Полет бумеранга - Дроздов Николай Николаевич. Страница 41

Официально запрещено охотиться на райских птиц европейцам, а местные жители могут добывать их только при помощи лука или духового ружья. Горсть перьев райской птицы стоит сейчас десять —двадцать долларов, поэтому местные жители продолжают интенсивно охотиться на неё.

— Всемирный фонд охраны природы собирается выделить средства на исследование распространения, биологии и охраны райских птиц, — говорю я.

— Ну а пока что здесь введён штраф в двести долларов за попытку вывоза райской птицы, — отвечает Макс и добавляет смеясь: — Так что будьте осторожны, если повезёте с собой райскую птицу, не забудьте иметь под рукой двести долларов.

Промысловыми животными оказываются даже… сорные куры. Групповые гнездовья этих птиц представляют собой уникальный источник для сбора яиц. Местные жители обычно сохраняют гнездо и берут из него лишь часть яиц, ведя таким образом рациональный промысел. В местах гнездования, например, одна деревня собирает до пятнадцати тысяч яиц в год с группового гнездовья. На северном берегу Новой Британии сорные куры откладывают тысячи яиц прямо в горячий песок у гейзеров.

Вожди племён и руководители деревень понимают, что нужно ограничивать промысел. Существуют деревенские законы, которые регулируют сроки и нормы сбора яиц. В частности, принято, что сбор может проходить только два дня в неделю.

Осматривая питомник, мы с Максом подходим к вольере с крокодилами. В одном отсеке содержится крупный самец, а в другом — несколько молодых крокодильчиков в возрасте двух-трёх месяцев.

В большой вольере пасётся изящный самец яванского оленя. Этот пришелец с острова Ява прекрасно прижился на Новой Гвинее, и теперь его здесь тщательно охраняют.

Особенно интересны местные виды сумчатых. Кенгуру доркас, обитающие во влажных, дождевых лесах, передвигаются по земле, опираясь на хвост. Макс замечает:

— Посмотрите-ка, этот зверь использует свой хвост как палочку, не волоча его по земле, а именно опираясь на него. После осмотра питомника Макс приглашает меня к себе на обед. Он живёт в просторной вилле с обширным садом. Дома у него все обставлено и заведено точно так же, как у типичных австралийцев где-нибудь в окрестностях Сиднея или Мельбурна. Чувствуется, что хозяин тщательно старается сохранить весь образ жизни, к которому он привык, живя на материке. Макс предлагает мне остановиться у них, но я ссылаюсь на то, что меня ждёт номер в гостинице, и прощаюсь с любезными хозяевами.

Макс Даунес дарит мне на прощание большую книгу. Это составленная им всемирная библиография по крокодилам. Ему удалось собрать все известные литературные источники по этой группе животных. Макс, вручая мне эту книгу, особо отмечает:

— Я искал также литературу о крокодилах и на русском языке.

— Есть лишь немного работ по морфологии крокодилов.

Дело в том, что в нашей стране крокодилы не водятся, и я знаю единственного советского специалиста — это Николай Николаевич Иорданский. Он работает в Московском университете и изучает строение черепа крокодилов.

— О, это очень интересно, я не слышал об этих исследованиях. Очень прошу вас — напишите мне фамилию и адрес этого учёного. Я обязательно свяжусь с ним, чтобы узнать о его работах. Но вы знаете, мне удалось найти две другие работы по крокодилам русских авторов, — говорит Макс.

— Какие же? — с удивлением спрашиваю я.

Макс быстро перелистывает свою книгу и с гордостью показывает мне:

— Смотрите, вот это, несомненно, русский автор. Я заглядываю в книгу и читаю: «Ф. Достоевский. Крокодил».

— Мне придётся вас разочаровать, Макс. Это не исследование по крокодилам, а художественное произведение, ведь Достоевский — наш выдающийся писатель.

— Ну, тогда вот — посмотрите, я нашёл ещё и периодическое издание, которое выходит в вашей стране. К сожалению, мне никогда не удавалось видеть самого этого журнала. Посмотрите — журнал «Крокодил». О чём же пишут в этом журнале? — спрашивает Макс.

— О, этот журнал я вам обязательно пришлю. Это очень интересный и весёлый журнал, но в этом случае ваш любимец выступает в виде аллегорического существа, которое служит символом сатиры и юмора. Мы так и говорим — зубаст, как крокодил.

— Вы сделали существенный комментарий к моему списку литературы, — смеётся Макс— Теперь я буду знать, о чём пишут в этом журнале, и не буду ссылаться на него при подготовке работ по реальным крокодилам.

С Экой Порафаэ я познакомился случайно. Выйдя из почтамта на одной из центральных улиц Порт-Морсби, я огляделся и в раздумье остановился, решая, куда лучше пойти, так как мне предстояло сделать сразу несколько срочных дел. В это время около меня остановился молодой человек лет тридцати, с приятным умным лицом, одетый в белую рубашку, коричневые шорты, но босиком. Его внешность была очень располагающей, лицо интеллигентное, высокий лоб с залысинами, большие карие глаза и добродушная улыбка.

— Не нужна ли вам помощь или совет, сэр? — спрашивает меня незнакомец.

— Пожалуй, да, — отвечаю я. — Подскажите мне, как пройти к Управлению сельского и лесного хозяйства?

— Я сейчас свободен и могу проводить вас, — говорит мой новый знакомый и протягивает руку для приветствия:— Меня зовут Эка Порафаэ. Я живу в окрестностях Порт-Морсби, а работаю здесь, в самом центре.

— Очень приятно, — отвечаю я. — Меня зовут Николай. Я тоже живу довольно далеко отсюда, но сейчас по служебным делам приехал сюда.

Вместе с Экой мы находим мою машину, которую пришлось оставить на соседней, менее загруженной улице, садимся в неё, и он показывает мне дорогу сначала в одно, а затем и в другие учреждения, которые я должен сегодня посетить. У моего нового приятеля оказался свободный день, и он готов сопровождать меня всюду. Приветливость и добродушие Эки очень располагают к нему. Он хорошо говорит по-английски и не спеша, с лёгким юмором рассказывает мне о своей жизни.

Раньше Эка работал в департаменте рыболовства. По заданию этого департамента он объездил всю Новую Гвинею. В разных районах острова ему приходилось рыть водоёмы для рыб. Основные разводимые в искусственных водоёмах рыбы — это золотой карп, завезённый из Индонезии, и тиляпия — уроженка Нила.

Работа была интересная, но зарплата слишком маленькая.

Платили всего пять-шесть долларов в неделю. А у него уже немалая семья — жена и трое детей.

— Мы жили раньше в деревне, — говорит Эка, — но мне показалось, что там я не смогу дать образование своим детям, хотя самому мне и удалось выучить английский и устроиться на государственную службу. Дети же, живя в маленькой деревушке, где в хижинах нет ни воды, ни электричества, а жители говорят только на своём местном наречии, не смогли бы получить образования. А ведь они должны принять активное участие в новой жизни, которая сейчас откроется перед всеми нами, когда наша маленькая страна добьётся независимости. Поэтому я и решил переехать в Порт-Морсби. Конечно, мне не удалось поселиться в центральной части города: здесь живут только белые, но на окраине города сейчас построены государственные дома. Они очень примитивны. Это просто однокомнатный домик на сваях, но в нём есть электричество и вода. Стоит такое жилище немало. В неделю мы платим за него шесть долларов. Сейчас я устроился работать в фотолабораторию и получаю тринадцать долларов в неделю. Мне одному было бы трудно снимать такой дом, потому что тогда от зарплаты останется слишком мало на питание и одежду для семьи. Поэтому я пригласил из своей деревни брата с женой и маленьким ребёнком. Уговорил его, что жизнь даже на окраине Порт-Мороби всё-таки предоставит нам больше возможностей для интересной работы и для воспитания детей, И вот мы с братом сняли этот государственный дом на двоих, каждый вносит в неделю по три доллара. Правда, сейчас у нас живёт ещё один друг с женой, но он приехал к нам в гости, и поэтому, конечно, денег мы с него не берём.

— А велик ли по площади ваш домик? — спрашиваю я.

— Не так уж мал. Общая комната метров двадцать пять. Мы её поделили на четыре части. В трёх живём мы тремя семьями, а четвёртая — столовая, или, можно сказать, гостиная. А не хотите ли поехать к нам в гости на ужин? — приглашает Эка.