Сталин перед судом пигмеев - Емельянов Юрий Васильевич. Страница 22

Состоявшееся 3 июля в 16.00 совещание ЦК, ПК и Военной организации большевиков при участии Сталина приняло решение не поддерживать выступление пулеметчиков. ЦК большевиков, прозаседав всю ночь, принял решение провести мирную демонстрацию под лозунгом «Вся власть Советам!». Эта демонстрация, в которой приняло участие полмиллиона человек, началась в середине 4 июля.

Однако демонстрация была обстреляна. Были убитые и раненые. После завершения демонстрации состоялось заседание ЦК большевиков при участии Сталина, на котором было принято решение о прекращении уличных выступлений. По словам Сталина, «в духе этого решения составляется воззвание», в котором говорилось: «Демонстрация 3–4 июля закончилась… Наш пароль: стойкость, выдержка, спокойствие».

Однако в это же время в Петроград пришли сообщения о прорыве фронта немцами. Почти одновременно в городе распространился слух о том, что немцам помогают большевики, так как Ленин является агентом Германии. Эта версия должна была попасть во все петроградские газеты. Однако этому помешал Сталин, который обратился к своему старому знакомому и идейно-политическому противнику по грузинской социал-демократии председателю ЦИК меньшевику Чхеидзе. Сталин уговорил его обзвонить все редакции газет, требуя снять из печати эти сообщения. Обвинения в адрес Ленина опубликовала на другой день лишь малоизвестная газета «Живое слово». «Правда» готовила опровержение этих слухов, но в ночь с 4 на 5 июля в ее помещение ворвался отряд юнкеров, который разгромил редакцию и газета не смогла выйти в свет.

В этой обстановке ЦИК Советов в 2–3 часа ночи 5 июля объявил военное положение и организовал свой военный штаб из меньшевиков и эсеров. В тот же день Сталин возобновил свои переговоры с ЦИК. Позже Сталин вспоминал, что «военные эсеры хотели крови, чтобы дать „урок“ рабочим, солдатам и матросам. Мы помешали им выполнить их вероломный план».

6 июля была разгромлена типография «Труд», в которой печатались большевистские и профсоюзные издания, устроены обыски в особняке Кшесинской, где помещались ЦК, ПК и Военная организация большевиков. Как говорил Сталин, «на улицах войска, усмиряющие непокорных. Фактически введено осадное положение. „Подозрительные“ арестовываются и отводятся в штаб. Идет разоружение рабочих, солдат, матросов». В июле были арестованы руководители военной организации большевиков и ряд членов ЦК партии.

7 июля Временное правительство отдало распоряжение об аресте В. И. Ленина и Г. Е. Зиновьева. На квартире Аллилуевых члены партийного руководства при участии Сталина решили укрыть Ленина и Зиновьева в окрестностях Петрограда. Сталин собственноручно сбрил у Ленина его усы и бородку. Ленин и Зиновьев были переправлены на станцию Разлив в домик рабочего-большевика Н. А. Емельянова.

Уговорив наиболее нетерпеливых большевиков отступить, убедив Ленина уйти в подполье, дав партийным организациям своевременные указания относительно политического курса в период отступления и в то же время сумев провести с эсерами и меньшевиками конструктивные переговоры, Сталин добился того, что партия понесла минимальные потери после июльского поражения.

На VI съезде РСДРП(б) (26 июля – 3 августа), который был проведен подпольно, Сталин выступил с отчетным докладом ЦК и докладом о политическом положении в стране. Съезд констатировал, что со времени своей апрельской конференции число местных организаций партии выросло с 78 до 162, а численность большевиков возросла с 100 до 240 тысяч. Сталин был убежден в неизбежности скорого нового подъема революции.

Учитывая ту роль, которую сыграло руководство Советов в июльских событиях, большевики отказались от лозунга «Вся власть Советам». Однако это не означало отказа от борьбы за власть. Даже в период, когда партия оказалась в полулегальном положении, Сталин уверенно ставил вопрос о возможности перерастания революции в социалистическую. Сталин заявил: «Не исключена возможность, что именно Россия явится страной, пролагающей путь к социализму. До сих пор ни одна страна не пользовалась в условиях войны такой свободой, как Россия, и не пробовала осуществлять контроль над производством. Кроме того, база нашей революции шире, чем в Западной Европе, где пролетариат стоит лицом к лицу с буржуазией в полном одиночестве. У нас же рабочих поддерживают беднейшие слои крестьянства… Надо откинуть отжившее представление о том, что только Европа может указать нам путь. Существует марксизм догматический и марксизм творческий. Я стою на почве последнего».

VI съезд избрал Сталина в состав ЦК. В то время, когда многие видные деятели ЦК, включая Ленина, Зиновьева, Каменева, Троцкого, либо скрывались в подполье, либо находились в заключении, Сталин оставался фактическим руководителем большевистской партии с начала июля до начала сентября 1917 года. Под его руководством партия пережила период отступления после июльских событий и начала быстро восстанавливать свои позиции после корниловского мятежа.

Разгром Корнилова способствовал разъединению антибольшевистского фронта. Напуганные попыткой генерала установить военную диктатуру, эсеры и меньшевики освобождали арестованных большевиков, возвращали им оружие, отобранное у них в июльские дни, не возражали против создания большевистских красногвардейских отрядов, лишь бы они дали отпор войскам Корнилова. В результате большевики укрепили свой союз с левыми эсерами и левыми меньшевиками. В статье «Вторая волна», опубликованной 9 сентября, Сталин, развивая те же мысли, писал: «Корниловское восстание лишь открыло клапан для накопившегося революционного возмущения, оно только развязало связанную было революцию, подстегнув ее и толкнув вперед». Он писал о «второй волне революции», которая «начинается крахом… коалиции с кадетами». Влияние большевиков возрастало, а их позиции в Советах стали укрепляться. После корниловского мятежа большевики вернулись к лозунгу «Вся власть Советам!».

В сентябре – октябре 1917 года Россия переживала новый острый кризис. Политическая и социальная смута не могла не отразиться на экономическом положении страны. За 1917 год объем промышленного производства сократился на 36,4 %. В своей статье «Грозящая катастрофа и как с ней бороться», написанной 10–14 сентября 1917 года, В. И. Ленин писал: «России грозит неминуемая катастрофа. Железнодорожный транспорт расстроен неимоверно и расстраивается все больше. Железные дороги встанут. Прекратится подвоз сырых материалов и угля на фабрики. Прекратится подвоз хлеба… Катастрофа невиданных размеров и голод грозят неминуемо».

К таким же выводам пришел и Сталин. В заметке «Голод на фабриках» писал: «Россия, вывозившая ежегодно хлеба до войны 400–500 миллионов пудов, теперь, во время войны, оказывается не в состоянии прокормить своих же рабочих. На фабриках работы останавливаются, рабочие бегут с работы из-за того, что нет хлеба, нет продовольствия в фабричных районах… Земледельческие районы жалуются на то, что от фабричных районов поступает к ним невероятно мало товаров. Ввиду того и хлеба отпускают они фабричным районам мало. Но недостаток хлеба в фабричных районах вызывает уход рабочих с фабрик, сокращение фабричных работ и значит дальнейшее сокращение количества товаров, поступающих в деревню, что в свою очередь вызывает новое уменьшение количества хлеба, притекающего к фабрикам, новое усиление голода на фабриках и новое бегство рабочих».

Не лучше было и положение крестьян. В заметке «Голод в деревне» Сталин цитировал письмо крестьянина из Муромского уезда: «Наступает скоро зима, реки замерзнут, и тогда нам придется умереть с голоду. Станция железной дороги от нас далеко. Выйдем мы на улицы искать хлеба. Как нас ни называйте, но голод заставляет нас это сделать».

Временное правительство, которое с 8 июля возглавил А. Ф. Керенский, демонстрировало свою неспособность найти выход из отчаянного положения. Прибывший в Россию в августе 1917 года для организации антибольшевистского заговора с целью недопущения выхода России из войны, английский писатель и разведчик У. С. Моэм так характеризовал положение в Петрограде осенью: «Керенский… был снедаем тщеславием и увольнял любого министра, который, как ему казалось, представлял угрозу для его положения. Он произносил бесконечные речи. Был момент, когда возникла опасность того, что немцы двинутся на Петроград. Керенский произносил речи. Нехватка продовольствия становилась все более угрожающей, приближалась зима и не было топлива. Керенский произносил речи. Ленин скрывался в Петрограде, говорили, что Керенский знает, где он находится, но не осмеливается его арестовать. Он произносил речи».