Хрущев убил Сталина дважды - Ходжа Энвер. Страница 7
Во всяком случае, я не слыхал, чтобы албанцы были одного и того же происхождения с басками, сказал я товарищу Сталину. Может, существует и такая теория, наподобие той, о которой вы говорили, что часть этрусков осталась в Албании, другая переселилась в Италию, а третья оттуда перебралась на Иберийский полуостров, в Испанию. Быть может, у этой теории также есть свои сторонники, однако я не в курсе ее.
– У нас на Кавказе имеется местность, которая называется Албания, – как-то сказал мне Сталин. – Имеет ли это отношение к Албании?
– Я этого не знаю, – сказал я ему, – но это факт, что многие албанцы в течение веков, вследствие жестокого оттоманского ига, войн и походов османских султанов и падишахов, часто были вынуждены покинуть свои родные края и переселиться на чужбину, образуя целые деревни. Так было с тысячами албанцев, которые еще в XV веке, после смерти нашего национального героя, Скандербега, переселились в Южную Италию, где и ныне имеются целые зоны, заселенные арберешами Италии, которые, хотя живут уже 4–5 веков на чужбине, еще сохраняют язык и древние обычаи Родины своих предков. В то же время, – сказал я товарищу Сталину, – многие албанцы переселились в Грецию, где имеются целые зоны, заселенные арберешами Греции; другие переселились в Турцию, в Румынию, в Болгарию, в Америку и т. д. Однако о вашей местности, которая называется «Албания», – сказал я ему, – ничего конкретного не знаю.
Тогда Сталин спросил меня о ряде албанских слов. Ему хотелось знать, как мы называли орудия труда, домашнюю утварь и т. д. Я отвечал ему по-албански, и он, внимательно выслушав слова, повторял их, делал сопоставление между албанским названием орудия труда и его эквивалентом на языке кавказских албанцев. Время от времени он обращался к Молотову и Микояну с целью узнать их мнение. Получилось, что в корнях сопоставленных слов не было чего-либо похожего.
В это время Сталин нажал кнопку, и несколько секунд спустя вошел генерал, работавший при Сталине, очень аккуратный военный высокого роста, который обходился с нами доброжелательно и дружелюбно.
– С товарищем Энвером Ходжа бьемся решить задачу, но не можем ее решить, – улыбаясь, сказал Сталин генералу. – Свяжись, пожалуйста, с профессором (и он назвал выдающегося советского языковеда и историка, имени которого не припомню) и спроси его от меня, имеется ли какая-нибудь связь между кавказскими албанцами и Албанией.
После ухода генерала Сталин взял апельсин, поднял его высоко и сказал:
– По-русски называется «апельсин». А по-албански?
– Портокал, – ответил я.
Опять он делал сопоставления, произнося слова обоих языков, и пожал плечами. Не прошло и десяти минут, как вошел генерал.
– Я получил ответ от профессора, – сказал он нам. – Он сказал, что нет каких-либо данных, которые говорили бы о связях между кавказскими албанцами и Албанией. Но, добавил он, на Украине, в Одесской области, имеется несколько деревень (около 7), заселенных албанцами. Об этом у профессора точные данные.
Со своей стороны, я тут же дал указание нашему послу в Москве позаботиться о том, чтобы некоторые из наших студентов, которые готовились по специальности истории в Советском Союзе, проводили практику в этих деревнях и изучали вопросы о том, как и когда эти албанцы переехали в Одессу, сохраняют ли они язык и обычаи своих предков, и т. д.
Сталин, как всегда, очень внимательный, прослушал нас и сказал:
– Очень хорошо, очень хорошо будет. Ваши студенты пусть проведут практику там, причем вместе с ними пусть будут и некоторые из наших.
– Албанологические науки, – сказал я товарищу Сталину в продолжение этой непринужденной беседы, – в прошлом не были развиты как следует, и ими больше всего занимались зарубежные исследователи. Это, помимо всего прочего, способствовало возникновению всякого рода теорий о происхождении нашего народа, нашего языка и т. д. Во всяком случае все они сходятся в одном, что албанский народ и его язык – очень древнего происхождения. Однако точное слово об этих проблемах скажут наши албанологи, которых наша партия и наше государство будут тщательно готовить и создадут им все необходимые условия для работы.
– Албания, – сказал мне Сталин, – должна стоять на собственных ногах, потому что у нее для этого имеются все возможности.
– Мы обязательно пойдем вперед, – ответил я ему.
– Мы, со своей стороны, всем сердцем будем помогать албанскому народу, – сказал товарищ Сталин, – потому что албанцы – добрые люди.
Весь ужин, который товарищ Сталин дал в честь нашей делегации, прошел в очень теплой, сердечной, непринужденной обстановке. Первый тост Сталин провозгласил за наш народ, за дальнейшее преуспеяние и процветание нашей страны, за Коммунистическую партию Албании. Затем он поднял тост за меня, за Хюсни и за всех членов албанской делегации. Помнится, позже, когда я говорил ему о великой стойкости нашего народа в борьбе против иностранных нашествий, товарищ Сталин назвал наш народ героическим народом и вторично провозгласил тост за него. Кроме непринужденных бесед между нами, он время от времени обращался и к другим, шутил, приветствовал их. Ел он мало, но стакан красного вина держал близко и с улыбкой чокался всякий раз, когда провозглашались тосты.
После ужина товарищ Сталин пригласил нас пойти в кремлевское кино, где, помимо некоторых киножурналов, мы посмотрели советский художественный фильм «Трактористы». Мы уселись рядом на диван, и меня поразило внимание, с которым Сталин смотрел этот фильм советского производства. Часто он говорил громче своим теплым голосом и комментировал нам различные моменты из событий, происходивших в фильме. Ему особенно понравилось, как тракторист-передовик, чтобы завоевать доверие своих товарищей и земледельцев, старался лучше узнать обычаи и поведение людей с поля, их помыслы и чаяния. Трудясь и живя с людьми, этот тракторист смог стать уважаемым крестьянами руководителем. Сталин в этот момент сказал нам:
– Чтобы уметь руководить, надо знать массу, а чтобы знать ее, надо идти в массу.
Было уже за полночь, когда мы собрались уйти. В тот момент Сталин пригласил нас еще раз взяться за стаканы вина и в третий раз он провозгласил здравицу «за героический албанский народ».
После этого он попрощался со всеми нами по очереди и, подавая мне руку, попросил:
– Передайте мой сердечный привет героическому албанскому народу, которому желаю успехов!
26 июля 1947 года наша делегация, очень довольная встречами и беседами с товарищем Сталиным, выехала на Родину.
Вторая встреча. Март – апрель 1949 г.
21 марта 1949 года я снова съездил в Москву во главе официальной делегации правительства Народной Республики Албании и пробыл там до 11 апреля того же года.
В московском аэропорте нас встречали Микоян, Вышинский и др. Первая официальная встреча состоялась с Вышинским на следующий день после нашего прибытия туда, а 23 марта, в 22 часа 5 минут, я был принят в Кремле товарищем Сталиным в присутствии Вышинского и посла СССР в Албании Чувахина. Вместе со мной были Спиро Колека и Михаль Прифти, в то время наш посол в Москве.
Товарищ Сталин принял нас в своем рабочем кабинете с глубокой сердечностью. Поздоровавшись со всеми нами по очереди, он остановился передо мной:
– Мне кажется, лицо у тебя какое-то осунувшееся, – обратился он ко мне, – не болен ли ты? Или же ты устал?
– Я очень рад и счастлив, что снова встречаюсь с вами, – ответил я и, усевшись, сказал ему, что хотел бы выдвинуть некоторые вопросы.
– Вы не ограничены во времени, – сказал он мне благосклонно, с тем чтобы я мог изложить ему все, что находил нужным.
Я кратко изложил товарищу Сталину ряд вопросов. Наш народ, сказал я ему, скромный и трудолюбивый народ. Под руководством партии он напрягает свои силы для преодоления отсталости, за воплощение в жизнь задач, выдвинутых I съездом партии.
Я отметил, что I съезд партии, наряду с курсом на социалистическую индустриализацию, дал директивы и на укрепление социалистического сектора сельского хозяйства путем умножения государственных предприятий и постепенной коллективизации в виде сельскохозяйственных кооперативов, которые будут пользоваться политической, экономической и организационной поддержкой государства.