Опаленные сердца - Дрейк Шеннон. Страница 23

Его губы коснулись ее лба, пальцы гладили растрепавшиеся волосы. Открыв глаза, она увидела смуглую руку на белоснежной простыне.

– Только не думай… – начала она.

– Что ты сдалась на милость победителя? Энни, я никогда так не думал. Спокойной ночи, миссис Макшейн, – нежно сказал он.

– Но ты не понимаешь, ты…

– Спи, – приказал он.

Однако Энн еще некоторое время лежала, глядя в темноту, потом закрыла глаза и прижалась к его обнаженному телу.

Наконец она выполнила приказание и заснула. Глубоко, без сновидений, и воспоминания больше не мучили ее.

Глава 11

Для человека, довольного своим браком (если, конечно, можно быть довольным и разочарованным одновременно), Йен Макшейн весьма странно проводил вечер. Одиноко сидя в темноте, он пил виски прямо из горлышка бутылки.

За короткое время столько всего произошло, что он должен спокойно над этим поразмыслить.

Например, потайная дверь. Она очень искусно замаскирована, и ее можно принять за часть обычной стены.

Таинственные дела жены все больше тревожили Йена. Днем она хозяйничала в салуне, делая вид, будто слишком занята, чтобы уделять ему внимание, а при встречах с ним вела себя так, словно они едва знакомы.

Ночью она ему больше не отказывала… или себе. Однако ни страстные ласки, ни обоюдное наслаждение так и не сблизили их. После экстаза она сразу отгораживалась от него.

Изредка она ему улыбалась. Ее улыбка, смех, прикосновения вызывали в нем неописуемое волнение. Такое же действие оказывали его ласки и на нее. Но Йен не мог забыть, как однажды, проснувшись и увидев его лицо, она вдруг дико закричала, и ее глаза расширились от ужаса.

Иен заставил себя вернуться к более прозаическим вещам. В первую неделю он под предлогом ознакомления с салуном заглянул в каждый угол. Вечерами сидел с игроками, стоял вместе с Гарольдом за стойкой, встречался с торговцами, проверял качество продуктов и вин, а главное – осматривал дом. Он был уверен, что это не очень нравилось жене. Конечно, она беспокоилась за потайную дверь, хотя секрет Энн уже перестал быть для него тайной. Она явно чего-то боялась, и желание раскрыть причины ее страха не давало Йену покоя. Не забывал он и о Кэше Уэзерли. Всю неделю он ждал, что тот, узнав о свадьбе, появится в салуне, попытается тем или иным способом убрать его с дороги. Йен был готов ко всему и уже нашел людей, которым мог доверять. Ральф сообщал ему обо всем, что происходит в городе и его окрестностях, включая ранчо Уэзерли.

Близнецы Игеры по очереди дежурили в салуне. А в понедельник приехал старый друг Ангус Донахью, темнокожий великан, обладающий силой бизона. Его мать была черной рабыней из Нового Орлеана, а отец – индейцем племени чероки. После смерти родителей Ангус нанялся на работу к отцу Йена. Мальчики подружились, а когда началась война, служили вместе. Теперь Ангус приехал в Куперсвилл и поселился в мансарде салуна. Энн расспрашивала мужа о новом постояльце, но он даже не сказал ей о своем знакомстве с темнокожим великаном. Пусть думает, что угодно. Она ведь не говорит ему о своих делах, значит, он тоже может кое о чем умолчать.

Теперь Йен чувствовал себя гораздо спокойнее, особенно ночью. Женитьба на Энн изменила его, сделала более уязвимым. Таких осложнений он не предусмотрел, раньше ни одна женщина не оказывала на него такого влияния. Простой и ясный мир, делившийся на друзей и врагов, добро и зло, вдруг расширился и усложнился. Энн, сама того не ведая, руководила его мыслями и поступками. Она стала движущей силой. О чем, дьявол его побери, он думал, когда решил жениться на ней?

Он хотел ее, и этого ему казалось достаточно. Но еще большим искушением было желание позлить Кэша Уэзерли, уведя у него из-под носа то, за чем он так упорно охотился. Но чувство к Энн неожиданно вышло за рамки простого физического желания. Он ее получил и теперь боится причинить ей боль, ревнует, не может понять, какую тайную игру она ведет.

С приездом Ангуса позиции Йена, слава Богу, укрепились, события пока разворачиваются по его плану.

Час, которого он так долго ждал, наконец пришел. У него есть силы и возможности стать Кэшу поперек дороги, при каждом удобном случае разрушать его планы и, когда он потеряет голову от неудач, закончить дело в честном бою.

Нет, он не прикончит его сразу. Он будет всаживать в него пулю за пулей, а когда этот ублюдок, катаясь в пыли, спросит перед смертью «За что, парень?», он скажет:

– Это – возмездие, убийца. За то, что ты, смеясь, уничтожил молодость, красоту, мечты. За то, что ты всю свою жизнь был только злобным убийцей. И какой бы казнью тебя ни казнить, этого все равно будет мало.

Йен заметил, что у него дрожат руки, и снова хлебнул виски.

Дверь, ведущая в кладовую, где он сидел, распахнулась. Хотя его не было видно за ящиками с пивом и вином, он на всякий случай отодвинулся в тень.

Вошли Энн с Далси и направились к полкам.

– Что ты собираешься делать? – спросила Далси.

– Не знаю. – Энн взяла несколько бутылок и начала стирать с них пыль.

– Мы все хотим пойти к Грейнджеру и помочь ему строить загон.

– Да, загон для скота ему необходим.

– Но тогда я не смогу…

– Пожалуйста, Далси, не мешай, дай мне подумать. И перестань все время спрашивать о моих планах, кто-нибудь может услышать.

Энн огляделась по сторонам и, не увидев ничего подозрительного, успокоилась.

– Энни, ты меня пугаешь!

– Далси!

– Хорошо, не буду.

– Достань сверху вон ту бутылку.

– Вот она.

– Вечером придет Джои.

– Ну и что? – Далси отвернулась.

– Он приедет, чтобы повидать тебя.

– Неужели?

– Далей, в чем дело?

– Ни в чем.

– Я думала, он тебе нравится.

– Он мне действительно нравится. Даже слишком.

– Ты ему тоже нравишься.

– Энни, он – сын богача, а я – простая шлюха.

– Но ведь ты говорила, что тебе здесь хорошо.

– Мне здесь очень нравится! – воскликнула Далси. – И у меня есть на это причины, о которых ты знаешь.

– Если он тебе небезразличен…

– То что? Что мне нужно делать? Целоваться с ним? Вздыхать в тишине?

– Далси, успокойся.

– Тебе легко говорить, а если он узнает…

– Он не узнает!

– Но когда-нибудь…

– Он никогда ничего не узнает.

– Энн, все может открыться. Ты делаешь большую ошибку. Твой муж…

– Я с ним справлюсь. И давай побыстрее! Это вино ждут в салуне, не хватало еще, чтобы они подняли шум.

Стиснув зубы, Йен с трудом дождался, пока они уйдут, и чуть не пошел следом. Хорошо бы притащить их обратно и заставить Энн во всем признаться. Но он знал, что это не имеет смысла, она ничего ему не скажет.

Он должен поймать ее с поличным. Но как?

Сегодня ночью, когда они останутся вдвоем. Если, конечно, он сумеет держать себя в руках. Нужно как-нибудь раздразнить ее, вывести из себя. В порыве страсти он нашептывает ей вопросы, а она во всем признается.

Чудесно. Только, зная ее характер, на это вряд ли можно рассчитывать.

И все-таки… Пусть он не узнает правды, зато она перестанет заниматься опасными делами. Хотя бы из осторожности.

Стоя у пианино, Энн слушала игру Эрона и думала о своем. Теперь даже в собственном доме она чувствует себя, как на раскаленных углях, к тому же возникли проблемы с Далси.

Далси влюбилась в Джои Уэзерли и страдает, выпытывая у него для подруги сведения о его отце.

Энн с удовлетворением узнала, что в империи Кэша Уэзерли не все в порядке. Стрелкам он платил хорошо, но начался ропот среди его ковбоев. Он и раньше-то выдавал им деньги нерегулярно, а после кражи золота ковбои вряд ли могли на что-то рассчитывать, и некоторые собирались уйти от Уэзерли. Сведения, конечно, были приятными, но…

– Ты знаешь, я могу поехать один, – сказал вдруг Эрон.

Она покачала головой.

– Нет, это работа для двух мужчин.

– А ты женщина.

– Ладно, это работа для двух человек.