Убийцы Российской Империи. Тайные пружины революции 1917 - Оппоков Виталий. Страница 11

— Доказательства!.. Давайте доказательства!.. — снова торопит меня, злится на меня сердитый читатель.

— Доказательства? А вот они…

После того как Юровский принял «комендантство» над домом Ипатьева, он сменил весь внутренний караул. Его составили десять человек — «латыши», как их называли. А еще именовали «мадьярами», «немцами», «немецкими мадьярами», чаще — «чекистами». Они несли внутреннюю охрану дома Ипатьева. Там же и спали в нескольких нижних комнатах. Охрана из рабочих, обитавшая в доме Попова, выставлялась только на внешние посты. И если кто говорил, что он в ночь с 16 на 17 июля 1918 года из дома Попова вызывался в дом Ипатьева, — это вымысел. В том числе не мог там быть П.С. Медведев (не говоря уже о совершенно постороннем М.А. Медведеве!), который являлся разводящим рабочего караула и обеспечивал смену часовых только на внешних постах.

Нелепым выглядит и приказание Юровского собрать в доме Попова все револьверы. Рабочий караул, возможно, за исключением разводящего, был вооружен ружьями. Ну а если уж эти караульные вооружались револьверами, то внутренний караул, из чекистов, тем более должен был иметь это вооружение. Да и какая разница, в конце концов, из чего расстреливать невооруженных людей, беззащитных, беспомощных, среди которых — половина женщины? Зачем «сбором револьверов» и «предупреждением» в доме Попова (чтоб не пугались, когда услышат выстрелы, это, дескать, расстреливают царскую семью) разглашать то, что собирались делать тайно, ночью? Какой смысл был поднимать в центре города стрельбу, а затем везти трупы в тайгу, в «засекреченный, охраняемый район»? Разве нельзя было под каким-либо предлогом увезти тайком все семейство в этот самый район живыми для казни? И шума никакого, и следов в городе не осталось бы… Зачем, впрочем, искать предлог для перевозки находящихся под стражей узников? Из Царского Села перевозили. Из Тобольска перевозили… А из Екатеринбурга, что ж, особое разрешение нужно было? Более того, оказалось, что для перевода содержащихся под стражей с верхнего этажа в нижний — тоже нужно было искать какой-то хитрый предлог. В «Записке Юровского», а затем в легковесной фальшивой агитке-фильме «Цареубийца» все спускаются вниз — с подушечками… Револьверы и подушечки — это элементы той же самой дезинформации о несостоявшемся расстреле в доме Ипатьева. Вернее, он состоялся, но не царской семьи…

Внимательный читатель, ознакомившись дотошно с протоколами осмотра этого дома, обратит внимание, что следы от выстрелов имеются почти по всему периметру комнаты, в том числе и у двери. Создавалось впечатление, что стрельба велась из помещения в сторону двора, а отдельные неглубокие пробоины, проникнув лишь в верхний слой штукатурки, напоминают следы отдаленных выстрелов. Так не оборонялся ли внутренний караул от нападавших на него?.. «Сбор револьверов» в показаниях должен был оправдать эти самые револьверные пробоины. Ведь было известно, что даже чекистские отряды вооружались, как правило, ружьями и винтовками. Так что на десять бойцов внутреннего караула могло иметься несколько револьверов. Чтобы скрыть нападение на караул, а заодно «объявить о расстреле царской семьи» в доме Ипатьева, — все, кто находился в ту ночь в этом доме, «получили» из рук следствия револьверы. Да, но тогда чем объяснить штыковые следы, а тем более выгодную для следствия кровавую расправу именно с помощью штыков над недобитыми жертвами?.. Находится один свидетель из дома Попова, у которого имеется штык, ну а жертва спасается от выстрелов, прикрывшись подушкой…

Пусть читатель и мне безоглядно не верит. Пусть так же слепо не отвергает сказанное мной. Я высказываю предположение на основе тщательного изучения материалов. К примеру, в «архивах Соколова» мое внимание привлекло сообщение о вскрытии двух свежих могил на одном из екатеринбургских кладбищ. Могил, возможно, красноармейцев, причем одетых в нижнее нерусское полосатое белье. В те дни, когда состоялось захоронение, боя в городе не было, кроме предполагаемого (мною, в данном случае) нападения на дом Ипатьева. Застигнутый врасплох, поскольку на внешних некоторых постах могли стоять «свои» люди, внутренний караул сопротивлялся недолго и был весь перебит. Ведь на кладбище имелось еще несколько свежих могил — красноармейских, как говорилось уже определенно. Царская семья была увезена неизвестно кем и неизвестно куда. Возле упомянутой шахты было сымитировано сожжение трупов. Некоторые «вещцоки» бросили в колодец шахты. Подтверждением может служить тот факт, что тщательные «поиски трупов» стали вести именно в этой шахте, хотя в урочище «Четыре брата», как засвидетельствовал Магницкий, находилось до шестидесяти старых шахт, где «лет 10–12 тому назад производилась добыча железной руды» (в «Записке Юровского» — золотодобывающая шахта; составитель записки не знал фактических деталей!). Из шестидесяти выбрали именно ту, в которой покоились «вешдоки». Хотя Магницкий и делает оговорку о «показаниях местных жителей», о кострах и т. п., — это обоснование не совсем убеждает, тем более в сравнении с «обнаружением» шахты с трупами «великих князей».

Вот как описывал эту ситуацию милиционер Тихон Мальщиков в своей докладной записке «о производстве розыска места казни Великих Князей дома Романовых, проживающих в г. Алапаевске и казненных красногвардейскими бандитами в ночь с 17-го на 18 с. июля». По его словам, он руководствовался собранными им «негласными разными сведениями» о том, что трупы были брошены в одну из шахт Алапаевских горных заводов. И Мальщиков сразу же определяет, что это за «одна из многих шахт». Исходя из собранных неопределенных данных, а главным образом «по своему соображению», он прямохонько направился на «старую запушенную около 15 лет каменноугольную шахту в 12 верстах от г. Алапаевска». Чтобы добраться до ствола шахты, пришлось снять толстый слой мусора, а также земли. Ствол же оказался заваленным «разным хламом, обломками досок, бревен, огородных гнилых столбов и жердей», прежде чем на глубине около полутора метров были обнаружены «зацепившиеся за гвозди обшивки в ходовом отделении изорванные с завязанными узлами белые ленты от женского полотняного фартука с красной меткой». Такое упорство могли проявлять только люди, твердо знавшие, что они ищут, а главное — что ищут там, где нужно. Соколов в подобных моментах, обвиняя большевиков, говорил об одинаковости почерка преступления. Но здесь, на мой взгляд, большевистским почерком и не пахнет.

— Позвольте! — возмутится упорный читатель. — Очень даже пахнет. И именно большевистским почерком. Если бы это сделали не большевики, а другие, кто надеялся затем извлечь трупы обратно, чтобы обвинить именно их, этих изуверов века, в содеянном, зачем же было так тщательно укрывать трупы, создавая тем самым самим себе дополнительные трудности?

— Как зачем? Разве у белой силы была твердая надежда на то, что они выбьют красных из этих мест? У них не было такой уверенности. А не спрячь они трупы надежно, их могли бы обнаружить большевики и так же громогласно обвинить истинных убийц… Но есть еще одна веская улика в схожести почерка жестоких и циничных провокаторов. В материалах «Соколовского архива» имеется немало протоколов изъятия и задержания различных лиц за сокрытие вещей, принадлежавших царской семье. Арестовывается даже человек, у которого хранятся старые заплатанные царские штаны, хотя они могли быть или выброшенными хозяином, или подаренными (Николай II часто общался с охранявшими его рабочими и солдатами, называл их даже «товарищи красноармейцы»), или врученными за какую-то услугу. А тут уничтожается богатая (и не только по рабочим и крестьянским меркам) одежда, в костер бросаются самые различные наряды, причем необследованные, с зашитыми внутри драгоценностями. Да если бы «кровожадные и жадные чекисты» и стали расстреливать царскую семью, то они не только не разрешили бы взять с собой «подушечки», но и, чтобы не портить дорогую одежду, заставили бы переодеться приговоренных во что-нибудь попроще, не опасаясь сопротивления с их стороны и не придумывая для них каких-то обманных уловок. Да и, находясь под постоянным надзором, навряд ли удалось бы царице и ее дочерям зашить в одежду драгоценности, да так плотно, что, как утверждается в некоторых показаниях «свидетелей», пули отскакивали да штык не проникал. Ну а если и удалось зашить, значит, не было «строгого жестокого режима» в доме Ипатьева. Если не искались драгоценности и уничтожались дорогая одежда и украшения, то в этом доме пролилась не царская кровь, а костры разжигали не большевики. Все это делали те, кто не очень-то привык дорожить лишней одежонкой и трудовой копейкой.