Памятное. Испытание временем. Книга 2 - Громыко Андрей Андреевич. Страница 10

Почти всегда, когда мне доводилось бывать во Франции, власти этой страны предусматривали посещение соответствующих исторических и культурных памятников, которые особенно дороги душе француза. Это понятно и естественно. Далеко не многие страны в состоянии предложить то, что может предложить Франция. Ее культура представляет огромный интерес для любого образованного человека.

Французы как будто читают мысли советских представителей, когда тактично рекомендуют им ознакомиться с Лувром, с собором Парижской Богоматери, Версалем, Компьеном, Мон-Сен-Мишелем, долиной реки Луары, замком Мальмезон и, конечно, с городами Марсель, Лион, Бордо, Дижон. В разные годы мне и Лидии Дмитриевне удалось ознакомиться со многими достопримечательностями Франции и ее столицы.

В Лувре, этом огромном дворце, размещаются Национальный художественный музей, музей декоративных искусств и министерство финансов, располагающееся в северном его крыле. Удивительно, что при острой нехватке помещений для богатейших коллекций часть Лувра все же занимают сотрудники этого министерства.

Лувр пережил сложную историю. В свое время на том месте, на котором находится современный музей, стояла крепость, один из опорных оборонительных пунктов Парижа. Крепость служила одновременно и арсеналом, и хранилищем королевской казны, и тюрьмой. Такое тоже бывало.

Начиная с 1791 года Лувр – прежде всего музей. Его выставочные помещения продолжают расширяться. К уже открытым для посещения залам регулярно после реставрации добавляются новые.

Лувр – бесценное хранилище произведений искусства. Главными в нем являются картины и скульптура. По своей коллекции этот музей принадлежит к числу самых богатых в мире.

Он – один из величайших храмов искусства. Здесь почетное место занимают знаменитые «Ника Самофракийская» и «Венера Милосская». А чего стоит лишь перечисление таких имен, как Леонардо да Винчи, Рафаэль, Тициан, Веронезе, Рубенс, Рембрандт, чьи творения – шедевры мирового искусства! Они тоже выставлены здесь.

В Лувре нет произведений не выдающихся. При осмотре музея я не мог оторвать глаз от работ не только величайших мастеров Ренессанса, но и от произведений таких выдающихся французских художников, как Никола Пуссен, Антуан Ватто, Жак Луи Давид, Эжен Делакруа, Гюстав Курбе и многие другие.

В общей сложности в каталоге живописи и скульптуры Лувра значится около двадцати тысяч единиц хранения. Долго, на протяжении столетий, Франция собирала эти сокровища. Способы, которыми при этом пользовались, иногда не отличались гуманностью.

Не последнюю роль играли в свое время контрибуции, а то и просто грабеж. Реквизиция – по-наполеоновски.

Картины, мраморные изваяния, драгоценные образцы дворцовой мебели и украшений чувствуют себя в Лувре уютно, французы их ценят и стараются оберегать. Не знаю, как у других, но в моей памяти сохраняются яркие впечатления от художественных богатств этого музея.

Французские короли любили свой Лувр, забавлялись, рассматривая сокровища. Только Людовик XIV перенес свою официальную резиденцию в Версаль. Многое сделал для Лувра, продолжая его строительство, Наполеон, а завершилось его создание во второй половине XIX века.

Да, почти всегда после посещения Лувра при возобновлении бесед с французскими деятелями есть что сказать и о чем вспомнить. В какой-то степени это способствует и созданию благоприятной атмосферы для бесед.

Француз спрашивает иностранца:

– Видели ли вы Нотр-Дам де Пари?

Так звучит по-французски собор Парижской Богоматери. Допустим, иностранец ответит:

– Нет, не видел.

Такой ответ вызовет искреннее удивление француза.

Веками, еще задолго до создания Эйфелевой башни, собор являлся символом французской столицы, ее сердцем. Великолепие в архитектуре времен ранней французской готики, созданное более семисот лет назад, глубоко внедрилось в сознание парижан, да и всех французов.

Многие великие мастера кисти и слова обращались и обращаются к этому собору в своем творчестве. Достаточно вспомнить хотя бы Виктора Гюго. Выдающийся писатель, сравнивший Нотр-Дам с «симфонией в камне», написал полтора столетия назад огромной художественной силы роман «Собор Парижской Богоматери». Его и сегодня нельзя читать без волнения. Трудно найти француза, который с детства не знал бы о превратностях судеб Эсмеральды и Квазимодо, созданных могучим воображением писателя.

Собственно, в современной Франции ценится скорее не религиозная оболочка, связанная с понятием «собор», а историческое и художественное содержание, которое вдохнули Франция, ее народ в Нотр-Дам де Пари.

У каждого большого города есть, как правило, что-то свое, специфическое, неповторимое, с чем ассоциируется упоминание о нем или благодаря чему он вошел в историю. Это может быть просто красивое здание, музей, архитектурный памятник или какое-либо знаменитое современное сооружение. В Париже это Эйфелева башня.

С этой башни, которую французы с легкой руки поэта Гийома Аполлинера величают «пастушкой облаков», открывается – и в том удостоверился я сам – прекрасная панорама французской столицы и ее окрестностей. Как достопримечательность она не теряет своей популярности, о чем свидетельствует тот факт, что ее со времени сооружения в 1889 году посетило сто миллионов человек.

Если первого попавшегося француза на улице Парижа или другого города спросить: «А зачем Парижу Эйфелева башня?», то он на вас посмотрит с удивлением и поначалу может даже не найти слов для ответа. Ему покажется несообразным вообще задавать подобный вопрос. Когда же он, преодолев замешательство, скажет что-нибудь в ответ, то это будет примерно такое замечание:

– Разве мыслим Париж без Эйфелевой башни?

Конечно, такой ответ продиктован отчасти эмоциями, но, по существу, правильный.

Не один раз и по разным поводам тема Эйфелевой башни затрагивалась в разговорах во время бесед с французскими деятелями, особенно когда требовалось несколько разрядить обстановку или отвлечься перед очередным раундом политических переговоров.

Пикассо рассуждает

Давно, еще в годы молодости, у меня появилось желание встретиться с большим художником, которого знали, можно сказать, все. Во всяком случае, все, интересовавшиеся живописью.

Имя его – Пабло Пикассо.

Испанец по происхождению, он связал свою жизнь с Францией, где предпочитал творить.

Самый популярный художник своего времени, антифашист, Пикассо решил остаться в Париже, когда его оккупировали немецко-фашистские войска. Этот поступок сам по себе явился актом мужества, пламенного патриотизма и заслуживает самой высокой оценки.

Привлек также широкое внимание его ответ на вопрос нацистского офицера. Когда гитлеровец вошел в студию художника и увидел там большую цветную репродукцию картины «Герника», он спросил:

– Это вы сделали?

Художник спокойно ответил:

– Нет, это вы сделали.

Ответ, подобно меткому выстрелу, попал в цель. В мире изобразительного искусства считают, что в показе разбитого фашистскими бомбами испанского города Герника Пикассо нашел формулу ужаса и презрения к фашизму.

По долгу службы мне приходилось приезжать во Францию не раз, но, как это обычно бывает, в дни официальных поездок советских делегаций их пребывание охватывает все, за исключением встреч с теми интересными людьми, которые не занимают каких-то государственных постов и потому не привлекают внимания составителей программы визита. Да если тот или иной человек еще к тому же принимает участие в общественном движении антимилитаристского характера, то он как бы вовсе не существует для авторов такой программы. А вносить поправки нам не всегда удобно, так как это требует изъятия из нее каких-то официальных мероприятий или сокращения на них времени.

Но бывает, когда в силу стечения обстоятельств происходят встречи и незапланированные, даже случайные или «полуслучайные», если выражаться точнее; так оказывается в те моменты, когда одна из сторон не ожидает встречи, а вторая ищет ее и готовится к ней намеренно. Так, «полуслучайно», я буквально столкнулся с Пикассо.