Удар по России. Геополитика и предчувствие войны - Коровин Валерий Михайлович. Страница 11

Однако, как стало очевидно чуть позже, у нас не было никаких причин для того, чтобы выражать этот оптимизм. Хотя бы в силу того, что США со своей одержимостью мировым господством никуда не делись. Надежды на быстрые внешнеполитические достижения были бы, может быть, справедливы в значительной степени, если бы весь Североамериканский континент вдруг замер, как в детской игре «Морская фигура, замри», и там несколько лет ничего бы не происходило. Тогда мы получили бы фору для того, чтобы превратить доктрину Медведева в реальное политическое могущество. Но Америка продолжила существовать. Мало того, провозглашенные пять принципов скорее спровоцировали более активные, более решительные и даже в каких-то ситуациях более жёсткие ответные действия США. Иными словами, мы собрались подёргать тигра за усы, но о том, есть ли у нас способы защититься от него, если он вдруг совершенно озвереет, мы, по обыкновению, не подумали.

Первенство международного права – конец ООН

Возьмем первый тезис Медведева о том, что «Россия признаёт первенство основополагающих принципов международного права, которые определяют отношения между цивилизованными народами». В озвучивании этого тезиса неприкрыто сквозит позиция слабого. Данная декларация в сложившихся условиях аналогична угрозе: «Сейчас милицию вызову!» Милиция может приехать, а может не приехать – это ещё большой вопрос. С 24 марта 1999 года Америка ни во что не ставит международное право. Вместо этого в её подходах всё очевиднее доминирует право сильного плюс чёткая геополитическая логика. На примерах Югославии, Афганистана, Ирака и Ливии мы все могли наблюдать, как относятся Соединённые Штаты Америки к международному праву и во что ставят международные институты, в первую очередь ООН и Совет Безопасности ООН, к которым мы не устаем апеллировать и взывать. То есть мы-то признаём первенство принципов международного права, а вот Америка – нет. Мы дисциплинированно соблюдаем все нормативы и ограничения, а Америка – нет. Непротивление злу насилием. Чистая толстовщина в сфере международных отношений.

В августе 2008 года Россия продемонстрировала силу, и только это дало результат. Никакие воззвания к Совбезу ничего не дали, да и, как мы сейчас понимаем, не могли дать. Взывать к ООН сегодня бесполезно хотя бы в силу того, что это рудимент двухполярного мира. Америка осознанно пустила насмарку усилия XX века по выработке международных норм безопасности. Сегодняшний мир – реально опасен.

Сухой остаток: ядерное сдерживание плюс геополитика – вот инструментарий, на который может опереться реалист. Максимум, для чего ещё возможно использовать международное право, – это для взаимоотношений с Европой, воспринимаемой в отрыве от США в качестве самостоятельного полюса. Видимо, этот тезис Медведева был обращён исключительно к Европе, но ей с наступлением кризиса стало как-то совсем не до Медведева с его наивным идеализмом.

В свою очередь Америка не устаёт игнорировать международные правовые институты по праву сильного. Ответом на заявление Медведева о том, что он будет теперь апеллировать к международному праву более активно, со стороны США может быть только более откровенное игнорирование формальной деятельности Организации Объединенных Наций. США и дальше продолжат действовать откровенно в обход этой организации. Это, очевидно, и так произошло бы рано или поздно в силу того, что государство-нация, или просто нация, перестало быть главным субъектом на мировой арене. И произошло это именно с появлением единственной гипердержавы, шагнувшей далеко за пределы национального государства к созданию Империи.

На призыв Медведева и наши судорожные попытки реанимировать международные правовые институты США ответят поэтапным демонтажом ООН и созданием вместо неё Лиги демократий. По этому поводу Тимоти Гартон-Эш в английском издании The Guardian 11 сентября 2008 года написал: «Пока мы, представители лагеря Либерального Миропорядка, думаем о том, как ответить на такой многосторонний вызов, как Россия и Китай, я больше чем многие европейцы симпатизирую той идее, за которую выступают американские политики-интеллектуалы. Речь идёт о так называемом “договоре демократий”. Прежде всего мы должны рассчитывать на те страны, которые разделяют наши ценности в системе государственного управления» [15]. Собственно Лига демократий – это есть чистый продукт реализации либеральной доктрины, согласно которой демократии между собою не воюют. И речь здесь идёт именно о тех самых либеральных демократиях и ни о каких других. Напрямую звучит декларация того, что Америка должна опираться только на либеральные и либерально-демократические, понятые в американском представлении, режимы, для того чтобы консолидировать их перед лицом возрастающей угрозы со стороны усиливающихся… России и Китая. Которые, что понятно из контекста, никакими демократиями не являются.

ООН доживает считанные дни, если рассматривать происходящее в историческом масштабе. Причём именно Медведев лишний раз подстегнул развитие процесса демонтажа этой устаревшей структуры своим заявлением о том, что мы будем больше, активнее использовать ООН в решении своих вопросов и своих проблем.

В действительности же нашим ответом должно было бы стать создание такого же, аналогичного американской Лиге демократий, центра международного права, только сформированного на основе консервативных евразийских принципов. Допустим, Евразийской ассамблеи или «ассоциации автократий» (такой образный термин придумал один из идеологов внешней политики Соединённых Штатов Роберт Кейган). В его основе должно лежать евразийское традиционное право, а именно различные правовые модели, включающие в себя элементы как народной демократии, так и прямой демократии традиционных этносов и общин.

Однополярность неприемлема – усиление грубого давления

Возьмём второй принцип Медведева (что «мир должен быть многополярен. Однополярность неприемлема») – Россия не «может принять такое мироустройство, в котором все решения принимаются одной страной, даже такой серьёзной, как США». Медведев уверен, что такой мир неустойчив и грозит конфликтами. Очень верное замечание, сделанное с опозданием лет на десять. У нас была возможность заметить, что мир стал однополярным, сразу после терактов 11 сентября 2001 года. Это надо было декларировать 12 сентября 2001-го, закрыв американцам доступ в Среднюю Азию и СНГ, сохранив базы в Камрани и на Кубе, инициировав международное независимое расследование терактов в США. Мы же сделали всё наоборот – открыли США доступ в Среднюю Азию и страны СНГ, которые до тех пор ещё контролировали. Добровольно ликвидировали базы в Камрани и на Кубе, то есть предприняли всё зависящее от нас для скорейшего торжества однополярности.

Собственно, Россия вполне бы даже могла участвовать в операции в Афганистане, введя туда свои войска в составе международного контингента. Это можно было бы сделать совместно, допустим, с контингентом из Индии, Китая или Ирана, если уж такая острая необходимость возникла. Это закрыло бы возможность для США единолично хозяйничать в Средней Азии. Но мы ничего этого не сделали, сдав все позиции. Самое время заявить о том, что мир должен быть многополярным. Отличное намерение, не подкреплённое ни единым жестом.

Здесь уместно привести слова Збигнева Бжезинского от 28 ноября 2001 года. В своей статье «НАТО следует остерегаться России», опубликованной в газете The Wall Street Journal, Бжезинский пишет, что США должны использовать теракты 11 сентября для достижения долгосрочных стратегических планов по «дальнейшему расширению евроатлантического пространства и долгосрочной ассимиляции в нём постсоветской России» [16]. В результате Россия, по убеждению Бжезинского, должна «не желать разъединения Америки и Европы, не выстраивать с Китаем отношений “стратегического партнёрства”, направленного против американской гегемонии, не создавать славянского союза с Белоруссией и Украиной, не пытаться подчинить Москве недавно обретшие независимость государства на постсоветском пространстве».