Евромайдан имени Степана Бандеры. От демократии к диктатуре - Бышок Станислав. Страница 31

В ситуации со «Свободой» применение принципа Сартра представляется продуктивным. Согласно идеологической шкале, организации подобного типа имеют существенные претензии к весьма большому количеству не всегда статистически весомых групп общества. На Украине, как и в других странах Восточной Европы, это, в первую очередь, мигранты, некоторые нацменьшинства, левые и либералы всех оттенков и мастей.

Учитывая наличие у партии более чем весомых оппонентов, в число которых до событий «Евромайдана» входила «Партия регионов» и сформированная ею власть, мелкие конфликты с идеологическими оппонентами не приукрашают «Свободу» в целом, как и не дополняют ее образ. В большинстве случаев такие конфликты остаются частным делом ее отдельных представителей или внутренних групп. В большинстве случаев VIP-спикеры партии, которая вполне успешно стремится к респектабельности, устраняются от одиозных формулировок как наименее продуктивных для формирования цивилизованного имиджа. Тем не менее, несколько асимметричный и неполиткорректный пиар отдельных представителей среднего и высшего эшелона партии дает свои плоды, о чем свидетельствуют примеры Юрия Михальчишина и Ирины Фарион, ставших в 2012 году депутатами Верховной Рады по мажоритарным округам.

Мы подходим к главному вопросу нашего анализа: в чем секрет успеха партии, которая, по официальным данным, не владеет значительными финансовыми ресурсами^[130], имеет региональное происхождение и апеллирует к агрессивной, ксенофобской пропаганде, не всегда уместной для формирования позитивного имиджа?

Причины успеха «Свободы»

Анализируя путь «Свободы» к политической вершине, можно отметить наличие нескольких факторов, которые в сумме привели ее к успеху на парламентских выборах 2012 года. Выделим следующие:

1) наличие четкой современной идеологии – в противовес размытым позициям других представителей оппозиции;

2) за 20 лет существования партия практически не имела отношения к исполнительной власти, поэтому, в глазах избирателей, не отвечает за два провальных для народа и страны десятилетия;

3) костяк организации составляют молодые люди, которые не помнят Советского Союза и воспитаны украиноцентричной системой образования, а также укрепившейся в последние два десятилетия националистической и русофобской мифологией;

4) социальный запрос украинского общества можно определить как нарастание внутренних реваншистских ожиданий по отношению к небольшому проценту власть имущих;

5) постепенная адаптация идеологических взглядов «к ситуации», некоторое смягчение откровенно расистских позиций;

6) продуктивная компиляция различных методов пиара, как на уровне мейнстрима, так и на уличном;

7) адаптация части присущих левым политическим силам методов работы с молодежью и населением в целом;

8) радикализация социального дискурса, направленного на формирование образа «внутреннего», практически классового врага (украинские олигархи-инородцы);

9) отсутствие внутренней фракционности, твердый курс на унитарную модель партии;

10) диверсификация источников финансирования, формирование независимой материальной базы;

11) постоянное участие в большей части протестных акций, претензии на монополизацию социального протеста;

12) не спадающие патерналистские ожидания значительной части украинского общества.

Каждый из вышеозначенных факторов – это отдельная составляющая успеха партии. Их сумма – локомотив, который на скорости въехал в парламент Украины и останавливаться, судя по «Евромайдану», не собирается. Какой будет партия через год-два на местных и парламентских выборах, учитывая появление «помехи справа» в лице более радикальных националистов из «Правого сектора», сказать трудно. Сейчас очевидно одно: «Свобода» наступает на пятки своим западноевропейским единомышленникам из Бельгии, Франции, Венгрии и других стран. Что это – тенденция, веяние моды, новый «заокеанский» проект или новый виток в развитии политических трендов? Ответ неоднозначен.

По большому счету, ничего удивительного в подъеме «Свободы» нет. Подобные партии всегда присутствовали на политическом пространстве Европы. Тем не менее, согласно мнению известного исследователя ультраправых движений Андреаса Умланда, некоторые особенности отличают «Свободу» от аналогичных формирований за границей.

В частности, Умланд указывает на:

1) ее апелляции к наличию реальной, по мнению идеологов партии, внешней угрозы со стороны России;

2) противоречия между высокой концентрацией электорального ядра партии в Галичине и претензией на всеукраинский статус;

3) сотрудничество со «Свободой» других партий украинской оппозиции, которые считают себя демократическими;

4) в значительной степени неидеологический характер поддержки партии со стороны части избирателей.

За последние несколько лет украинский политический спектр претерпел значительные изменения, в частности дефрагментацию нескольких потенциально перспективных идеологических ниш. В первую очередь речь идет о социал-демократической и национал-демократической нишах.

«Свобода» имеет отношение к обеим. Конечно, ни у кого не повернется язык назвать партию социал-демократической, тем не менее экономическая часть ее программы имеет ряд весьма характерных для левых политических сил пунктов, которые сделали бы честь той же Компартии Украины.

Что касается национал-демократической ниши, то сегодня она отдана на откуп далеким от последовательной национал-демократии силам: от аморфно-либеральных «Фронта перемен» и «Батькивщины», которые время от времени конъюнктурно дрейфуют вправо, до «Свободы», которая априори находится на правом политическом полюсе.

На Украине национал-демократическая ниша значимо шире, чем националистическая. Далеко не все избиратели «Свободы» голосовали за идеологическую модель, скорее – за методы действия. Таким образом, перед партией возникает логичный вопрос: продолжать ли идти по уже проторенной тропе, делая пиар в виде скандально-асимметричных «месседжей» (посланий) обществу, или попытаться монополизировать более широкую и перспективную национал-демократическую нишу.

По какому из путей пойдёт партия, и какой из них будет более продуктивным, не скажет никто. До «Евромайдана» казалось, что, имея 37 депутатов и негласную санкцию власти на пиар (от частых телеэфиров до перманентных драк в Верховной Раде и вне её), «Свобода» способна постоянно поддерживать интерес общества и высокий градус страстей вокруг себя. В нынешней же постревлюционной (или революционной, если не считать «Евромайдан» завершённым явлением) ситуации реальной проверкой для партии будут выборы в местные органы самоуправления, а также участие Олега Тягнибока во внеочередных президентских выборах, намеченных на 25 мая 2014 года. Именно они определят реальный вес и перспективы партии.

История украинской национал-демократии знает несколько взлетов и падений, которые указывают на непостоянный характер этой идеологической ниши. Так, в нынешней Верховной Раде партий национал-демократического толка нет. НРУ, «Наша Украина», УРП «Собор» и другие растворились в блоках, текущей политической конъюнктуре или же фактически приостановили свою деятельность из-за отсутствия должного финансирования. Конечно, в парламенте есть депутаты – проводники национал-демократической платформы, однако сама эта идеология отсутствует как идейный ориентир у оппозиционных фракций. Иногда её используют как сиюминутный информационный повод.

Украина – далеко не первая европейская страна, в парламент которой прошли до того одиозные политические силы. 10 лет назад даже самые смелые и прозорливые политологи не могли предположить, что партия, которая прозябает в галицком электоральном гетто, перейдет сначала Збруч, потом форсирует Днепр, дойдет до Северного Донца и спустится вниз по Южному Бугу.

Вот некоторые примеры электорального успеха радикалов из других стран:

1) 1993 год – Либерально-демократическая партия России (ЛДПР) под предводительством Владимира Жириновского^[131], чьи лозунги имели исключительно реваншистский характер даже в сравнении с другими политическими силами, ностальгирующими по СССР, набрала 22,92% голосов, став лидирующей силой в российском парламенте;