Фермер (СИ) - Борисов Олег Николаевич. Страница 21

- Я все равно в этих улицах не разбираюсь. Это же не Нью-Йорк, где все квадратное и по номерам, - попытался оправдаться знаток русского языка.

- Так я тебе и поверил. Чертаново выучил, и другое освоишь. Куда как легче, чем суффиксы-шмуфиксы зубрить.

Роджер помолчал, косясь на группы редких прохожих по сторонам, потом выдал очередную сентенцию о смысле жизни, на которые был мастак:

- Когда мы встретились, ты говорил очень красиво, без словесного мусора. А теперь набираешься разного хлама от Федора. Наверное, я тоже скоро буду лишь ругаться.

Змей лишь мотнул хвостом, зевая во всю огромную пасть. Перед выездом пришлось перетряхнуть всю систему гидропоники, чтобы нанятые мальчишки могли ухаживать за теплицей без вмешательства в тонкую механику. И теперь скама больше интересовало, как бы вздремнуть по тряской дороге, чем разговоры за жизнь. Тем более что осталось лишь аккуратно просочиться по Симферопольскому до Чертаново, а там и рукой подать до первых негритянских блокпостов по Варшавке. Еще пару часов в запасе, потом лафа безделья закончится.

- А народу все больше, - заметил Роджер, замечая злые взгляды в свою сторону. - Я думал, тут никого не будет.

- Почему? Кормовые точки по всей округе натыканы, дома пока стоят. Вот и устраиваются люди, как могут.

- И не нападают?

- Я спрашивал у Бонда. Говорит - сначала нападали. Все же машина - ценная вещь. Но у Фермера разговор короткий, он раньше стрелял просто за косые взгляды. Потом - начал зелень возить боссам по всей округе, те своих поприжали. Кушать хорошо все любят. А убьешь торговца - и статус потеряешь. Потому что у тебя огурец или помидорка есть - и ты уважаемый человек, раз позволить себе такое можешь. А жрешь скамовский комбикорм вместе с работягами - и все, ты дерьмо паршивое, с тобой никто считаться не станет... Вот и не трогают нас, пока сами нарываться не станем. Да и дорогу выбрали специально в окружную, через спокойные районы. Пусть добираться дольше, зато без дырок в шкуре.

- А... - Роджер изобразил понимание, хотя по глазам было видно, что половину слов он пропустил мимо ушей, а другую половину понял частично. Все же быстрая разговорная речь давалась негру пока тяжеловато. Что поделаешь - это тебе не выжженные навечно в мозгах словари Розенталя. Когда сам 'кляту москальску мову' постигаешь - оно как-то тоскливо идет, с пертурбациями. И профессора не исключение.

- Эй, пейзане, вы бы легли на дно и брезентом закинулись. А то не доедем, бля. Ваши хари так отсвечивают, что за нами вся округа вот-вот увяжется... Подарили же боги помощничков, чтоб вас... - Фермер чуть притормозил и дождался, пока в кузове перестали возиться. Потом поприветствовал бредущих по обочине пешеходов, полюбовался на ответный плевок и покатил дальше. К вечеру хотелось добраться до Кантемировки, где были шапочные знакомые. А дальше - уже импровизировать. - Ладно, прорвемся. Поможем африканским братьям-попуасам избавиться от ядерного империалистического наследия. А то заебали: хапнули и не делятся...

И, пофыркивая выхлопной трубой, пикап покатил дальше, навстречу чернокожей вольнице.

* * *

- Он не поедет!

Огромный синюшно-черный амбал был непреклонен. Его, самого сильного и наглого, поставили бдить и исполнять закон на замусоренной улице, и он бдил, исполнял, обирал и жировал, как мог. Вовремя делясь положенной долей с вышестоящими 'братьями', как положено. Учитывая, что анклав, сколоченный из махровой кодлы черных уголовников и торговцев разнообразной дурью, отличался очень самобытными законами условно мирного сосуществования, на блокпосту можно было придраться к кому угодно. И то, что Фермер являлся даже для всемогущего хозяина 'точки' персоной неприкасаемой, вовсе не добавляло радости на перекошенную от злобы рожу.

- Этого умника должны были четвертовать! Он оскорбил Мгубабэ! Проповедовал разную гадость, открывая поганый рот без разрешения! И про твоего зверя хвостатого тоже уговора не было! Поэтому - оставишь их здесь, вечером заберешь. И за охрану заплатишь... За балабола...

Торговец не стал дальше слушать, во сколько оценили головы его работников. Он достал обрез, и приставил ствол к вмиг вспотевшему лбу.

- Мгубабэ не простит! - неожиданно тонким голоском пискнул громила.

- Неужели? Мне - и не простит? Лучшему другу среди белых ублюдков, которые так редко забредают в ваши засранные кварталы?.. Слушай меня, пидорас черножопый. Тебя поставили в эту дыру старшим лишь по одной причине. Потому что ты учился каннибализму в местном ПТУ и можешь шпрехать на русском. Говорил бы по-французски, сидел бы по Варшавке севернее, арабам бы отсасывал. Но твои африканские боги обиделись, и посрали на маковку своему любимцу. Так посрали, что ты теперь по уши в дерьме...

- Мгубабэ...

- Вашему вождю похуй на такого таракана, как ты, ниггер. Потому что ты обезьян пялил под пальмами, а правильные пацаны по лучшим тюрьмам самой крутой страны куковали. И то, что ваши морды пересеклись за Периметром, дискриминацию не отменило. Знаешь такое слово? Дис-кри-ми-на-ци-я... Да, нихуя ты не знаешь. Только стоишь и пердишь от страха... Значит, так... Мы можем разойтись по-хорошему. Ты засунешь свой поганый язык в не менее поганую жопу, а я буду считать, что никто на меня хайло не разевал. Или разойдемся по-плохому. Тогда я все равно поеду. Твои абреки уберут дубье, которым сейчас размахивают, а я поеду. А ты останешься лежать здесь с простреленной башкой... Какой вариант выбираешь?

Негр помолчал, потом попытался ворочать пропитыми мозгами и просветлел лицом. Раз с ним разговаривают, и пока не убили - значит, его боятся. Или боятся великого вождя, державшего за яйца всех мелких клановых диктаторов на захваченной территории. Поэтому слова белого - лишь сотрясение воздуха. Белый - блефует. Именно так! Блефует, сука!

- Тебя, Фермер, привяжут к машине, и ты будешь бежать всю дорогу, пока доедем до Мгубабэ. А твоих уродов я оставлю парням, чтобы они развлеклись, как хочется. Может, сжалятся, и убьют сразу. Может, будут пытать. У нас здесь - скучно.

Хозяин пикапа вздохнул:

- Значит, по-плохому.

И нажал на курок. Сухо щелкнуло, и посеревший 'хозяин дороги' подавился от ужаса воздухом. Замер, выпучив глаза, а Фермер засмеялся, вытирая выступившие слезы:

- Ой, мудила, прости, забыл зарядить. Забыл... Ну да ладно, решим вопрос по-другому.

И тяжелый ботинок врезался в пах негру, разбивая сжавшиеся от страха яйца. Пока амбал валился на пыльный асфальт, грязные от масла и земли руки успели зарядить обрез, и теперь стволы изрыгнули уже настоящую смерть, остановив самых быстрых и глупых, вздумавших рвануться на помощь 'микро-боссу'. Перезарядка - и лишь испуганные лица вокруг, медленными шажочками отходящие как можно дальше.

- Змей, пошарь под хвостом, там белый мешок был. Такой большой белый мешок. Мне его на прокат давали, нужно будет Мгубабэ вернуть. Вот и вернем... Заодно я милого человека прокачу. А то нехорошо - обещал меня пешком гнать черти-куда. Надо исправить несправедливость. Бежать я его не заставлю, а прокатить - легко...

* * *

- Фомка совсем с катушек съехал, - прошептал на ухо великому вождю очередной прихлебатель. - С твоим человеком на Чертаново сцепился, охрану разогнал.

- Фермер может. Он дурной, - лениво ответил необъемный Мгубабэ, который до момента высадки за Периметром носил другое имя и фамилию. Но кому интересен был пушер, неудачно попавший под зачистку? Куда как интереснее превратиться в босса-боссов, подмять под себя слабых и нерасторопных. И править захваченной территорией, подобно великим вождям черного континента, торговавших рабами, когда еще даже Америку не открыли.

- Дурной. И сейчас к тебе приехал, пленного привез... Я даже не могу сказать, как он этим оскорбил всех братьев... Тебе надо самому посмотреть.

Хозяин анклава недовольно покосился на жополиза. Обычно великого и могучего не беспокоили по пустякам. Если лебезят и кланяются беспрерывно - значит, действительно что-то случилось. Или нюх потеряли?