Континент Евразия - Савицкий Петр Николаевич. Страница 47

Особую группу представляют собой высказывания о евразийстве писателей и поэтов. Назовем отзыв о евразийстве Андрея Белого [85], опубликованное в немецкой печати письмо о евразийстве М. Горького [86], статью Е. Н. Чирикова [87]. Некоторые из этих отзывов благожелательны, другие полемичны (Е. Н. Чириков).

Не так оспариванию, как просто изложению евразийства посвящено иностранное евразийствоведение.

Менее богата, чем можно было бы ожидать, немецкая литература о евразийстве. Значительная часть статей, сюда относящихся, появилась в пражской газете "Прагер Прессе" и написана славянскими авторами. Полемична статья проф. Э. Радля: по его мнению, "русские — это европейцы" [88]. Другие статьи имеют характер объективных рецензий или фактических сообщений [89]. Статьи Генриха Блока (Кишинев) в "Zeitschrift fur Geopolitik" у нас в руках не имеется (он писал о евразийстве и в "Прагер Прессе"). Скорее благоприятен отзыв о евразийстве в книге "Зарубежная Россия" Г. Римши [90]. Эта книга реферирована в "Последних Новостях" в статье П. М.: "Немец о русской эмиграции" [91]. Нет у нас в руках и статьи Н. С. Тимашева в Zeitschrift f. Politik, 1929, N 9. По поводу работы В. К. Штелина "Россия и Европа" [92] обозреватель "Историка-Марксиста" (Москва) А. Васютинский заявляет: "Любопытен для русского читателя краткий обзор дискуссии по поводу "Евразии", дающий некоторые данные для суждения об эволюции идеологии русской эмиграции" [93]. Упрощает и тенденциозно освещает проблематику евразийства Р. Фюлоп Миллер в своей книге "Gesicht und Geist des Bolschewismus".

В составе французского евразийствоведения, кроме названной выше, нужно упомянуть статью В. П. Никитина в "Revue du monde musulman". С особой симпатией автор останавливается на экономической концепции евразийства: "Тесное экономическое сотрудничество с азиатским миром — вот решение евразийской проблемы, вот почти полная независимость… Не входя в детали… мы считаем долгом подчеркнуть, в какой мере эта концепция, вполне реалистическая в своей основе, может послужить делу русско-азиатского сближения" [94]. Французская литература о евразийстве содержит два обстоятельных обзора: один принадлежит перу Шарля Буржуа [95], автором другого является Г. Шклявер [96]. Ш. Буржуа выполнил свою задачу не без поэтического вдохновения. Его очерк свидетельствует о значительном проникновении в материал. Из евразийских работ ближе всего он следует "Наследию Чингисхана". Есть, однако, и ошибки: нельзя сказать, что из числа евразийских зон единственно степная "удобна для обитания" (la seule pratiqueroent habitable). Это определение в такой же мере относится и к зоне лесной. Г. Шклявер с особым ввиманием останавливается на политической доктрине евразийства, разработанной Н. Н. Алексеевым. Наряду с тем выпукло изображено географическое и историческое учение евразийцев. Все-таки и в этой статье не обошлось без неточностей. Так, Г. Шклявер понимает идеократию как "организацию и направление государства, согласно руководящей национальной идее". Между тем, по определению автора этого понятия, Н. С. Трубецкого, идеократия не связана специально с национальной идеей. Идеократия — понятие "селекционной" социологии, т. е. той, которая изучает принципы отбора правящего слоя. Это такой общественный строй, при котором основным признаком отбора правящего слоя является миросозерцание (нужно подчеркнуть слово "основной", ибо в качестве не основного, вторичного признака общность мировоззрения наличествует и при других формах отбора) [97]. Едва ли правильно утверждение Г. Шклявера, что "великие монгольские завоеватели были первыми объединителями евразийского мира". Здесь следовало бы упомянуть о роли, в этом отношении, скифов и гуннов [98]. При всем том, повторяем, очерк Г. Шклявера есть один из лучших иностранных обзоров евразийства. К нему примыкает статья П. Декама (Paul Descampe) в еженедельном издании "Пакс" [99]. Основываясь на данных Г. Шклявера, П. Декам пытается дать критику географической, а отчасти и исторической теории евразийства. Он отмечает, что монгольские степи отличаются от более западных тем, что являются степями возвышенными. Отметим со своей стороны (П. Н. С.), что это не устраняет непрерывности распространения степного типа растительности от Галиции до Монголии. О лесной зоне Декам пишет: "Есть леса и леса; если в Сибири лесная зона более или менее ограничивается лесами бореальными [100], то в России (т. е. в Доуралье. II. Н. С.) они уступают место другим лесным зонам, которые являются скорее продолжением лесов европейских, чем бореальною областью". Без сомнения, леса Доуралья, в его западной части, не тождественны лесам Сибири. Но с точки зрения общих понятий ботанической географии те и другие принадлежат к "зоне северных флор, или арктобореальной". С юга леса Евразии на всем протяжении окаймлены степью. В Европе же (как и на Дальнем Востоке) северные леса переходят непосредственно в леса "зоны южных флор, или субтропической" [101]. Вот подразделения, которые учитывает и на которых основывается географическая теория евразийцев. Понятие флагоподобного расположения зон, как отличия Евразии от Европы, с ее "мозаически-дробным" сложением, осталось неизвестным Декаму. Вообще, по-видимому, работы евразийцев не были доступны ему в оригинале. И он пользовался данными Г. Шклявера. Но Г. Шклявер — не специалист в географии. Он воспроизвел основные географические выводы евразийства, но не мог воспроизвести аргументацию.

Итальянское евразийствоведение определяется работами известного слависта, профессора Неаполитанского Университета Е. Ло Гатто. Он посвятил евразийству особый очерк в своей книге: "Страницы русской истории и литературы" [102]. Первая глава этой книги называется: "От Ивана Грозного до евразийцев"; вторая: "Евразийское движение" [103]. Автор хорошо знаком с евразийской литературой и умело ею пользуется. Однако не свободен от ошибок в приписывании цитируемых статей тому или иному автору [104]. Проф. Ло Гатто делает ударение на азиатских элементах евразийства. Он говорит о "желании евразийцев порвать все связи с Западом", об их "ненависти к Западу". Это, конечно, неправильно: ощущение самостоятельности неравнозначно ни "желанию порвать связи", ни тем более "ненависти". Проф. Ло Гатто пишет: "Мы настолько привыкли рассматривать все славянские народы как европейское этническое единство, что торжественно провозглашаемая евразийцами азиатскость русских кажется отказом, уходом от своей расы, от своей славянской крови". — И это, конечно, неправильно: русские евразийцы отнюдь не отказываются от своего славянского происхождения; они изучали и будут изучать "общеславянский элемент в русской культуре". Но они считали бы постыдным отрекаться и от своих туранских предков. А о том, что такие предки есть, свидетельствует хотя бы многочисленность русских семей татарского происхождения. Роль татар Е. Ло Гатто характеризует в самых мрачных чертах: "Татары только испортили (!) славянскую кровь, принесли восточным славянам все отрицательные монгольские качества: жестокость, коварство, презрение к женщине" [105]. Целый ряд русских князей XIII–XIV веков был женат на царевнах династии Джучия (старшего сына Чингиса). Можно ли считать родство с этим домом, давшим немало выдающихся полководцев и государственных людей, "порчею крови"? Мы полагаем также, что по части жестокости и коварства европейцы XIII–XIV веков едва ли уступали тогдашним монголам. А что касается "презрения к женщине", то каждый, занимавшийся историей монголов времен их величия, знает, что такого "презрения" у них не было вовсе. Наоборот, женщина пользовалась весьма значительным почетом и влиянием: доказательства тому — историческая роль матери, а также первой жены Чингиса, цариц-регентш Монгольской державы и т. д. Положение женщины ухудшилось только после принятия западными частями Монгольской империи мусульманства, но и это изменение наступило не сразу.