Путешествие рок-дилетанта - Житинский Александр Николаевич. Страница 10

РД опешил. А как же Пугачева и Леонтьев, гремевшие по телевидению? Неужели их заткнул за пояс этот парнишка по имени Майк?

Тогда он даже не догадывался, что то, к чему его ежевечерне приучал телевизор, не имеет к року никакого отношения. Это либо советская эстрада, либо зарубежная коммерция.

Далее в двух корреспонденциях, подписанных явно вызывающими и вымышленными фамилиями Ж. Физдипилло и Ферапонт Бродвеев, повествовалось о последних новостях музыкальной жизни, в частности об одном несостоявшемся концерте: «При полной тишине зала на сцене появился Гена Барихновский и молча стал укладывать гитару. Через одну-две минуты появился Сергей Данилов и принялся проделывать со своим инструментом те же несложные манипуляции. Зал молчал. Еще через несколько минут появился Сережа Петров и, бросив сожалеющий взгляд на публику, начал свинчивать барабаны. Народ безмолвствовал. Затем на сцене появился милиционер. Зал взорвался аплодисментами, смеялся и улюлюкал…»

Но наибольший интерес РД вызвало интервью с неким Георгием Ордановским, лидером группы РОССИЯНЕ. Интервью предваряла анкета:

Имя: Ордановский Георгий Владимирович.

Родился: 2 октября 1953 года в Ленинграде.

Образование: среднее.

Профессия: рабочий Выставочного зала.

Любимый композитор: БИТЛЗ.

Любимые писатели: Достоевский, Стругацкие.

Любимый поэт: Маяковский.

Интервью запомнилось тем, что Ордановский отвечал на вопросы серьезно, без ерничества, вполне искренне. Так мог отвечать популярный артист, любимец публики. РД почувствовал, что прилетел на другую планету и читает там свежую прессу. Открывавшийся мир был богат, разнообразен, жил по каким-то своим законам, но никак не был связан с тем миром, где обитал РД.

«— Когда ты первый раз взял в руки гитару?

— В тринадцать лет. Толчком к этому послужила музыка БИТЛЗ. Представь себе шестьдесят шестой год. Я помню передачу, которую услышал по Центральному радио. Я помню себя, одиноко сидящего в комнате, помню стены, какой был день — вплоть до запахов помню. Это была музыкальная передача. Было зачитано письмо недовольного слушателя: „Почему вы ничего не говорите о БИТЛЗ?“ Потом началась страшная ругань. Говорили, что они кричат и так далее. Потом передали одну вещь. Мне кажется, это была „The Hard Day’s Night“. Я не скажу, что сразу схватился за гитару, тем более что у меня ее не было. Но так получилось, что песня запала мне в душу, возможно, потому, что запретный плод сладок… Я попросил купить мне гитару. Я уже не мог без этого. Мы начали петь БИТЛЗ. Учились друг у друга. Пели все рок-н-роллы подряд…

— Где ты учился музыке?

— Я же говорю, учились друг у друга. Было желание учиться в училище. Мы даже поступили в музыкальную школу для взрослых. Нас приняли, несмотря на то что нам было по тринадцать лет. Но наш классный руководитель в обычной школе запретил нам туда ходить. Мы уже плохо учились, потому что думали совсем о другом…

— А кто!нибудь из наших музыкантов оказал на тебя влияние?

— Из наших? Нет… Что мы имели? Сейшены раз от разу.

— Расскажи о РОССИЯНАХ.

— В группу РОССИЯНЕ я попал в семьдесят первом году. По рекомендации одной девочки, которая сказала про меня: „Там чувачок ЦЕППЕЛИН орет“. Когда я пришел на репетицию, я был просто поражен. Они пели свои вещи! Тот, кто слышал РОССИЯН в то время, должен помнить: „Мальчики и Девочки“, „Белый Мрак“ и другие… Главным было то, что русский язык, но не тот русский язык, который мы привыкли слышать с эстрады. В то время это делал разве что САНКТ-ПЕТЕРБУРГ.

— Чем вы сейчас занимаетесь?

— Можно ввести такое понятие: отечественный рок, или русский рок. Сейчас это уже неудивительно, многие стали это делать. Но мы занимаемся этим давно, мы приверженцы этого направления. Раньше считалось: на русском и петь вроде нельзя…

— Но это было давно, сейчас все думают по-другому.

— Да, это заслуга многих: Корзинин, Рекшан, МИФЫ, Ильченко, потом уже все остальные…»

И наконец, в разделе «Музыкальная критика» РД обнаружил небольшую статейку за подписью Д. Животных — о малоизвестной группе АКВАРИУМ, довольно резкую: «Нет, это еще не клинический случай артистического самодовольства, ибо при всем своем нарциссизме (пусть вас не смущают признания БГ в собственном вырожденчестве и кретинизме — он ценит себя безумно) он совершенно не знает, что и как ему делать… Ближайший год должен разрешить дилемму АКВАРИУМА — коммерческий или никакой. Им как раз должно исполниться десять лет. Прекрасные ветераны…»

Сейчас трудно уже припомнить, какую гамму чувств, наряду с несомненной заинтересованностью, вызвали у РД эти публикации. Потом уже все это стало знакомым и родным, но тогда каждое имя, каждый факт были в диковинку. Явление существовало, судя по «Рокси», уже десять лет! Так почему, черт побери, никто о нем не знает?!

РД не был столь наивен, чтобы полагать, что, ежели о чем-то не пишут в официальной печати, значит, этого нет. Он прекрасно знал о существовании Высоцкого, Галича, Солженицына, был знаком с их произведениями, несмотря на отсутствие их в советских изданиях. Но о «русском роке» не говорили даже на кухнях. Причина была проста: русский рок был за двумя заборами — идеологическим и возрастным.

Вернее, он был в двойном подполье. Впрочем, второе подполье было таковым лишь для РД и его поколения.

Итак, РД обнаружил новое для себя явление культуры, казалось никак не связанное с той культурой, официальной и неофициальной, к которой принадлежал сам РД. Но ведь так не бывает, ежели представители этой новой культуры в самом деле не инопланетяне! Может быть, они просто не знают русских культурных традиций? Может быть, они по какой-то причине отказались от них? Может быть, это просто мода, пришедшая с Запада, как приходила оттуда мода на тряпки?

Но тогда почему они столь настойчиво твердят о «русском роке», отказались уже петь песенки БИТЛЗ и начинают создавать свое?

Вопросов было много. Хотелось ответить на них не столько для читателей, сколько для себя. И прежде всего выяснить тот вопрос об «учителе жизни», возникший в беседе с социологом. Он казался РД коренным. У него не укладывалось в голове, что рок-н-ролл — танец, пришедший извне, — может оказать сколько-нибудь серьезное влияние на духовную жизнь поколения.

Во всем этом нужно было разобраться.

Метод познания РД был далек от научного. Ученый обычно изучает материал, приходит к выводам, после чего излагает результат на бумаге. Литератор же излагает на бумаге сам процесспознания, он как бы предлагает читателю пройти с ним вместе некий путь познания, получая при этом синяки и шишки.

Интересно, что среди читателей РД нашлись люди, понявшие и принявшие такой метод, но были и такие, которым больше по душе результат.

Глава 5

РД: Учитель жизни?

Позволю себе сказать о своем отношении к музыке вообще и легкой музыке в частности. Думаю, что оно достаточно типично для людей среднего возраста.

Мои музыкальные привязанности формировались стихийно. Мне кажется, что я люблю музыку, не будучи завзятым меломаном, однако знаю ее недостаточно хорошо. Если говорить о симфонической музыке, то я люблю Моцарта и Шостаковича, Вивальди и Баха, Чайковского и Вагнера, причем речь идет не о всем творчестве этих композиторов, а об избранных (избранных мною самим) вещах. Многое не заинтересовало или прошло мимо, оставшись неуслышанным: Барток, Хиндемит, Глазунов… Этот список я могу легко продолжить, впрочем, как и первый.

Из оперной музыки я люблю больше всего Россини за его восхитительный и изящный мелодизм.

Вообще, мелодичность — определяющий момент в моем отношении к музыке. Потому и в легком жанре мне нравятся Дунаевский и Легран, Таривердиев, Франсис Лей, Паулс.

Было явление в легкой музыке, которое затронуло наше поколение глубже, чем остальные. Я говорю о джазе. Впрочем, не знаю, можно ли теперь называть классический джаз легкой музыкой. Конец пятидесятых — начало шестидесятых годов… Мы узнаём американский джаз. Узнаем с большим опозданием, щеголяем знанием стилей и имен, переписываем друг у друга пленки. Луи Армстронг и Элла Фитцджеральд, Каунт Бейси и Дэйв Брубек, оркестр Бенни Гудмана на Зимнем стадионе, потом приезд самого Дюка Эллингтона! Традиционный диксиленд, «свинг», «горячий» и «холодный» джаз… И многочисленные любительские «джейм-сейшн», и кто-то уже свистит после удачной импровизации, узнав, что т а м свистом выражают наивысшее одобрение. И фотографии негритянских музыкантов, вырезанные из журналов. И Диззи Гиллеспи с задранным вверх рожком своей маленькой трубы, и Майлс Дэвис, и пианист Телониус Монк, в черных очках которого отражается клавиатура…