1905 год. Прелюдия катастрофы - Щербаков Алексей Юрьевич. Страница 15

Так чего все-таки хотел Победоносцев? Какие у него были идеи?

Его называли «консервативным народником». То есть он тоже полагал, что у России особая судьба. И тоже, как и народники, верил в крестьянство. Но если революционеры полагали, что крестьяне готовы чуть ли не завтра перейти к социализму, то Победоносцев считал, что они преданы царю-батюшке, живут эдакой патриархальной семьей и что самое главное – не допускать туда растленных идей. Вот Победоносцев и старался их не допустить. Так, он был сторонником церковно-приходских школ, в противовес светским школам.

«Для блага народного необходимо, чтобы повсюду, поблизости от него и именно около приходской церкви, была первоначальная школа грамотности, в неразрывной связи с учением Закона Божия и церковного пения, облагораживающего всякую простую душу. Православный русский человек мечтает о том времени, когда вся Россия по приходам покроется сетью таких школ, когда каждый приход будет считать такую школу своею и заботиться об ней посредством приходского попечительства и повсюду образуются при церквах хоры церковного пения».

(Письмо Александру III от 28 марта 1883 г.)

Заметим, кстати, это выражение – «простая душа». Все эти народолюбцы, как справа, так и слева, не могли никак научиться видеть представителей народа равными себе. Они упорно считали народ эдакими детьми.

Позиция Победоносцева была такая: светское образование – бессистемное, а в церковно-приходских школах дается не только образование, но и нравственное воспитание. Беда была в том, что Победоносцев не видел, как это на деле происходит. А происходило плохо. У Церкви просто-напросто не имелось достаточного количества подготовленных учителей.

Чтобы понять, о чем речь идет, стоит отвлечься и вспомнить недавние события. Когда в телеэфире и Интернет-сообществе стоял дикий шум про введение в школах основ православной культуры, за истошными воплями не заметили главного. Как признались сами деятели Церкви, они не в состоянии подготовить столько учителей. Тогда кто должен преподавать? Те, кто раньше преподавал марксизм-ленинизм? Лучший способ плодить сатанистов…

В описываемые времена с учителями церковно-приходских школ дело обстояло ничуть не лучше.

Что еще? Победоносцев протестовал против высшего женского образования – ему казалось, что это разрушает традиционную семью. Но в те времена этот предрассудок разделяли многие, так что ничего особо «реакционного» в этих взглядах не было.

И, наконец, стоит упомянуть о его борьбе со Львом Толстым. Победоносцев потребовал запретить книги Толстого «Крейцерова соната» и «Воскресение» как безнравственные. Их запретили – что было, конечно, полной глупостью. Обер-прокурор Синода не понимал простой вещи: запрещенные книги известного автора по определению становятся бестселлерами.

По поводу Толстого стоит слегка отвлечься и рассказать интересную историю. Правда, она случилась позже – но все равно интересно, тем более, что когда она произошла, заправлял идеологией тот же Победоносцев. Это было первое дело жандармского офицера, впоследствии генерала, начальника охраны императора А. Спиридовича. Оно касалось тогдашних «самиздатчиков» – группа господ развлекалась нелегальным изданием запрещенных книг Льва Толстого. Они выпустили «Крейцерову сонату» и кое-что еще из толстовской публицистики. Напомню, что философские взгляды позднего Толстого являются анархо-коммунизмом. Правда, в отличие от большинства анархистов, он был сторонником исключительно мирных методов, но… Тогда уже отлично знали своеобразную психологию революционеров, которые из написанного воспринимают только то, что им близко. А что не близко – пропускают мимо. В общем, ребятам конкретно корячился срок. По тогдашним законам за нелегальное издание книг можно было получить года три, а то и пять.

Все было просто и понятно. Но Спиридович, по причине молодого энтузиазма, решил раскопать дело до конца. И всплыло чень интересный факт: «самиздатчики» ездили в Ясную Поляну к его сиятельству графу и именно от него получали рукописи. Лев Толстой прекрасно знал, что передает свои произведения для нелегального издания. То есть, по логике, следовало привлекать к ответственности и его. Но! Существовало негласное распоряжение – Толстого не трогать!

Чтобы понять ситуацию, давайте переведем ее «на советские деньги». Представим – семидесятые годы XX века. Александр Солженицын сидит не в Вермонте, а в Переделкино. Там он пишет «Архипелаг ГУЛАГ» и передает главы диссидентам для опубликования. Те печатают, КГБ их сажает по 70-й [22] статье – а Солженицын продолжает писать дальше…

Диковатая ситуация, правильно? Вот и в случае с Толстым Спиридович решил: надо или сажать всех, или не сажать никого. Как говорится: или туда или сюда. Но дотянуться до Толстого у него руки были коротки. Так что он спустил дело на тормозах, и «самиздатчиков» отпустили с Богом.

…Но вернемся к Победоносцеву. Читая его статьи (а он был очень неплохим публицистом), обнаруживаешь поразительное сходство Константина Петровича с его полными антиподами – анархистами. И ведь что интересно – порой они критиковали одни и те же явления.

К примеру, западную демократию.

«В день окончательного выбора лишь немногие подают голоса свои сознательно: это отдельные влиятельные избиратели, коих стоило уговаривать поодиночке. Большинство, т. е. масса избирателей дает свой голос стадным обычаем, за одного из кандидатов, выставленных комитетом. На билетах пишется то имя, которое всего громче натвержено и звенело в ушах у всех в последнее время. Никто почти не знает человека, не дает себе отчета ни о характере его, ни о способностях, ни о направлении: выбирают потому, что много наслышаны об его имени.

Энтузиасты демократии уверяют себя, что народ может проявлять свою волю в делах государственных: это пустая теория, – на деле же мы видим, что народное собрание способно только принимать – по увлечению – мнение, выраженное одним человеком или некоторым числом людей; например, мнение известного предводителя партии, известного местного деятеля, или организованной ассоциации, или, наконец, – безразличное мнение того или другого влиятельного органа печати. Таким образом, процедура решения превращается в игру, совершающуюся на громадной арене множества голов и голосов; чем их более принимается

в счет, тем более эта игра запутывается, тем более зависит от случайных и беспорядочных побуждений.

В экономической сфере преобладает система кредита. Кредит в наше время стал могущественным орудием для создания новых ценностей; но это средство сделалось доступно каждому, и при относительной легкости его употребления далеко не все создаваемые ценности получают действительное значение и служат для производительных целей: большею частью создаются ценности мнимые, дутые, для удовлетворения случайных и временных интересов, с расчетом на внезапное обогащение. Вследствие того успех каждого предприятия не в той мере, как бывало прежде, зависит от личной деятельности, от способности, энергии и знания предпринимателя: в общественной и экономической среде около дела образовалось великое множество невидимых течений, неуловимых случайностей, которых нельзя предвидеть и обойти».

Любой анархист подпишется под этими словами. Я проверял. Заслал данную цитату на анархистские форумы и предложил угадать автора. Мне перечислили и Александра Бакунина, и Петра Кропоткина, и Бенджамина Таккера, и всех иных анархистских мыслителей…

Но главное даже не это. Как Победоносцева, так и Бакунина очень интересно читать там, где они обличают пороки существующей системы. Верно ведь излагают. Но возникает вопрос: а что вы предлагаете взамен? И вот тут Победоносцев (как и анархисты) мало что может сказать. В общем-то, Константин Петрович очень близок к Достоевскому, тем более, они являлись друзьями. Выход из тупика он видит в религии, точнее – в религиозно-нравственном воспитании народа. Может, это и правильно, но на практике реализация данной идеи оказалась безнадежным делом. Главной надеждой Победоносцева являлись церковно-приходские школы, и в этом он достиг больших успехов. К концу царствования Александра II в России числилось 273 церковно-приходских школы с 13 035 учащимися, в 1902 году имелось 43 696 таких школ с 1 782 883 учащимися. Прекрасно, но… Люди, учившиеся в этих школах, почему-то не прониклись ни любовью к монархии, ни моралью и нравственностью. В 1905–1907 годах они с увлечением жгли поместья, продолжили это занятие в 1917 году, потом взяли винтовки и шашки, сели на коней – и мало никому не показалось. Так что деятельность Победоносцева закончилась полным провалом. Хотя он вызывает уважение: Константин Петрович сделал, что мог. Не удалось? Да наверное, никому бы не удалось…