Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы - Кантор Юлия. Страница 15

После франко-бельгийской оккупации Рурской области в Германии для поддержания «пассивного сопротивления» был создан так называемый «Рурский фонд», и с этой же целью «Вогру» на средства фонда закупила у голландской фирмы «Фоккер» 100 самолетов, что явилось неприятной неожиданностью для «Юнкерса». В Москве сомневались в качестве производимых «Юнкерсом» самолетов, что привело к тому, что советская сторона стала затягивать оформление заказов на производившиеся в Филях самолеты, а 20 декабря 1923 г. заключила с фирмой «Фоккер» договор на поставку 200 самолетов. «Юнкере» не стал выводить завод в Филях на запланированную мощность.

5 ноября 1923 г. военное министерство Германии заказало у фирмы 100 самолетов, но весной 1924 г. этот заказ был наполовину сокращен. «Юнкере», терпя убытки, в апреле 1924 г. обратился за помощью в МИД Германии.

В конечном итоге 5 мая 1924 г. был заключен еще один договор между «Юнкерсом» и «Зондергруппой Р», по которому фирма получила 8 млн марок. Однако это не решало ни финансовых проблем фирмы, требовавшей 20 млн марок золотом, ни тем более вопроса о сбыте готовых самолетов.

В момент предоставления «Юнкерсу» концессии продукция его завода в СССР была конкурентоспособной на мировом рынке. (При этом производственные расходы, и особенно заработная плата, были почти вдвое ниже, чем в западных странах.) Заказ на поставку 100 самолетов был заключен по твердым ценам, однако введение НЭПа в СССР и инфляция в обеих странах свели на нет всю калькуляцию, и расходы более чем вдвое превысили установленные цены.

«Юнкерсу» в довольно короткий срок удалось перенести в Россию по существу современный по тем меркам авиазавод. Он, хотя и с некоторыми задержками, был «более чем на 95 % готов оборудованием для выполнения производственной программы – 25 самолетов в месяц» [120].

Металлические самолеты «Юнкерса» были вполне надежными и могли использоваться и в военных, а главное – в мирных целях. Что касается гидросамолетов, то машины «Ю-21» являлись наилучшими из имевшихся на вооружении ВВС. Самыми большими в мире, строившими металлические самолеты, являлись в указанный период завод «Юнкере» в Дессау и его филиал в Филях, по своим размерам почти не уступавший основному.

Тем не менее, обе стороны были не вполне довольны ходом сотрудничества. «Юнкере» признавал, что он недооценил «трудности пересаждения завода и организации русского производства», назначив слишком короткие сроки поставки, и согласился с упреками в отношении технических данных производившихся в Филях самолетов.

Завод, где работало свыше 1300 человек квалифицированного персонала и в который были вложены миллионные суммы, должен был быть обеспечен заказами, поскольку иначе росли бы накладные расходы. Однако в течение всего 1924 г. даже обязательный заказ на 60 самолетов «Юнкерсу» не давался, поскольку советская сторона настаивала на таких ценах на эти самолеты, которые можно было бы признать обоснованными лишь при полной загрузке завода.

Ввиду такого положения и отсутствия у концессионера по договору права обращаться в третейский суд, «Юнкерсу» оставалось либо «ходатайствовать» перед советской стороной об изменении концессионного договора в связи с изменением основных экономических условий, уповая на ее милость, либо рвать договор со всеми вытекающими из этого последствиями. К тому времени в Филях уже началось свертывание деятельности завода и увольнение советского персонала, насчитывавшего 1150 человек.

Что касается вывода завода на производственную мощность, то, как отмечало советское Управление военно-воздушными силами (УВВС), этот пункт концессионер не выполнил. Так, по договору «Юнкере» обещал выпустить к 29 января 1924 г. 75 самолетов и 112 моторов, а фактически выпустил только 12 самолетов и ни одного мотора. К 29 января 1925 г. «Юнкере» должен был выпустить 300 самолетов и 450 моторов, а изготовил лишь 75 самолетов и ни одного мотора [121].

2 июня 1925 г. РВС под председательством Фрунзе постановил произвести пересмотр договора с акционерным обществом «Юнкере» в сторону предоставления льгот концессионеру на условиях организации (помимо самолетостроения) моторостроения и постановки соответствующей конструкторской работы, а также предоставления советским инженерам возможности знакомиться с аналогичной деятельностью «Юнкерса» как в СССР, так и в Германии. В случае несогласия с предложениями РВС постановил «поднять вопрос о расторжении договора с Концессионером». Осенью фирме был сделан заказ на 15 самолетов типа «К-30».

Чтобы избежать полного банкротства, «Юнкере» в октябре 1925 г. обратился к немецкому правительству, которое, чтобы не навредить своей новой внешней политике, пошло на санацию фирмы. «Санационные меры» привели к тому, что уже к лету 1926 г. профессор X. Юнкере был вынужден распродать 80 % акций фирмы, причем 60 % завода в Филях перешли к «Зондергруппе Р».

Созидательная деятельность «Юнкерса» в СССР на этом закончилась. Всего при его участии в Филях к концу 1925 г. было изготовлено 170 самолетов, 120 из них приобрела советская сторона. Если учесть, что в 1924–1925 хозяйственном году в СССР было изготовлено всего 264 самолета [122], то следует признать появлявшиеся в советской прессе того периода утверждения о том, что авиационный завод в Филях являлся флагманом советского самолетостроения, недалекими от истины.

После парафирования в июле 1923 г. договора о реконструкции военных заводов и поставках артиллерийских снарядов рейхсверу фирма «Крупп» помогла советской стороне наладить производство боеприпасов (гранат и снарядов).

Заказ выполнялся Главвоенпромом на заводах: «а) Тульском патронном (гильзы), б) Златоустовском сталелитейном (стаканы), в) Казанском пороховом (порох), г) Ленинградском трубочном им. т. Калинина (трубки), д) Богородском взрывном заводе (снаряжение стаканов), е) Охтинском пороховом (сборка трубки и ее снаряжение)». По договору ГЕФУ передало 600 тыс. американских долларов на налаживание производства и 2 млн долларов – как аванс под заказ [123].

Во время визита германской военной делегации во главе с подполковником Менцелем в Москву 14 мая 1923 г. был подготовлен договор о строительстве химзавода по производству отравляющих веществ. На его создание немецкая сторона выделила 35 млн марок [124].

В июле 1923 г. в Берлине было подписано предварительное соглашение. 30 сентября 1923 г. ГЕФУ и его советский партнер «Метахим» заключили между собой договор (сроком действия 20 лет) по организации смешанного акционерного общества «Берсоль» для его реализации.

По нему советская сторона в лице «Метахима» обязалась предоставить «химический завод бывш. Ушакова» в Иващенково под Самарой (ст. Иващенково Самаро-Златоустовской ж. д.) [125]. Согласно этому документу немецкая сторона (ГЕФУ и фирма «Штольценберг») обязывалась «поставить производство», с тем чтобы к 15 мая 1924 г. был полностью налажен выпуск серной кислоты, каустической соды, хлорной извести, суперфосфата и жидкого хлора, а иприта, фосгена и бертолетовой соли – к 1 июля 1924 г.

Годовая производительность «Берсоли» планировалась следующей: бертолетовой соли – 26 тыс. пудов, хлорной извести – 75, каустической соды – 165, олеума (концентрированная серная кислота) – 250, суперфосфата – 400, фосгена – 60 и иприта – 75 тыс. пудов. Наливные станции «Берсоли» должны были ежегодно «снаряжать» по 500 тыс. снарядов иприта и фосгена. Причем производство химических снарядов было основной целью, а производство мирной химической продукции – «попутно, главным образом, в целях конспирации» [126].