Жестокий континент. Европа после Второй мировой войны - Лоу Кит. Страница 71

Местный штаб партизанских властей, по-видимому, находился в близлежащем городе Мариборе. Здесь и в других городах Словении войска партизан следовали стандартной процедуре перед ликвидацией пленных. Сначала проводился первичный отбор, отделение гражданских лиц от солдат, затем усташей от domobrans – солдат регулярной армии и, наконец, офицеров – от рядовых. «Наименее виновных» грузили в поезда и отправляли в Целе и Загреб. Десятки тысяч людей были отправлены в тюремные лагеря по всей стране пешим ходом, такой марш мог длиться несколько дней или даже недель. Какие-то группы пленных держали на местах для выполнения тяжелых принудительных работ. Для остальных это был конец.

Рядом с городом тянулись линии противотанковых траншей, вырытых немецкими войсками в качестве последнего рубежа обороны от партизан. Пленных привозили сюда, выстраивали вдоль края траншей и расстреливали. Они изначально знали, что их ждет, увидев на дне траншеи трупы тех, кого сюда привезли до них. С многих пленных снимали всю одежду, им связывали руки за спиной, чтобы они не пытались убежать или наброситься на своих конвоиров.

Следующая история рассказана хорватским офицером, который, как и многие бежавшие из Югославии и оставившие там родственников, пожелал остаться анонимом: «Вечером партизаны нас раздели, связали руки за спиной проволокой, а затем и нас самих – по двое. Потом повезли на грузовиках на восток от Марибора. Мне удалось развязать руки, но я все еще был привязан к другому офицеру. Нас привезли к огромным рвам, где уже лежали груды мертвых тел. Партизаны начали стрелять нам в спины. Быстрый, как молния, я упал поверх трупов. На меня падали другие мертвые тела. Закончив расстрел нашей группы, партизаны уехали. Они не хоронили нас, потому что во рвах было еще много места для других. Собственно, они поехали в Марибор за другими жертвами. Я отвязал себя от мертвого напарника и выполз из этой братской могилы. Я был гол, измазан в крови других жертв и настолько напуган, что не смог далеко уйти. Забрался на дерево недалеко от места казни. Партизаны еще три раза приезжали с офицерами и священниками и всех их расстреляли. С восходом солнца я ушел».

Бойня в Мариборе длилась несколько дней, и, когда противотанковые рвы были заполнены, специальные похоронные команды засыпали их сверху землей и заровняли поверхность. Тела также хоронили в воронках от снарядов и бомб и специально вырытых братских могилах.

Один бывший партизан, позже бежавший из Югославии, представил наглядное описание того, чем занимались похоронные команды:

«Пока мы выполняли эту ужасную работу, другая группа раскапывала большую яму в том месте, где заканчивались рвы. К своему ужасу, я увидел, что она тоже заполнена телами. Их, вероятно, сбросили сюда несколькими днями раньше, так как мертвецы уже совсем окоченели или начали разлагаться…

В пять часов вечера мы все еще занимались захоронением тел, когда на расстрел привезли еще сотню пленных. Нам сказали, что они будут помогать хоронить мертвецов. Но потом их выстроили у края ямы, в которой лежали более давние трупы. У них отобрали все, что при себе было, и расстреляли из пулемета. Я наблюдал этот расстрел очень близко. Некоторые пленные падали плашмя на землю и спаслись от пуль, притворившись мертвыми, но партизаны ходили от трупа к трупу и протыкали штыками всякого, кто казался им живым. Вопли раздирали воздух, и те, кто увернулся от пулеметного огня, ненадолго избежал смерти. Всех новых жертв сбросили в яму поверх старых трупов. Партизаны выпустили еще несколько очередей по груде тел, чтобы никого не оставить в живых».

По данным демографа Владимира Цержавича, самого объективного и надежного специалиста по потерям Югославии в войне, от 50 до 60 тысяч коллаборационистов, в основном хорваты и мусульмане, были убиты в районе между Бляйбургом и Марибором непосредственно сразу после окончания Второй мировой войны. Это составляет около половины югославских войск, сдавшихся партизанам на австрийской границе в мае 1945 г.

Марибор далеко не единственное место, где происходили массовые убийства. Из 12 тысяч солдат Словенской национальной армии, бежавших в Австрию, а затем переданных англичанами партизанам, большинство было убито в лесах у местечка Кочевье. Их приводили к краю глубоких ущелий в горном массиве Кочевски-Рог и либо расстреливали, либо сбрасывали с обрыва живыми. Затем склоны ущелий взрывали, чтобы засыпать лежавшие внизу трупы камнями. По словам очевидцев, партизаны не делали различия между офицерами и простыми солдатами или между людьми с разными политическими убеждениями: «Пленных никто не опрашивал, никто из них не предстал перед судом, и среди них не проводился отбор. Все, кого привезли в Кочевье, были обречены на смерть». Так погибло по крайней мере от восьми до девяти тысяч словенских националистов, некоторое число хорватов, черногорских четников и бойцов трех сербских добровольческих полков. Жертвами стали женщины в небольшом количестве и около двухсот членов молодежного движения усташей в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет.

Похожие события происходили у пропасти в Подутике, в нескольких километрах от Любляны. Здесь масса разлагающихся тел начала заражать воду, поступающую в Любляну, поэтому в июне группу немецких военнопленных заставили эксгумировать и хоронить тела должным образом в свежевырытых братских могилах. В Ласко и Храстнике хорватов-коллаборационистов сбрасывали в шахты, а сверху бросали ручные гранаты. В Рифнике военнопленных загнали в бункер и взорвали. В лагере для военнопленных в Безиграде узников заперли в закрытом помещении, а затем затопили его, все находившиеся внутри утонули. В Истрии на границе между Югославией и Италией сотни итальянских пленных были сброшены в глубокие ямы и овраги, где и нашли свою смерть.

В Мариборе некоторым удалось уцелеть. Один из выживших в Камнике рассказал историю почти комичную, если бы не ужасающие обстоятельства. Ему и его товарищам по плену было велено встать в круг, после чего конвоиры открыли по ним огонь. Несмотря на ранение в лоб, этот человек каким-то образом выжил. Лежа среди своих мертвых и умирающих товарищей, он слышал, как партизаны спорили между собой.

«Они были очень расстроены, потому что когда эти идиоты построили нас в круг и начали стрелять, то тоже образовали круг. Так они стреляли не только в нас, но и друг в друга. Два партизана были убиты, а двое других тяжело ранены по собственной глупости».

Изобилие таких свидетельских показаний просто ошеломляет. Некоторым трудно поверить, например, утверждению Милана Зажеча о том, как он провел пять дней в общей могиле, прежде чем спастись. Но большинство не только похожи на правду, но и содержат многочисленные поддающиеся проверке подробности. Их подтверждают похожие рассказы пленных немцев, местных жителей населенных пунктов, где происходили массовые убийства, различные документы и свидетельские показания партизан. В качестве вещественных доказательств – десятки общих могил на всей территории этого региона. После краха коммунизма в Югославии некоторые могилы вскрыли. Ныне в Словении и Хорватии много мемориалов, посвященных жертвам маршала Тито.

Открытым остается основной вопрос: каковы причины массовых убийств? Просто ли месть бывшим военным противникам или торжество грубой справедливости в отношении власти, которая первая положила начало зверствам? Были ли эти убийства политически мотивированы или стали результатом этнической ненависти? Ответ прост – все мотивы одновременно, зачастую их невозможно разделить. Режим усташей в Хорватии был построен на идеологии ультранационализма и этнической ненависти, поэтому казнь солдат и чиновников режима одновременно и политическая, и этническая акция, справедливое наказание – пусть часто исполненное мести и направленное не на тех, кого надо, – за этническую чистку, которую сами усташи проводили в годы войны.