Тристан и Женевьева (Среди роз) - Дрейк Шеннон. Страница 8

– Ты, уже омыла их своими слезами, – сказал он ей нежно. – Я знаю, что должен умереть, и я оставляю все тебе с чувством величайшей гордости! Наша честь, наша верность! Женевьева, теперь ты владеешь всем! Будь осторожна, будь внимательна, будь верна, береги тех, кто служит тебе. Никогда, никогда не сдавайся! И будь благословенна! Не заставляй страдать своих людей. Женевьева, Аксель позаботится о тебе. Вы поженитесь…

Тело Эдгара начало содрогаться от конвульсий, он уже не мог говорить. Слезы залили щеки Женевьевы, когда она попыталась приподнять своего отца. Он не знал, что Аксель отправился на небеса еще раньше, он не знал о том – какой покинутой и несчастной чувствовала себя теперь Женевьева.

Сэр Гай подошел к ней и поднял ее на ноги.

– Женевьева, мы должны уйти в замок. Вокруг нас все еще враги…

– Тело моего отца! Мы должны его забрать! Я не оставлю его на съедение воронам!

Они перенесли тело Эдгара во внутренний двор замка. Женевьева осталась стоять на стене, ей никого не хотелось видеть. Она чувствовала свежий ночной воздух, касающийся ее щек, и взывала к духу своего отца, обещая ему, что никогда не сдастся.

Она взывала к Акселю, говоря ему, что их любовь не исчезнет бесследно.

– Де ла Тер! – кричала она в ночь, Тристан де ла Тер! Я отомщу тебе за все, клянусь!

Но ее гордый крик сменился всхлипыванием. Она не могла принять того, что отец ее умер, что она никогда не назовет Акселя мужем, что она больше никогда не будет жить в том светлом и любимом мире, какой создали для нее эти люди.

Наконец, совершенно опустошенная, Женевьева перегнулась через крепостную стену, опершись руками о шершавый камень, снова и снова повторяя слова, сказанные ее отцом:

– Никогда не сдаваться!

Войска де ла Тера будут снова и снова штурмовать крепость. А у нее осталось так мало людей, оружия, припасов! Что же делать, что же делать? Внезапно ей в голову пришла странная мысль… Ни о чем подобном она раньше не слышала… А если все-таки попытаться… Надо посоветоваться с сэром Гэмфри и сэром Гаем.

– Никогда не сдаваться!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Казалось, что в небеса взметнулось еще одно солнце, сверкающее, пылающее в своем огненном великолепии.

И вот громадный камень, завернутый в льняное полотно, пропитанное маслом и подожженное, рухнул вниз и из-за стен и каменных залов замка Эденби раздались пронзительные крики раненых и умирающих людей.

Орудия графа де ла Тера гремели и рокотали. Но каменные стены были столь массивны, что пушечные ядра не могли нанести им сколь-нибудь существенного урона, и поэтому в дело вновь вступила наспех сооруженная катапульта. Вокруг творился кромешный ад.

Среди вспышек огня и черного порохового дыма было очень трудно разобраться, кто здесь кто. Нападавшие почти не отличались от защитников, не было видно даже красных крестов на одеждах сторонников Генриха Тюдора. Приблизительное их местонахождение можно было определить лишь по крикам «Ланкастер»!

Тристан де ла Тер в полном боевом снаряжении, в шлеме и латах, восседал на огромном коне. На плаще рыцаря красовалась алая роза. Единственной видимой частью его лица были глаза, темные, как и ночь. Он прищурившись, молча наблюдал за происходящим. Хорошо тренированная лошадь стояла под ним, как вкопанная.

Внезапно яростное восклицание вырвалось у него:

– Проклятье! Неужели они не понимают, что сопротивление бесполезно? Мне надоело это бессмысленное кровопролитие!

Находившийся поблизости ближайший его друг и соратник заметил:

– Боюсь, милорд, что они в отличие от нас, совсем не желают признавать права Ланкастерского наследника на престол. Во всяком случае, мне кажется, что лорд Эденби совсем не собирается уступать свой замок.

Как и граф де ла Тер, он страстно желал, чтобы этот неравный бой, наконец, прекратился. Но нельзя было не восхищаться мужеством врага, и оба они, как истинные рыцари прекрасно понимали не желавших сдаваться защитников замка и не могли не проникнуться уважением к их стойкости.

– Эдгар Эденби должен понять, что война есть война.

– Угу, – пробормотал Джон, в это самое мгновение вынужденный соскочить с лошади, убитой осколками разорвавшегося не более чем в ста ярдах от них, их же собственного снаряда, который по каким-то причинам не долетел до неприятельских позиций.

– Тебе было приказано захватить этот замок и вступить им во владение на правах победителя, но приказ был отдан королем, еще не утвердившимся на престоле, – продолжал Джон.

– Тем не менее, я именно так и поступил, – сказал Тристан тихо, но твердо, и пожал плечами. – Бог свидетель, я пытался сделать все, что в моих силах, и хотя я получил приказ не знать пощады, до сих пор я щадил их. Но если они не прекратят это безумие, то наши люди просто озвереют, когда ворвутся во внутрь, – он помолчал несколько мгновений: – Иногда я и сам чувствую в себе безумную жажду разрушения.

– Насилие, грабеж и разбой! Вот какое нам поручено задание, – продолжил его мысль Джон. – Я бы и сам не прочь обзавестись столовым серебром. И, когда, наконец все это закончится – он помолчал, и с кривой усмешкой закончил, – хотел бы я как следует поразвлечься с хорошенькими женщинами, испить крепкого доброго вина, да повеселиться вволю.

Де ла Тер проворчал что-то в ответ и поднял вверх руку в боевой перчатке:

– Чертов замок! Этот гордый Эденби крепко держит свою клятву верности, – он исподлобья глянул на открывавшуюся картину. Огонь высоко взмывал в зимнее небо. На крепостном валу были отчетливо видны мечущиеся взад-вперед люди в кольчугах и шлемах, отчаянно пытавшиеся затушить пламя. Замок стоял на отвесном берегу моря, которое служило естественной защитой с тыла и слева. Впереди же возвышались массивные стены из грубого камня. В некоторых местах они уже были повреждены снарядами, но не настолько, чтобы вынудить защитников капитулировать.

Тристан мрачно наблюдал за действиями своих людей, усталых, грязных и разъяренных упорством защитников. Черные от копоти и сажи, вооруженные копьями, дротиками, луками и мечами, они тем не менее упорно продолжали штурмовать замок. Ярость снова забушевала у него в крови. «Во имя Господа, Эденби! Сдавайся, – подумал Тристан. – Я совсем не хочу разрушать твой замок, но у меня нет другого выбора! Все равно я буду победителем, Эденби! Я увижу, как Генрих Тюдор воссядет на трон».

Де ла Тер добровольно перешел на сторону Генриха Тюдора и служил ему преданно. Он не мог простить Ричарда. Вполне возможно, что король и не отдавал прямого приказа уничтожить семью Тристана, но дал ясно понять, что очень недоволен де ла Тером. Поэтому убийца сделал вывод: убить всех, кто дорог молодому графу, впавшему в немилость. Можно ли было все забыть, можно ли было простить Ричарда, чье недовольство повлекло за собой безжалостное истребление всех родных и близких Тристана. И сейчас, спустя два года, душа его изнывала под тяжестью непреходящей боли. Прошлое было незаживающей раной его сердца, агонией, которой не суждено прекратиться.

Генрих Тюдор, сын Оуэна и наследник английского престола по материнской линии, человек твердых и бескомпромиссных взглядов, желал скорейшего окончания жестокой и кровопролитной войны за престол. Правда, Ричард все еще занимал трон, но Тристан был глубоко убежден, что воцарение Тюдора – вопрос времени.

Страна была недовольна политикой коварного и вероломного короля Ричарда. По какому-то несчастному недоразумению Генрих Тюдор был зол на Эдгара Льюэллена. Весьма курьезный факт, ибо Генрих прекрасно знал, что очень немногие дворяне вступили в борьбу за корону. Для большинства же прочих нейтралитет был не только разумным, но и единственным способом выжить в этой войне. А так как Эденби отказался принять сторонников Тюдора, тот приказал взять замок силой, Льюэллен же яростно сопротивлялся, не желая сдаваться приверженцам своего заклятого врага, возможно, это из-за его валлийской крови, но более вероятно, что здесь лежат глубокие личные причины. [16]