Удар по России. Геополитика и предчувствие войны - Коровин Валерий Михайлович. Страница 5

«Хочешь мира – готовься к войне» [3] – эта фраза, приписываемая римскому историку Корнелию Непоту, отражает суть реалистской концепции межнациональных отношений, но и она же лежит в основе межнациональной безопасности. Война не начинается до тех пор, пока каждая из сторон считает, что она ещё недостаточно могущественна, чтобы одержать убедительную победу над противником. Наращивание необходимого могущества – это тот период, в который война не ведётся. То есть это период мира. Именно баланс могущества обеспечивает стабильность. Если соперники равны в своих возможностях, то, согласно реалистскому подходу, это исключает возможность войны – зачем воевать, если силы равны, – такая война не приведёт ни к чему, кроме полного взаимного уничтожения. А если цели исключительно материальны, то такое противостояние просто невыгодно: нет смысла вести войну за контроль над теми или иными ресурсами, если ценой вопроса является прекращение твоего существования, в нашем случае в качестве государства. Совсем другое дело, когда ты превосходишь противника. Тогда можно начинать войну. Но это понимает и сам противник. Зная, что война не начнётся, пока соперник не стал сильнее, но, понимая, что она неизбежна в случае его отставания, он начинает готовиться к этой войне, чем и продлевает состояние мира.

Баланс национальных интересов, таким образом, покоится на стремлении одного государства что-то получить и способности другого государства это отстоять. И акцент в этой диалектике отношений двух субъектов мировой арены всегда делается на силу. Стихия тотальной агрессивной анархии межнациональных отношений вполне себе упорядочивается превентивным глобальным принуждением одних субъектов мировой политики другими. Есть инструмент принуждения – есть возможность принудить. А так как целью этого принуждения становится контроль над ресурсами, позволяющий увеличивать свои возможности в обеспечении жизнеспособности своего государства, то логичным становится и основной подход к реализации собственных национальных интересов: хочешь жить – должен поглощать другого. Как ты будешь это делать – зависит от возможностей: либо прямым военным принуждением, либо дипломатией, подкупом, а может, и обманом, если грубой силы недостаточно. Политика не может быть моральной, а значит, все средства хороши. Реализм заключается в трезвой оценке своих возможностей и, как следствие, выборе методов.

Суммируя изложенное, можно сделать следующий вывод: реализация национальных интересов – это попытка достичь контроля над большими ресурсами за счёт другого в условиях тотальной межнациональной анархии. Для этого нужно иметь необходимые средства и в первую очередь превентивные, военные. Если же государство ими не обладает, оно становится потенциальным объектом для экспансии со стороны другого государства или блока государств, стремящихся реализовать свои материальные интересы. И это становится опасно. Чтобы снять эту опасность, надо наращивать свой военно-стратегический потенциал либо единолично, либо создавая военно-политические союзы. Таким образом, в условиях мировой анархии все государства тем или иным образом стремятся к безопасности. А лучший способ обеспечения безопасности в таких условиях – создать опасность соседям. Ведь стоит ослабеть, как против тебя начинает готовиться агрессия. Таковы реалии мировой анархии, где государство государству – волк.

Либеральная модель: разночтение понятий

Довольно отличной по многим параметрам от реалистской является либеральная парадигма «международных отношений». Её главный принцип – демократии между собою не воюют. Но что это за демократии? Точнее, что именно в данном случае понимается под словом «демократия»? А самое главное – кем понимается? С одной стороны, принятие либеральной парадигмы внешней политики – это выход. Именно так и поступили российские реформаторы 90-х годов. Замысел был прост: если демократии не воюют, а Америка, да и весь Запад в целом – это демократические государства, значит… Достаточно объявить себя демократией – и угроза конфликта, а тем более глобального противостояния с Западом, исчезает. Конечно, возникает и побочный эффект, ибо, согласно либеральной парадигме, верно и обратное, а именно то, что, приняв её, нужно готовиться к войне с недемократическими странами. Но это пустяки, посчитали российские реформаторы, так как демократическим является весь «цивилизованный мир», наиболее развитые страны, а недемократический мир – это «изгои», слабые государства. Чего их опасаться? К тому же многие из них – наши бывшие союзники по соцлагерю, авось и пронесёт.

Но на деле всё оказалось несколько сложнее. На минуточку задумавшись, новоявленные сторонники либеральной внешнеполитической доктрины вдруг обнаружили, что «тоталитарно-диктаторский» режим Ким Чен Ира – это… вы не поверите – Корейская Народно-Демократическая Республика. Но это ещё что, тоталитарный режим, обладавший одной из самых страшных секретных служб мира Штази, – не что иное, как Германская Демократическая Республика. Ну а о Демократической Республике Конго и говорить нечего. В довершение новоявленным российским реформаторам было заявлено, что и сами вы – никакая не демократия, а огромный обломок тоталитарной системы. «Помилуйте, – взмолились новые обитатели Кремля, – что же нам сделать, чтобы стать настоящей демократией, не такой страшной, как КНДР или, о ужас, ГДР?» Список требований был обширен, начиная от искоренения государственной собственности, создания класса собственников-олигархов, свободных СМИ, легализации гей-парадов, порока, разврата, роспуска армии, уничтожения ракет, отмены любых социальных гарантий, полной либерализации рынка и заканчивая… распадом государства. Ну, действительно, для «демократии» Россия слишком большая. Тут уж заупрямился даже Ельцин.

При более внимательном рассмотрении выяснилось, что демократия бывает прямая, та, что существует в традиционных племенах и общинах. Бывает народная демократия, например выраженная в системе советов, – это как раз та, что в Северной Корее, ГДР, в самом Советском Союзе, да и ещё много где, скажем, в Ливийской Джамахирии. А бывает демократия западная, собственно представительская либеральная демократия. И говоря о том, что демократии между собой не воюют, исповедники либеральной школы подразумевают только западную либеральную демократию и никакую другую. Принятие либеральной модели «международных отношений», таким образом, влечёт за собой полное социальное переустройство и подгонку под западные стандарты. Многие государства, в частности государства Восточной Европы, прошли этот путь. Решили ли они таким образом вопрос безопасности? В какой-то степени да, другое дело – какой ценой? Ценой полного отказа от суверенитета. И потом, основная их часть – это, действительно, довольно компактные государства-нации европейского типа, часть из них вообще – карликовые государства. Или же им пришлось распасться на карликовые государства, как, например, Югославии, чтобы обломки смогли стать наконец демократиями. Совсем другое дело Россия – государство, которое даже после потери части территорий остаётся самым большим на планете.

Если Россия принимает либерализм в сфере ведения внешней политики, то это автоматически означает совершенно другую, нежели сегодня, систему безопасности. Но не только. Нужна либерализация внутренней политики – путь, по которому Россия частично прошла в 90-х годах XX века, должен быть пройден до конца: это Дмитрий Медведев – президент, а Михаил Прохоров – премьер-министр. А ещё лучше Прохоров – президент, а премьер тогда – помилованный им и выпущенный на свободу Михаил Ходорковский. Это Путин в Гааге, ПАРНАС и «Яблоко» – в парламенте в качестве крупнейших фракций. Это рассмотрение вопроса о предоставлении суверенитета «национальным республикам» [4], как минимум тем, которые этого пожелают. Это сворачивание социальной политики, полный ЕГЭ в образовании, платная медицина, уничтожение каких-либо ракет, безъядерный статус, да много что ещё… И лишь проделав этот путь последовательно, до конца, необратимо, так, чтобы действительно поверили, Россия, а точнее то, что от неё останется, может претендовать на статус «демократии», а следовательно, на безопасность, которую в таком случае будет обеспечивать глобальный Запад. И вот тогда и с США, и с НАТО у нас будет мир и можно будет перестать бояться угрозы превентивного удара со стороны этого альянса. Он просто потеряет смысл, так как у нас уже не будет не только ядерного оружия, но и в принципе какого-либо вооружения тяжелее автомата. А зачем? Все угрозы отныне будет устранять НАТО, и если что – США спасут нас от недемократического Китая. Но тогда не будет и России.