Кинозвезды. Плата за успех - Безелянский Юрий Николаевич. Страница 20

Чтобы завоевать ученого окончательно, Марлен побывала в Британской королевской библиотеке и прочитала все, о чем писала пресса касательно открытия Флеминга. Пенициллин стал основной темой разговоров между ними. Представляете – Лондон, набережная Темзы и серьезный разговор о чудодейственной силе пенициллина. Пенициллин стал мостиком, а дальше – объятия и поцелуи. Марлен Дитрих торжествовала: «И этот у моих ног!»

Что было дальше? Дальше они расстались. Из Америки Марлен некоторое время посылала Флемингу посылки с продуктами: в послевоенной Англии было довольно-таки голодно, а одними лекарствами сыт не будешь. Сэр Флеминг, познав однажды женские чары, уже не мог жить один в башне из слоновой кости и женился. Но жена рано умерла. Он вновь остался в одиночестве. Впрочем, все эти подробности уже не интересовали Марлен. Страница жизни с Александром Флемингом была перевернута, и она с жадностью читала следующую...

Александр Вертинский

Есть такое понятие: «французский любовник» – как эталон изощренности в любви. «Френч лав» – это всегда пикантно. А что такое русский любовник?

Знаменитый русский артист, поэт и шансонье Александр Вертинский приехал в Америку осенью 1934 года и дал несколько концертов в Нью-Йорке в одном из больших залов – в «Таун Холле». На его концерты собирались все русские звезды-эмигранты: Шаляпин, Рахманинов, Фокин... Послушать коллегу пришла и Марлен Дитрих, тем более, что с Вертинским она была знакома еще по Парижу.

<$TInLeftLPg=1559;InLeftRPg=1559;>Проплываем океаны,
Бороздим материки
И несем в чужие страны
Чувство русское тоски... —

пел Александр Вертинский. И у всех его соотечественников от этой русской тоски сжималось сердце. Если оно сжалось у Марлен, то совсем по другой причине, от предвкушения новой любовной связи. Этот русский был очень выразителен, элегантен и печален, как Пьеро.

Начались встречи. Как они проходили? В воспоминаниях Вертинского о них нет ничего, но есть песенка «Гуд-бай», написанная им в июле 35-го в Голливуде, в Калифорнии, и посвященная Марлен Дитрих. В ней с дневниковой точностью описано, как именно они общались. И звезда с звездою говорит? Нет, звезда звездою помыкает...

Вас не трудно полюбить,
Нужно только храбрым быть,
Все сносить, не рваться в бой
И не плакать над судьбой.
Надо розы приносить
И всегда влюбленным быть,
Не грустить, не ревновать,
Улыбаться и вздыхать.
Надо Вас боготворить,
Ваши фильмы вслух хвалить
И смотреть по двадцать раз,
Как актер целует Вас,
Прижимая невзначай...
Гуд-бай!
Все журналы покупать,
Все портреты вырезать,
Все, что пишется о Вас,
Наизусть учить тотчас.
Попугая не дразнить,
С камеристкой в дружбе жить,
Чистить щеточкой bijou
И водить гулять Жужу.
На ночь надо Вам попеть,
С поцелуями раздеть,
Притушить кругом огни.
Завтра съемки... Ни-ни-ни.
И сказать, сваривши чай: Гуд-бай!..
Ожидая Вас – не спать,
В телефон – не проверять,
Не совать свой нос в «дела»,
Приставая: «Где была?»
И когда под утро злой
Вы являетесь домой —
Не вылазить на крыльцо,
Сделать умное лицо.
Замолчи, Жужу, не лай!.. Гуд-бай!
Так проживши года три,
Потерять свое esprit,
Постареть на десять лет
И остаться другом?.. Нет!
Чтоб какой-нибудь прохвост,
Наступивши мне на хвост,
Начал роль мою играть
И ко мне Вас ревновать?..
Нет, уж лучше в нужный срок
Медленно взвести курок
И сказать любви «прощай!..»
Гуд-бай.

Не Дитрих бросила русского шансонье. А Александр Вертинский покинул звезду в «нужный срок». Покинул не только ее, но и Америку и на японском пароходе «Чичабу Мару» отправился в Китай. Нести дальше «русскую тоску»?..

Эрнест Хемингуэй

И снова, как у Феллини, плывет корабль. В 1934 году на корабле, который плыл из Европы в Америку, Марлен Дитрих познакомилась с Хемингуэем. «Старик Хэм» был еще в полном соку. Знакомство было оригинальным. На званом вечере кинокомпании «Уорнер Бразерс» Дитрих оказалась тринадцатой по счету гостьей. Она впала от этого в ужас. И тогда ей на помощь пришел мужчина, сидящий за соседним столиком. Он сказал: «Мадам, тринадцатым буду я. Вы – четырнадцатая». Это был Хемингуэй.

Обратимся к воспоминаниям Марии Ривы:

«То, что Дитрих и Хемингуэй были настоящими друзьями, это факт. То, что она называла его «папа», а он ее «дочка», как вообще частенько именовал всех этих обожающих его дам из своего интимного окружения, это тоже факт. Но то, что они были в близких отношениях, это неправда. Зато чистейшая правда, что ему нравилось, что мир думает иначе, и что она не сердилась за это на него – это правда. Мать, до безумия обожавшая любые фантазии Хемингуэя, без памяти восхищалась им и была убеждена, что лучшего друга у нее не бывало никогда. Когда в 1961 году он покончил с собой, мать предалась неутешному горю, то и дело обращаясь ко мне, без конца повторяя: «Зачем он совершил такую глупость? Это его жена довела. А что еще! Или, может быть, у него был рак?»

Роман с Эрнестом Хемингуэем длился почти 30 лет, и в этом романе действительно было больше дружбы, чем любви. Они оба не верили в любовь друг к другу. Марлен считала, что Хэм любит других женщин, а Хемингуэй полагал, что она тоже отдает предпочтение другим – Габену и Чаплину. Оба восхищались друг другом: Эрнест Хемингуэй – красотой Дитрих, а она – его романами, кстати, в «Островах в океане» Хэм изобразил героиню – актрису, явно списанную с Марлен Дитрих. Но та не только восхищалась писателем, а и могла позволить себе его покритиковать: «Знаешь, Эрнест, твоя последняя книга – это дерьмо». И «папа Хэм» принимал критику.

И еще Марлен понимала, что они не могут быть вместе как муж и жена. Она писала: «Ему нужна хозяйка, которая следила бы за ним, подавала кофе, а у меня с утра грим, павильон, съемка...»

Брак – нет. Секс – да. Но и то для публики. Спустя много лет после знакомства ночью в квартире актрисы раздался телефонный звонок и Хемингуэй сообщил ей, что ему пришла в голову блестящая идея.

– Какая? – заинтересованно спросила Марлен.

– А почему бы нам при встрече не заняться «этим»?

– Почему такая идея пришла тебе в голову так поздно? – удивленно спросила Дитрих.

– Ну, знаешь, – ответил Хемингуэй, – у меня сильно упали тиражи книг, и читателей надо чем-то взбудоражить. Если пустить слух, что у нас настоящий любовный роман, люди опять заинтересуются нами – моими книгами и твоими фильмами.