Свет любви - Дрейк Шеннон. Страница 107

Путь до ворот показался им бесконечным, песок забивал горло, утреннее солнце немилосердно жгло, а пение в пустыне превратилось в безумные вопли. У ворот Элиза и Гвинет забрались на большой камень, и, когда пригляделись, Гвинет испустила изумленный крик.

Повернувшись к ней, Элиза увидела впереди толпу христиан и мусульман и сжала руки на груди.

— Что там? — спросила Элиза. Гвинет не ответила. — Что там? — повторила Элиза, затем позабыла о Гвинет и помчалась к другому камню, побольше, чтобы лучше видеть.

Оба войска выстроились в долине между дюнами. Саладин в боевом облачении сидел верхом посредине долины, подняв меч высоко в воздух. Меч сверкал на солнце, как молния.

Внезапно меч блеснул, упал, и оба войска разразились громовыми криками.

Кони ринулись вперед. Слева мчался Брайан на своем боевом жеребце, справа — Джалахар на арабском скакуне.

Элиза не могла пошевелиться, не издала ни звука. Она только следила расширенными от ужаса глазами, как кони сближаются, как вздымается песок из-под их копыт.

Это был поединок. Рыцарь сражался против другого, надеясь только на свою силу и крепость доспехов.

Оба воина подняли мечи и пригнулись к гривам коней, словно на турнире. Но это был далеко не турнир. Воздух наполнился криками: христиане выкрикивали имя своего рыцаря, мусульмане — своего повелителя. Крики усиливались, а кони продолжали мчаться друг на друга, разбрасывая песок. Мечи блестели на солнце, позвякивали доспехи.

— Нет! — вскрикнула Элиза, невольно закрывая глаза, когда воины сблизились. Казалось, солнце обожгло ее, лишило силы; она боялась упасть.

Крики усилились, и она осторожно открыла глаза. Оба воина удержались в седлах. Она облегченно перевела дыхание, но тут же вновь сжалась, увидев, что воины вновь готовятся к атаке.

— Остановите их! — взмолилась она. — Остановите! Никто не услышал ее, а если бы и услышал, то не послушался бы. Элиза принялась спускаться с камня.

— Элиза! — крикнула вслед ей Гвинет. — Вернись! Тебе нельзя идти дальше…

Элиза оглянулась, не замечая подруги. Ее глаза наполнились тревогой и ужасом.

— Их надо остановить…

Она бросилась к толпе, продираясь сквозь ряды арабов. На нее посматривали с раздражением, не желая отвлекаться от схватки.

Толпа расступалась с трудом. Элиза вновь услышала рев, а затем глухие удары копыт по песку. Кони вновь бешено помчались друг к другу, подергивая ноздрями, прижав уши. По их телам струился пот.

— Остановитесь! — пронзительно закричала Элиза. Сверкающие мечи взметнулись в воздух и упали, толпа словно обезумела. Элиза оттолкнула с дороги какого-то араба и оказалась в первом ряду.

Оба воина катались по песку, отчаянно пытаясь ухватить мечи. Кони отбежали в сторону, едва Джалахар и Брайан поднялись на ноги.

Элиза не видела их лиц — оба были скрыты забралами шлемов. Она различала их только по доспехам: у Брайана был герб герцога Монтуанского, эрла Саксонби, у Джалахара — более легкие и удобные доспехи, сделанные искусными мастерами его народа.

Оба поднялись, пытаясь сохранить равновесие и прийти в себя после удара о землю.

Они вновь подняли мечи, и битва продолжалась. Мгновение Элиза следила за ней, завороженная блеском стали. Брайан был выше, шире в плечах, но в проворстве Джалахар не уступал ему. Оба предпринимали стремительные атаки, ловко и умело отражали удары. В своем движении бойцы приблизились к толпе, и та быстро отступила, давая им место. Брайану удалось нанести Джалахару удар по шлему, меч Джалахара скользнул по груди Брайана.

— Нет… — прошептала Элиза, зная, что люди вокруг нее довольны зрелищем. Сражались два достойных противника, сражались для того, чтобы умереть, стать прахом и легендой…

— Нет… — вновь прошептала она. Когда она в последний раз видела Брайана, он лежал на песке с побелевшим лицом, истекая кровью…

Ее увезли от Брайана. Заставили жить без него, едва она поняла, что жизнь с ним может быть блаженством, едва научилась его любить. Если Брайан умрет, ей будет тоже незачем жить…

Но едва взглянув на Джалахара, она замерла. Он мог проявить жестокость, но всегда был ласков с ней. А Элиза уже давно поняла, как тяжело любить того, кто не отвечает на эту любовь.

Меч Джалахара ярко блеснул на солнце, крутанулся в руке, вырывая меч из руки Брайана. Элиза закричала, но ее крик потонул в реве толпы.

Однако триумф Джалахара оказался кратким: Брайан метнулся в сторону, ударил кулаком по руке Джалахара у локтя, и сверкающий мусульманский меч зарылся в песок рядом с мечом Брайана.

Джалахар бросился к противнику, и вскоре оба они повалились на песок, продолжая бой врукопашную.

У Элизы туманом заволокло глаза. Она увидела Саладина, который сидел верхом, наблюдая за поединком. Он не кричал и не пел, как другие: он сидел неподвижно, в глазах было спокойствие и смирение перед неизбежным.

Элиза бросилась вперед, подбежала к Саладину, прижалась к его ноге и умоляюще взглянула ему в глаза.

— Останови их, великий Саладин! Ты должен остановить их! Только ты можешь это сделать… только ты! Прошу тебя, Саладин, умоляю!

Он печально покачал головой:

— Они предпочли спасти жизни своих воинов, сразившись друг с другом. Было решено, что после поединка мы разойдемся с миром. Они сражаются за свою честь, а такие люди, как они, ради этого готовы на смерть. Это их право, и я не могу лишить их этого права.

— Но такая смерть бессмысленна! — возразила Элиза.

Саладин склонился с седла, взял ее ладонью за подбородок и вгляделся в ее лицо. Его глаза поблескивали, как драгоценные камни.

— Ты и в самом деле не хочешь этого? — Он вздохнул. — Тебя можно назвать колдуньей, искусительницей, но в тебе нет зла. Это не твоя вина. Мужчины должны сражаться — так повелел Аллах.

Элиза отдернула голову.

— Аллах! Бог! Если мужчины сходят с ума, другие должны остановить их…

Она осеклась и повернулась к воинам. Толпа вокруг заревела.

Оба воина стащили шлемы, их лица были покрыты песком и потом. Изо рта Брайана струилась кровь, у Джалахара заплыл глаз, висок был рассечен. Внезапно Джалахар бросился к своему мечу, Брайан последовал его примеру.

Но вновь оказавшись лицом к лицу с оружием в руке, оба почувствовали, что слишком утомлены. Они спотыкались, удары мечей стали слабее. Жара, тяжесть доспехов и мечей вымотали воинов.

Джалахар сделал выпад, целясь в грудь Брайана, тот увернулся, но тут же бросился вперед, отвечая ударом на удар. Джалахар пошатнулся и упал на спину. Брайан занес меч. Опираясь на локоть, Джалахар из последних сил приготовился отразить его удар.

Элиза вновь закричала — так громко и пронзительно, с таким ужасом, что ее крик перекрыл пение, вопли и приветственные крики. Не раздумывая, она бросилась вперед, казалось, ноги сами несут ее. Она уже твердо решила, что ни Бог, ни Аллах сегодня не получат жертву. Этот поединок был нелепым, воины не думали о себе. Она оказалась между воинами в ту минуту, когда их мечи были готовы столкнуться, и если бы сила не подвела араба, она оказалась бы рассеченной надвое. Джалахар споткнулся и беспомощно упал в песок.

Элиза бросилась к Брайану, уже не сдерживая слезы. Она не видела его так долго и теперь понимала, что Брайан с трудом узнает ее, считает всего лишь досадной помехой в бою. Кровь еще сильнее полилась из его рта, шрамы покрыли руки, он шатался…

— Брайан! — вскрикнула она, когда он хотел оттолкнуть ее прочь. — Брайан! — Ее руки цеплялись за раскаленные под солнцем доспехи; ей так хотелось дотронуться до его тела! Даже под броней она ощущала его нервную дрожь. Он едва держался на ногах. Рост и сила дали Брайану преимущество, но, как и Джалахар, он был слишком измучен, к тому же получил несколько ран.

— Брайан, все кончено! Прошу тебя, Брайан, послушай меня! Вы убьете друг друга… вы оба погибнете…

На песке лежал Джалахар. И толпа, как в древнем римском цирке, жаждала крови.

— Честь уже спасена! — умоляла Элиза.