Сталин перед судом пигмеев - Емельянов Юрий Васильевич. Страница 8

Одновременно он читал и перечитывал книги любимых грузинских авторов. Среди них называли произведения Ильи Чавчавадзе, Важи Пшавелы. Как свидетельствуют очевидцы, даже во время занятий в семинарии Иосиф тайком читал и перечитывал «Витязя в тигровой шкуре». Повесть о рыцарской верности любви и дружбе доблестных витязей Востока, побеждавших орды врагов, бравших штурмом непреодолимые крепости, одолевавших диких зверей и проливавших потоки слез по своим возлюбленным, сохранила свое очарование и через несколько столетий после ее создания.

Будущему государственному деятелю поэма рассказывала о деятельности царей и полководцев, вероломстве врагов, способных прикрывать коварные ловушки лживыми заверениями в своей покорности, предательстве целых народов (так ведут себя хатабы). Автор поэмы предупреждал, что еще большую опасность представлял собой тайный враг. Руставели писал: «Из врагов всего опасней враг, прикинувшийся другом. Мудрый муж ему не верит, воздавая по заслугам». Будущий полководец запоминал строки, в которых рассказывалось, как Тариэл и его друзья внимательно обсуждали возможности штурма, казалось бы, неприступной крепости Каджети, а затем смело осуществили подготовленный ими план военной операции.

Однако эти уроки, полученные от Руставели, сказались в деятельности Сталина много позже. В семинарские годы Иосиф видел в великой поэме и произведениях других грузинских, а также русских поэтов прежде всего великолепные образцы поэтического творчества, которое его все больше влекло. Очевидцы сообщали, что Иосиф начал писать стихи еще в Гори. По словам Г. Елисабедашвили, он «писал экспромтом и товарищам часто отвечал стихами». В Тифлисе это детское увлечение стало серьезным. Видимо, подросток не удовлетворялся лишь семинарскими занятиями и чтением книг, а стремился творчески осмыслить и выразить в поэтической форме переполнявшие его мысли и чувства.

О том, что стихотворения Иосифа Джугашвили не являлись лишь увлечением, характерным для юношеского возраста, а серьезными произведениями, свидетельствовала их оценка видными грузинскими поэтами и литераторами того времени. Его стихотворение «Утро» было опубликовано 14 июня 1895 года на первой странице газеты «Иверия», которую редактировал автор любимых книг Иосифа, известный грузинский писатель Илья Чавчавадзе. Впоследствии это небольшое стихотворение видный грузинский педагог Я. Гогебашвили поместил в учебник для начальных школ «Деда Эна» («Родное слово»).

Приняты были и другие работы Иосифа, которые он написал в 16–17 лет. Его стихотворения «Когда луна своим сияньем…», «Луне», «Рафаилу Эристави», «Ходил он от дома к дому…» были опубликованы в газете «Иверия» с 22 сентября по 25 декабря 1895 года. Особое признание получило стихотворение «Рафаилу Эристави». Оно было включено в юбилейный сборник, посвященный этому выдающемуся поэту Грузии, наряду с речами, поздравлениями и стихотворениями виднейших деятелей грузинской культуры И. Чавчавадзе, А. Церетели и других. В 1907 году М. Келенджеридзе поместил это стихотворение Иосифа Джугашивили в книге «Грузинская хрестоматия, или Сборник лучших образцов грузинской словесности».

Еще раньше М. Келенджеридзе опубликовал два стихотворения Иосифа в своей «Теории словесности с разбором примерных литературных образцов». Творчество Иосифа Джугашвили использовалось в качестве примеров стихосложения наряду с работами классиков грузинской литературы – Ш. Руставели, И. Чавчавадзе, А. Церетели, Г. Орбелиани, Н. Бараташвили, А. Казбеги.

Выходец из маленького городка с невероятной быстротой добился бесспорного признания своих талантов в городе, являвшемся фактической столицей Грузии. Если юноша в 16–17 лет пишет стихи, которые получают признание ведущих деятелей культуры Грузии с ее тысячелетней поэтической традицией, то нетрудно предположить, что от него можно было ожидать гораздо большего в зрелом возрасте.

Однако превращения Иосифа Джугашвили в грузинского Пушкина или нового Руставели не состоялось. В то же время свой интерес к поэзии и художественной литературе Сталин сохранил на всю жизнь. Он не только постоянно знакомился с произведениями поэтов, но и изучал теорию стихосложения. Как-то находясь в ссылке, Сталин превратил беседу о стихотворениях одного из ссыльных в целую лекцию о роли художественной литературы и поэзии. В своих статьях и выступлениях он не раз цитировал произведения таких поэтов, как Николай Некрасов, Алексей Кольцов, Уолт Уитмен.

Сохранение Сталиным верности поэтическим образам и приемам в официальных речах свидетельствовало о том, что занятия поэзией не прошли для него бесследно и, вероятно, оказали многообразное воздействие на формирование его личности. Еще Шота Руставели писал: «Стихотворство – род познанья, возвышающего дух». Поэтические занятия развили способность мыслить шире и глубже.

Американский философ Джордж Сантаяна писал, что «мир представляется поэту или художнику гораздо прекраснее, чем обычному человеку». Одновременно философ подчеркивал, что поиск идеала заставляет поэта или художника особенно остро реагировать на реальные пороки: «Привычка искать красоту во всем заставляет также обнаруживать недостатки… Критика и идеализация идут рядом друг с другом». Не исключено, что идеалы, которые воспевал Иосиф в поэзии, были проявлением протеста против семинарских порядков. В конечном счете, этот протест увел его далеко от православного храма.

Неизвестно, возникли ли у Иосифа конфликты с начальством по поводу его занятий поэзией, но, будучи в семинарии, он внезапно прекратил писать стихи. Не исключено, что это произошло по настоянию начальства, которое узнало про его поэтические занятия. Как известно, администрация семинарии собирала всеми доступными средствами сведения о поведении своих подопечных. Даже через три десятка лет после того, как он покинул стены Тифлисской семинарии, Сталин возмущался слежкой, которая велась за ее учениками. В беседе с писателем Эмилем Людвигом Сталин утверждал: «Основной их метод – это слежка, шпионаж, залезание в душу, издевательство… Например, слежка в пансионате: в 9 часов звонок к чаю, уходим в столовую, а когда возвращаемся к себе в комнаты, оказывается, что уже за это время обыскали и перепотрошили все наши вещевые ящики…»

Позже Сталин утверждал, что главным следствием пребывания в духовной православной семинарии явилось его вступление в революционную деятельность. «Из протеста против издевательского режима и иезуитских методов, которые имелись в семинарии, – утверждал Сталин, – я готов был стать и действительно стал революционером, сторонником марксизма как действительно революционного учения».

Вряд ли объяснение Сталиным причин его перехода к революционной деятельности можно признать достаточным. Превращение юного семинариста в революционера не состоялось бы, если бы его возмущение действиями начальства не подкреплялось моральной поддержкой со стороны окружавших его людей, разделявших революционные взгляды. Такую поддержку он мог получить и от тех, кто признал в нем значительного поэта. На протяжении всего XIX века многие поэты, прозаики и литературные критики России видели в борьбе против общественной несправедливости главную задачу своей деятельности. Как и во всей Российской империи, многие поэты и прозаики Грузии были активными участниками и организаторами движения, оппозиционного самодержавию. В тогдашних условиях России путь на Парнас мог легко увести с дороги к храму.

Как бы ни старались власти семинарии, бунтарские и революционные настроения проникали в это учебное заведение. Вскоре после своего поступления в семинарию Иосиф сблизился с некоторыми из учеников, не удовлетворенных порядками в семинарии и стремившихся расширить свой умственный кругозор за пределы учебной программы. Единомышленники создали в 1896 году свой кружок. Есть свидетельства того, что Иосиф стал инициатором изучения в кружке семинаристов теории социализма и истории рабочего движения. Вскоре Иосиф прочел работу вождя российского марксизма Г. В. Плеханова «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю» и ознакомился с первым томом «Капитала» Карла Маркса (предположительно в изложении).