонку чуть в стороне от центра города, которая очень его заинтересовала. Тремя годами ранее в доме 706 на Юнион-авеню, рядом с кафе-рестораном мисс Тейлор, на перекрестке, образованном пересечением Юнион-авеню и Маршал-авеню, открылся «Мемфис Рекординг Сервис». Владельцем был тридцатилетний звукоинженер Сэмюэль Корнелиус Филлипс.

Этот человек, которого справедливо считают крестным отцом школы рокабилли (он стоял у истоков карьеры Джерри Ли Льюиса, Джонни Кэша, Сонни Берджесса, Роя Орбисона и Карла Перкинса), также, как и Элвис, был уроженцем Юга, что называется, «от сохи». Но в отличие от Пресли Филлипс не принадлежал к касте неприкасаемых «красношеих» (северная элита наделила этим презрительным прозвищем «белую бедноту»), потому что родился 5 января 1923 года в относительно комфортных условиях — на ферме в 120 гектаров неподалеку от Флоренс в штате Алабама, на которой работал его отец. Кризис, последовавший за биржевым крахом 1929 года, перевернул всю жизнь Филлипсов: их состояние растаяло в Великую депрессию. Вскоре после Пёрл-Харбора и вступления США в войну в конце 1941 года отец Сэма скончался, и младший из восьми детей уже не мог продолжать учебу на юрфаке, как намеревался.

Чтобы обеспечить мать и глухонемую тетку, Сэм поступил на работу сначала в бакалейную лавку, потом в похоронное бюро. Жизнь умерила его амбиции, но не поставила на них крест; на сэкономленные деньги он посещал вечерние курсы, которые позволили ему получить диплом радиоинженера. «Вступление в мир радио пробудило во мне интерес к музыке», — рассказывает Филлипс.

Проведя детство в Алабаме, на границе штатов Теннесси и Миссисипи, он тонко чувствовал невероятное культурное и музыкальное разнообразие этой части Юга, где мирно сосуществовали блюз и хиллбилли, а также религиозные песнопения в двух вариантах исполнения — «черном» и «белом». Объясняя свое особое отношение к блюзу, Филлипс часто упоминал дядю Сайласа Пейна — старого негра, сажавшего его к себе на колени и певшего ему заунывные песни, — прекрасная иллюстрация к тесному контакту между общинами, описанному журналистом Уилбуром Дж. Кэшем в 1941 году: «В этом обществе, где детей плантатора кормила грудью чернокожая нянька, а поседевшие старые негры рассказывали им сказки, их отрочество проходило в близком общении с черными мальчиками (и девочками) с плантаций; в этом обществе, где у всех белых, от мала до велика, постоянно звучала в ушах музыка негров, отношения между двумя общинами были совершенно органичными».

Эхо блюза и ностальгических баллад его детства откликнулось Филлипсу, когда на его семью навалились беды. «Существовало две категории отверженных: черные сельхозрабочие и белые испольщики, — говорит он. — В то время было попросту невозможно не поддаться власти всех этих стилей, родившихся от угнетения, которые были как бальзам на израненную душу». Пройдя через этот опыт, Филлипс сохранил представления о равенстве, не делающем различия между расами, которое впоследствии сильно повлияло на его продюсерский взгляд.

Но в начале сороковых годов Сэм был еще далек от мысли о том, чтобы руководить фирмой грамзаписи. Он женился и уехал из Алабамы, переходя с одного места на другое в бурно развивающемся мире радио. Пожив какое-то время в Нэшвилле, в 1945 году он перебрался в Мемфис по зову Хойта Вутена, заправлявшего одной из первых радиостанций в городе — WREC («Вутен Радио Электрик Компани»), Он вел несколько передач музыки хиллбилли, но больше по долгу службы, чем по призванию: этот человек, не любивший быть на виду, предпочитал оставаться в тени, но свободным, чем удовлетворять всем требованиям, предъявляемым к тому, кто на свету. Проникнувшись восхвалением модернизма, на котором зиждилась американская мысль, он страстно увлекся техникой, тем более что технический прогресс, стимулированный войной, благоприятствовал и его профессии. Пока не вошла в обиход магнитная лента (носитель, привезенный из Германии победителями-американцами и вызвавший целый переворот), он приобщился к прямой записи на пластинку, которая тогда была еще единственным способом предварительной записи передач.

К этому же времени относится его знакомство с миром грамзаписи, переживавшим настоящий бум, с тех пор как диск в 78 оборотов сменил на радио довоенные оркестры, игравшие вживую. Руководство поручило Филлипсу составить для WREC коллекцию пластинок, он взялся за дело и стал часто наведываться к Рубену Черри — продавцу пластинок с Бил-стрит под вывеской «Дом блюза», которая не оставляла сомнений относительно характера товара. В своих личных пристрастиях Филлипс был эклектичен, что подтверждают слушатели его еженедельной передачи «Субботняя танцевальная вечеринка» — смесь салонного джаза, эстрадных танцевальных мелодий и изысканного блюза.