Убийцы Российской Империи. Тайные пружины революции 1917 - Оппоков Виталий. Страница 23

Проектом выборов в V Государственную Думу, который подготавливался и обсуждался в 1915–1916 годах, как один из важных пунктов предусматривался сбор средств на предвыборную агитацию и деятельность правой прессы. «Потребуется около 5 000 000 рублей, — отмечалось в плане выборной кампании, — из коих 2 миллиона и даже свыше должно быть отпущено из казны и 2–3 Миллиона может быть получено от банков. За счет этих средств должна быть организована и памфлетическая литература (по примеру прошлых изданий „Правда о кадетах“ и т. д.)…». [89]

Упомянутая брошюра, изданная почти за десять лет до описываемого времени, имела официального автора — Н.П. Васильева. [90] Но под этим псевдонимом скрывался член Совета министра внутренних дел И.Я. Гурлянд. Видимо, в этом сокрытии имелся свой резон, поскольку стрелы острой критики, иронии и ехидства, вылетевшие со страниц небольшой книжонки, метили в реальную, опасную и мстительную силу. Впрочем, подобными качествами были в не меньшей мере наделены и те, кто начинял эти стрелы ядом. Словом, шла жестокая и бесчестная, принципиальная и беспринципная борьба за власть и привилегии. А тут уж и не до морали, и не до гуманности. Впрочем, в этом читатель сможет убедиться сам по некоторым выдержкам из названной книги. В наше время это, конечно, бестселлер. Не по тиражу, а по редкой встрече. Не стану комментировать неточности или предвзятости цитируемых из книги мест. Пусть читатель сам оценит, насколько приводимые описания уместны для исторического понимания рассматриваемых здесь проблем. Пусть он сам убедится, кто действительно расшатывал устои нашей государственности.

Вот о чем писал Васильев-Гурлянд:

«Кадеты, т. е. бывшие конституционалисты-демократы, а ныне партия народной свободы, занимают в ряду существующих политических партий совсем особое место. В действительности едва ли можно говорить о кадетах как об одной партии. Три, пять, десять различных групп и подгрупп входят в состав кадетской партии. Но и этого мало: группы, входящие в партию, в сущности, совершенно разнородны и по общественному положению, и по задачам, и по степени революционного напряжения…»

Не вдаваясь в излишние подробности, отметим хотя бы всем уже давно и одинаково известные основные три кадетские группы: центр, состоящий из лидеров, их ближайших учеников, друзей и агентов; правое крыло, охватывающее часть городской буржуазии, и левое крыло, которое, главным образом, состоит из воинствующей… интеллигенции и некоторой группы, весьма, впрочем, немногочисленной, студенчества.

Правое крыло, как мы сказали, охватывает часть городской буржуазии. Сюда, следовательно, входят: доктора из числа тех, кто, обладая независимой практикой, желал бы добиться и хоть некоторого внешнего почета; адвокаты из числа тех, которые должны быть в оппозиции, чтобы не навлечь на себя опасных гонений… служащие в банках, страховых обществах, комиссионных и иных конторах, особенно если знакомые студенты успели поколебать в них веру в существующий порядок, а отсутствие политического развития не позволяет разбираться в том, где кончается скорбь о недочетах правительственного механизма и где начинаются революционные замыслы. Сюда же входят и группы чиновников разных ведомств, зачисляющих себя в оппозицию из нерасположения к своему ближайшему начальству, из-за уменьшенной порции праздничных наградных, из-за неполученного места, на которое имелись расчеты…

Сюда же входит и некоторая часть купечества, а именно те торговцы, которые «до всякой высшей политики своим умом доходят» и недоброжелательство по отношению к своему участковому приставу распространяют на саму идею правительства. Сюда же входит и та часть приказчиков, у которых нет смелости рисковать местом из-за прямого сочувствия революции с ее бомбами и грабежами, но которым чается, что если министрами будут не графы да князья, а «хороший господин Набоков», или «знаменитый во всей Европе ученой головой» Кареев, или Ковалевский, то всякому служащему и жалованья прибавят, да и полиция будет «меньше безобразить». «Помилуйте! — говорят такие кадеты, — хозяин намеднись напился сверх всякого безобразия, и хоть бы что! А мы, маленькие люди, чуть где в ресторане развернешься, сейчас тебя в участок! Разве в Европе такие порядки?!»

Словом, все это крыло было бы правильнее назвать отчасти оппозицией по необходимости, в силу ряда нелепостей русской действительности, отчасти кадетами во имя всякого рода практических чаяний… Такие, конечно, пальцем о палец не ударят даже во имя того же «нового» порядка, но не прочь заранее приобщиться к тем, кто, по их мнению, сумеет его устроить. На всякий случай. Тем более что такие обыкновенно решительно ничем не рискуют.

Именно эта группа и составляет главный фонд партии, тот фонд, на котором центр партии строит все свои расчеты…

Совсем иное представляет собой левое крыло партии.

Оно состоит из людей воспламененных, из людей, в такой мере ненавидящих существующее правительство, что когда они говорят о нем, глаза их принимают рубиновый оттенок, лица искажаются, а некоторых даже начинает как бы подергивать. Здесь…адвокаты, журналисты и педагоги по профессии, социалисты по убеждениям, люди с революционным прошлым, с определенными революционными связями, застрявшие в рядах кадетов и не пошедшие в глубь левых партий только потому, что они слишком интеллигентны, чтобы не сообразить всех выгод такого серединного положения… Напомним лишь ту основную ноту, которая звучала в целом ряде предвыборных речей и думских заявлений этих кадетов. «Мы здесь, в Думе, — говорили они, — а наши товарищи там, в ссылке, в каторге, в крепостях. Разница между нами только та, что мы оказались счастливее их…» Это — изнанка той программы, лицевую сторону которой представляет собою правое крыло. Это та агентура, при помощи которой кадетский центр нащупывает свои шансы в революционном подполье и при помощи которого, с другой стороны, делает свои наиболее бешеные атаки на уравновешенную часть общества.

В этом же уголке кадетской партии подготавливаются директивы, которые потом, правда, всегда урезываются центром, но не считаться с которыми центру нельзя. Для центра это левое крыло своего рода кнут, и кнут не из очень деликатных…

Если правое крыло можно сравнить с воробьем, которого провели на мякине, а центр с волком в овечьей шкуре, то левое крыло, конечно, нельзя сравнить ни с чем, как только с гиеной, которая питается трупами и, в зависимости от того, больше трупов или меньше, воет с большим или меньшим напряжением, с большей или меньшей энергией. Трупы — работа других, но вакханалию над этими трупами устраивают они… Если правые кадеты в большинстве случаев просто не понимают замыслов своего центра и идут за ним более или менее бессознательно, то левые не понимают нерешительности и колебаний центра.

С их точки зрения давно пора приступить совсем к иным приемам борьбы, но, конечно, руками… правого крыла…

Центральную группу партии народной свободы мы сравнили с волками в овечьей шкуре… Если бы эта группа честно и откровенно заявила обществу, чего она именно добивается, она могла бы в одних вызвать сочувствие, в других — несочувствие; но, во всяком случае, она ни в ком не вызвала бы того вполне естественного негодования, которое обязательно там, где речь идет о лицемерах, о людях, из сознательной лжи сделавших основной прием своей политической тактики.

Чтобы не быть постоянно лжецами, им следовало без всяких оговорок и колебаний заявить: «Да, мы — революционеры, если только под этим именем можно понимать людей, стремящихся к решительному перевороту, к превращению России в буржуазную республику, к передаче власти из рук исторически сложившихся правящих кругов в наши руки… Да, мы — революционеры, — должны были бы они сказать, — потому что мы в своих стремлениях не остановимся ни перед какими преградами, будь это законы, традиции, предрассудки, будь это даже кровь ни в чем не повинных людей…»