Континент Евразия - Савицкий Петр Николаевич. Страница 66

В "хозяйском ценении" дело идет о "наиболее" полном удовлетворении потребностей" не самого "хозяйствующего субъекта", но других индивидов, а именно работающих в его хозяйстве, и о "наименьшей затрате" именно их "сил и средств". Совершенно ясно, что при таком изменении отнесения (от себя — к другим) в корне меняется смысл рассматриваемого принципа. В предыдущем мы говорили об эгоизме. Здесь можно было бы говорить об "альтруизме", если бы только обозначение это не было слишком общо и расплывчато для той, весьма "применительней" (примененной к условиям хозяйства как волевого единства) формы, которую имеем в "хозяйском ценении".

Относительно же понятия "хозяин" мы хотели заметить следующее: "бытовой смысл" не всегда определителей для научного или философского содержания, прикрепляемого к слову, хотя бы и взятому из бытового оборота. И мы хорошо понимаем, что своим толкованием понятий "хозяйского ценения" и "хозяина" мы видоизменяем бытовой смысл этого слова, вернее, подчеркиваем один из оттенков этого смысла, отметая остальные.

В статье А. М. Мелких указано, что содержание экономического принципа, выдвигаемого современной доктриной… заключает в себе два понятия, далеко не идентичные: сбережение сил и средств и наибольший результат… "Сбережение сил и средств"… как раз и касается той сферы психического отношения к людям и вещам, которую П. Н. Савицкий именует "хозяйским ценением хозяйства". — Встает вопрос: можно ли действительно сферу, именуемую мною "хозяйским ценением", выразить как "сбережение сил и средств"? Не вытекает ли из "хозяйского ценения" как раз не сбережение, а расходование сил и средств (хозяина) сверх той меры, которая нужна непосредственно для получения "наибольшего результата", понимаемого как "наивысший доход" (в широком смысле), — расходование их на цели "благосостояния хозяйства", в нем самом, и удовольнение людей, в нем пребывающих. А. М. Мелких называет "затраты фабриканта на техническую подготовку и общее образование рабочих и служащих, стремлением привязать их так или иначе к предприятию (например, обучением их детей)"; беря среду, затрагиваемую А. М. Мелких, можно было бы прибавить: улучшение жилищных условий, устройство больниц, обеспечение семейств помимо и сверх предписываемого законом… Как видим, А. М. Мелких не отрицает самого понятия "хозяйского ценения", он только стремится втрамбовать его в понятие "экономического принципа" и остаться притом в терминах, выдвигаемых "современной доктриной"… Терминологический вопрос не имеет существенного значения: каждый волен разрешать его по своему усмотрению. Соединение же в пределах одного понятия двух "далеко не идентичных" точек зрения: точки зрения "наибольшего результата (дохода) и ценения хозяйства как такового ("хозяйского ценения" или "сбережения сил и средств", по терминологии А. М. Мелких) — является логически неправильным. В действительной жизни эти точки зрения соприкасаются и сопрягаются. Они соотнесены и в том смысле, что "хозяйское ценение" не может устранить учета конечного "результата". Но как раз во имя определенности различений, во имя расчленительного (в противоположность смесительному) знания, "хозяйское ценение" должно быть отличаемо от точки зрения "наибольшего результата" и рассматриваемо как самостоятельный принцип… "Экономический принцип" и "хозяйское ценение" не есть одно и то же. Мы берем на себя смелость утверждать это также и в ответ на суждения А. М. Мелких.

Категории должны быть логически четкими, чтобы с ними можно было успешно работать. Действительность же являет множество переходных форм. Существуют переходные формы и между применением "экономического принципа" и "хозяйским ценением". Некоторые проявления "хозяйского ценения" могут быть возведены к "правильно понятому интересу" хозяина ("Хозяин и хозяйство"). Именно этим определяется реальная хозяйственно-экономическая сила "доброго хозяина" как носителя "хозяйского ценения", именно у него, по преимуществу, организация дела покоится "на хозяйственных началах, т. е. на началах прочности и устойчивости всех его элементов…" Но как принцип, "хозяйское ценение" так же не сводимо к "правильно понятому интересу", как, скажем, не сводимы к нему нравственные идеалы христианства (хотя в некоторых случаях следование этим идеалам также может соответствовать "правильно понятому интересу").

В психологии хозяйствующих субъектов, которых описывает В. Ратенау в приводимых А. М. Мелких отрывках, есть элементы "хозяйского ценения". Но В. Ратенау делает то, чего остерегается автор "Хозяина и хозяйства", — считать "хозяйское ценение" принадлежностью "какой-либо определенной группы людей"; В. Ратенау изображает "хозяйское ценение" как принадлежность "крупных деловых людей". Нам же кажется правильным признать, в противовес этому, что существуют деловые люди, "крупные" по своему действительному влиянию и мощи, которые суть не "хозяева", но "барышники".

В противоположность же тому, что говорит А. М. Мелких, "спекулянты" и в бытовом, и в философско-экономическом смысле этого слова должны быть "приняты в соображение" при построении учения о хозяйстве. Скрываться в этом случае за спиной "солидного" торговца или предпринимателя, который "никогда не станет вкладывать свои средства в операцию, хотя бы сулящую большие барыши, но носящую кратковременный характер", было бы равнозначно бегству от действительности, во всей ее полноте, или оптимистическому искажению действительности. Явление "спекуляции" заслуживает внимания теоретика. Оно есть относительно наиболее чистое выражение "экономического принципа" — в том виде, в каком он выдвинут "классической школой" и на котором, из соображений методологических, настаиваем и мы. И если "экономический человек" не всегда есть спекулянт "в бытовом смысле", то его основная функция как "экономического человека" есть все же "спекуляция" — в смысле соотнесения сопряжения наименьшей затраты с наибольшей выручкой…

Но если нужно избегать всякого оттенка оптимистического искажения действительности, то не нужно также сгущать краски. А. М. Мелких неправильно понял мою мысль, когда мне приписывает мнение, что "предприниматель" (как "экономический человек") "лишь в виде исключения может быть в то же время… "хозяином" (носителем "хозяйского ценения"). Как духовные сущности и логические категории "предприниматель" и "хозяин" раздельны, а в действительной жизни эти два качества не-редко сочетаются в одном лице; и, как сказано в статье "Хозяин и хозяйство" ("Евразийский временник"), "образ этот ("доброго хозяина"), чрез самые разнообразные технические условия хозяйства и различные формы "производственных отношений", идет… ко многим и многим "добрым хозяевам" современности — в сельском хозяйстве, промышленности и пр.". Возможность и факты соединения "предпринимателя" и "хозяина" в одном лице относятся также и к строю капиталистическому, несмотря на духовное обнищание этой эпохи, ибо хозяйная стихия есть изначально вложенная в человеческую природу. В научном смысле понятия "экономического человека" и "доброго хозяина" нужны для установления типологии хозяйствующих субъектов. И напрасно А. М. Мелких полагает, что задачи эти мы применяем исключительно к евразийской хозяйственно-экономической среде.