Асимметричный ответ Путина - Шамир Исраэль. Страница 39

Надо кончать с верой в живительную силу рынка и олигархата. Кроме государства, никто о народе не позаботится. «Белые ленточки» выступают против видимой власти Путина. Настало время нацепить «красную ленточку» – против скрытой власти олигархов. «Белые» говорят, что хотят жить, как в Европе – «красные» могут предложить взять пример с нового французского президента, который собирается повысить ставку налога до 85 % на богачей. При таком налоге любой бюджет сойдется – при любой цене на нефть.

Умные евреи как-нибудь обойдутся и без особых привилегий, на общих основаниях, зато всем нам станет лучше жить.

Ноябрь 2012 г.

Крым для евреев

Я потом скажу о евреях, но сначала – несколько слов в защиту плюрализма. У Сервантеса есть замечательная фраза: «История – мать истины». Т. е. не так, как мы бы сказали – не истина порождает историю, а наоборот, история порождает истину. В споре об истории вырабатывается истина, или, по крайней мере, доминирующий нарратив. В России идет спор, как относиться к советскому периоду, и этот, казалось бы, спор о прошлом на самом деле суть спор о будущем.

Снесут ли детсады, чтобы построить виллы, будет ли образование доступным для масс, покорится ли Россия Западу– это решается в споре о прошлом. Но вот парадокс – в прошлом этот спор был бы невозможен или предрешен. При Сталине выходило мало книг, каждая проверялась комиссиями и приносила истину в конечной инстанции, а если не приносила – то газета «Правда» вносила свои окончательные коррективы. Спор о теории относительности, квантовой механике, языкознании, а тем паче истории – не только велся, но и решался окончательно и бесповоротно.

Но в нашу эпоху плюрализма и свободы мнений либеральное «ату его» против Вдовина и Барсенкова удивило меня – нет, не яростью, но своей несозвучностью эпохе. В деле историков виден рецидив советского навязанного единомыслия, который мне напомнил 1990 г. Тогда я приехал в Советский Союз в первый раз, не считая детства. При мне появились первые статьи, которые критиковали курс Горбачева. «Не могу молчать» – статья Нины Андреевой, затем выступление замечательной чеченки Сажи Умалатовой. Какое остервенение эти возражения вызывали у цекистских идеологов перестройки! Они привыкли к единомыслию и надеялись его сохранить, заменив советскую парадигму на неолиберальную. Их оппоненты оторопели – они не верили, что такие, идущие вразрез с курсом генсека, мнения могли быть выражены свободно, они во всем искали заговор, хитрый прием того же Горбачева для выявления несогласных.

И сейчас, в деле историков, мы столкнулись с тем же мощным неизжитым тоталитарным рефлексом, когда критики, а точнее обвинители заявили: «Давайте осудим и передадим в прокуратуру». Так под вывеской борьбы с экстремизмом и с разжиганием розни возрождают статью 70 об антисоветской пропаганде доброго старого УК РСФСР. Прежде чем обсуждать достоинства учебника, нужно сперва осудить попытки тоталитарного зажима.

Ведь Советский Союз пал от недостатка демократии в самом простом смысле слова – не было привычки к демократическому обсуждению. Свобода слова его бы спасла, а не погубила. Если бы в советском обществе можно было спорить и защищать свои мнения, Горбачев бы настаивал на своем, а сторонники социализма или государственники ему бы возражали, как сейчас Кургинян – Млечину. Еще неизвестно, кто победил бы в споре. Но Горбачев унаследовал тоталитарный аппарат полного идеологического контроля, им он и воспользовался.

Этот аппарат был сломан вместе с массой замечательных, хороших, нужных и полезных вещей. Хорошие, полезные и нужные вещи нам не возвратят, но надо бороться с попыткой Сванидзе и его группы возродить тоталитарную идеологию. Его стиль слишком напоминает Сталина – своей агрессивной безапелляционностью, которая так раздражает в его презентации «Суда времени». Сванидзе, как и его сроднику, «чудесному грузину», хочется истины в конечной инстанции. Если уж нет под рукой НКВД – эту истину должна, по его мнению, устанавливать прокуратура.

Российское общество в лице Общественной палаты серьезно отнеслось к его претензиям. Ведь Сванидзе и иже с ним – не обычные люди. Это наследственная элита советского общества. Так сказать, дети советских графьев. В них расцвел термидор, о котором так много говорил Троцкий. Они предали и убили общество, которое были призваны окормлять. Так африканские князьки восемнадцатого века продавали в рабство на американские плантации своих невезучих подданных, чтобы обеспечить себя лучшим шотландским виски. Теперь им необходимо себя реабилитировать в глазах истории – мол, проданные нами соплеменники достигли новых высот в Соединенных Штатах, а одна из них стала даже женой президента. И вообще – это была не торговля рабами, а обеспечение свободы передвижения, мир без границ, мультикультурализм.

Свергавшие в 1991 году советскую власть вчерашние функционеры ЦК вроде Сванидзе-отца обещали России золотые горы, свободу слова и плюрализм. Ладно, золото они распилили, но где обещанный ими плюрализм? Учебник А. Вдовина и А. Барсенкова – это одна книга из множества книг на данную тему. Два квалифицированных историка уже не первый год издают и переиздают свой компендиум исторических фактов с не слишком навязчивой интерпретацией. Есть и другие факты, есть и другие книги – не свет клином сошелся на этой. Не было причины переносить обсуждение в Общественную палату, а тем более в прокуратуру. Пусть книги и историки спорят в рабочем порядке.

Но раз уж спор нам навязан, отнесемся к замечаниям и упрекам, вынесенным авторам книги. Их упрекают за то, что они объясняют те или иные шаги советского руководства вместо того, чтобы ограничиться огульным осуждением. Это долг историков – объяснить внутреннюю логику принятия решений. Но эта логика и сами решения были бы понятнее, если бы авторы чаще сравнивали происходившее в России с тем, что происходило в мире. Решения и действия советских властей нужно контекстуализировать в мировом, а не только во внутрироссийском масштабе. А тогда они станут понятнее нашим современникам.

Например, преследования священников и гонения церкви в СССР было бы легче понять, сравнив с яростными преследованиями за веру в Мексике и Турции в то же время, а конфискацию церковного имущества – с конфискациями во Франции 1905 года. В СССР все же не брили бород всенародно и не выгоняли из вузов за косынку.

Депортация немцев Поволжья становится понятнее на фоне депортации японцев в Соединенных Штатах, или депортации немцев Палестины, где англичане вывезли всех немецких колонистов в Австралию. Им предшествовала депортация немцев из независимой Эстонии в 1921 году, за многие годы до прихода советской власти.

Потери среди советского населения при коллективизации становятся гораздо более объяснимыми, если их сравнить, например, с людскими потерями во время Великой депрессии в США. Тогда за несколько лет «гроздьев гнева» Америка потеряла более шести миллионов человек (и даже двенадцати миллионов по другой статистике), что вполне сравнимо с потерями при коллективизации.

Количество заключенных в ГУЛаге при Сталине уступает количеству заключенных в американской пенитенциарной системе сегодня про Обаме – и это сравнение помогло бы студентам понять мир, в котором они живут.

Учебник упоминает массовое сотрудничество чеченцев с немецкими оккупантами. И это надо было контекстуализировать. Многие народы, которые считали себя колонизованными, поддерживали Германию. Так было и в Иране и Индии, так было и на Арабском Востоке, так было и в Ирландии, колонизованной Англией, и в Бретани, колонизованной Францией. Иными словами, поведение чеченцев и других кавказских народов, поскольку они считали себя колонизованными Россией, представляется ожиданным – равно как и репрессии против них.

Относительно евреев. В учебнике говорится о высоком проценте евреев на командных и идеологических должностях и о попытках советских властей нормализовать его в соответствии с их удельным весом в населении. Эти строки вызвали бурную реакцию Сванидзе и его группы. Однако и это надо понять в контексте.