Бенито Муссолини и его государство (СИ) - Бестужев Игорь Зиновьевич. Страница 6

Муссолини мог быть неплохим дипломатом, но его международная активность была в целом небрежно выверена, страдала импульсивностью и завистливым отношением к имперским достижениям других великих держав. Один раз за первые десять лет своего правления Дуче проявил дипломатическую активность, оккупировав греческий остров Корфу за убийство там нескольких военных, включая итальянского генерала. Лига наций заняла сторону Италии, и Муссолини, получив компенсацию от Греции, вывел войска. После этого он стал гораздо осторожнее в делах подобного рода.

В эти годы он не выказывал амбиций в отношении Европы или Африки. Его политические взгляды и претензии были тогда гораздо умереннее, чем у многих европейских государственных деятелей. Муссолини подписал ряд соглашений с Югославией, не особенно выгодных его стране. Он всегда не любил Англию, но это не мешало ему добиваться соглашений с ней, представляющих выгоду для Италии. Образцом стратегической проницательности Муссолини было его отношение к Версальскому договору. В годы, когда его отношения с Германией были далеки от нормы, он настаивал на изменении Версальского договора. «В один прекрасный день эта нелепость станет причиной не только революции в Германии, но и войны в Европе», – говорил Дуче в 1926 г. По словам лорда Галифакса, Муссолини придерживался независимой позиции между Германией и Западными державами. Он требовал от Франции более реалистической политики. В 1933 г. Дуче предложил Англии, Франции и Германии вместе с Италией подписать «пакт четырех» /мирный пересмотр Версальского договора/.

Переход к наступательной внешней политике произошел в октябре 1935 г., когда Муссолини ввел войска в Абиссинию, бывшую скопищем разнородных примитивных племен. 10.10.35 г. Лига наций 50 голосами из 51 приняла резолюцию о коллективных санкциях против Италии. Из-за разногласий крупных держав эффект от этих мер был незначительный. Но абиссинская война вызвала стойкий дух национального единства. Многие либералы подержали войну, а церковь не осудила ее. Ряд бывших антифашистов вернулся в страну, чтобы поддержать ее, а молодежь была готова участвовать в самоубийственных налетах на английский флот. Популярность Муссолини достигла пика, когда проитальянского министра Сэмюеля Хора [22] сменил враг Италии – бесцветный, но агрессивный Антони Идеен [23].

Беспомощность Лиги наций в решении проблем современного мира привела ее к катастрофе, означавшей реабилитацию политики силы. Это было проявлением декаданса мировой демократии. Адольф Гитлер, вышедший из Лиги наций в октябре 1933 г., сделал выводы. Конец Фронта Стрезы /договорного сообщества крупных европейских стран/ [24] положил начало итало-германскому сближению. Однако на пути будущего альянса возникли препятствия. 17.02.34 г. Муссолини сделал заявление, к которому присоединились Англия и Франция, о необходимости независимости Австрии. Затем он подтвердил намерение Италии противодействовать экспансии Германии вдоль северных и восточных границ своей страны. 300 тыс. итальянцев – бывших австрийских граждан, населявших северную, теперь уже итальянскую область Трентино-Альто-Адидже, стали объектом германского национализма. Убийство австрийского канцлера Дольфуса [25] вызвало гнев Муссолини. Он приказал трем итальянским дивизиям двинуться к границам Австрии, и фюрер временно отставил свои планы в отношении этой страны.

Дуче говорил тогда: «Гитлер совершает революцию по нашим образцам, но они – германцы, поэтому они кончат тем, что погубят нашу идею. Они по-прежнему такие же варвары, как во времена Тацита и Реформации, в своем извечном конфликте с Римом». Однако после вторжения в Абиссинию, когда вся Европа, хотя и безуспешно, выступала против Италии, только национал-социалистическая Германия открыто не противодействовала планам Муссолини. И он решился.

Первая встреча Дуче с Фюрером прошла 14.07.1934 г. в Италии, и оба остались недовольны друг другом, сойдясь лишь в неприязни к Франции и большевистской России. В 1936 г. было подписано австро-германское соглашение при полном одобрении Муссолини. Война в Испании еще более сблизила Италию и Германию, так как Дуче ждал появления в Европе нового фашистского государства. Гитлер уведомил главу итальянского государства в своей готовности признать статус Итальянской Империи, о которой мечтал Муссолини. В сентябре 1936 г., после визита Франко в Рим Дуче заявил, что образуется «Ось Берлин-Рим», вокруг которой могут вращаться все европейские государства, стремящиеся к миру.

Визит Муссолини в Германию готовил граф Чиано [26] – двусмысленный и умный карьерист, несмотря на пост заместителя Дуче по иностранным делам, мало занимавшийся ими. Немцы считали его поверхностным и тщеславным человеком. В 1936 г. Чиано встречался в Берлине с Гитлером, который назвал Муссолини «величайшим государственным деятелем, с которым никто даже близко не может сравниться». В сентябре следующего года фюрер поддержал Дуче в его критике фактически направленного против Италии англо-французского соглашения о противодействии подводным лодкам в Средиземном море. Муссолини в то время опасался англо-германского сближения, а Гитлер – итало-английского. Но растущие взаимные интересы возобладали над этими опасениями, несмотря на то, что в 1937 г. Геринг в Италии уже говорил об аншлюсе Австрии.

В сентябре 1937 г. состоялся визит Муссолини в Германию. Он до конца своих дней был поражен способностью немцев к эффективной организации и самоотдаче, их высокомилитаризованной экономикой. – Всё, чего в одиночку добивался Дуче у себя в стране, совершала вся немецкая нация. Муссолини присутствовал на военных маневрах. Ему показали заводы Рура и научные лаборатории Германии. В Берлине около миллиона немцев слушали его речь в конце визита. Муссолини увидел «самую могучую нацию в Европе, народ, с блеском восходящий к величию». Вопрос об Австрии не поднимался. Вернувшись в Италию, Дуче превозносил гений Гитлера – «одного из тех, кто делают историю, а не создаются ею». В ноябре 1937 г. Италия и Германия подписали «Антикоминтерновский пакт» против угрозы большевизма. Муссолини возмущался антигерманским настроением короля. «Я избавлюсь от этого старика, – говорил он. – Монархия стал бесполезной государственной надстройкой. Она не сделала ничего для режима».

Германский пример будоражил воображение Муссолини. В стране стал насаждаться антисемитизм, который, однако, не привился на итальянской почве. Опубликованное в июле 1938 г. заявление группы видных университетских профессоров, в котором утверждалось, что итальянцы – нордические арийцы, чья кровь не смешивалась со времен ломбардского нашествия, встречалось насмешками. В октябре Великий фашистский совет одобрил программу расового законодательства. Браки с «неарийцами» /термин расшифровывался приблизительно/ запрещались без разрешения МВД. Все иностранцы-евреи, а также итальянские евреи, прибывшие в страну после 1 января 1919 г., подлежали высылке из страны. Евреям не разрешалось быть учителями, адвокатами, банкирами или членами ВФС. Для еврейских детей создавались специальные начальные школы. Браки и даже любовные связи с представителями африканских народностей наказывались вплоть до тюремного заключения. Муссолини говорил: «Все эти меры вызовут ненависть иностранцев к Италии. Это прекрасно».

Однако в стране не удалось создать атмосферу нетерпимости из-за политической инертности населения и несоблюдения властными органами законодательных мер. Кроме того, они вызвали усиление оппозиции фашизму в Италии, что приводило Муссолини в ярость от «бесхребетности людишек, озабоченных судьбой евреев». Король же выразил «беспредельное сочувствие к евреям». Еще до визита в Германию Дуче однажды обрушился на Америку – «эту страну негров и евреев – тех, кто разрушает цивилизацию». В 2000 г., предсказывал он, итальянцы, немцы, японцы и русские станут играть важнейшую роль в Европе. «Другие будут разрушены кислотой еврейской коррозии». После убийства германского секретаря посольства в Париже еврейским террористом Муссолини безоговорочно поддержал антисемитские акции в Германии. Всё же Дуче не ощущал глубины этой проблемы. Его миролюбивая натура сопротивлялась резким мерам. Политическая полиция /ОВРА/ никогда не инструктировалась, как обеспечить выполнение расовых законов, и в значительной части они просто саботировались властными органами.