Заложники на Дубровке, или Секретные операции западных спецслужб - Дюков Александр. Страница 44

Это лишь предположение, но, если бы общество доверяло власти, а власть могла бы в критической ситуации пользоваться общественной поддержкой — тогда, быть может, жертв среди заложников было бы меньше.

Но власти приходилось действовать в одиночку, и трагедия случилась, хотя гораздо меньшая, чем можно было бы ожидать. Было спасено 650 человек, 129 погибло. «Но давайте не забывать. Все погибшие — на совести террористов. Все спасенные — на счету спецназа». [362]

С эвакуацией пострадавших уложились за час; страна еще не знала о жертвах, и в то раннее утро всеми, кто стоял у оцепления, кто смотрел телевизионные новости и слушал радио — всем многомиллионным народом России владело радостное чувство избавления от казавшегося бесконечным и безвыходным кошмара. «Толпу рассекают «скорые», — вспоминал один из журналистов. — «Скорые» — это страшно. Но сейчас — чувство прорыва. Рассветное чувство. Все закончилось». [363]

Возможно, власти решили дать стране насладиться этим чувством; по крайней мере, о жертвах среди заложников они официально объявили лишь в середине дня. А утром информационные агентства практически непрерывно передавали заявления иного характера. «Мы располагаем сегодня намного большей информацией, чем вчера и буквально несколько часов назад, — глядя в телекамеры, сказал замминистра внутренних дел Владимир Васильев. — Уверен, что сейчас мы вычистим не только Москву, но и всю Россию от этой скверны». В районах, прилегающих к «Норд-Осту» и в других районах Москвы задержаны около тридцати пособников террористов, заявил спустя несколько часов министр внутренних дел Борис Грызлов. Заявления эти имели не сколько практический, сколько психологический смысл. Как в старом фильме: «Идите, и скажите всем в чужих краях, что Русь жива. Пусть без страха жалуют к нам в гости, но если кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет. На том стояла, стоит и стоять будет Русская земля». Это было так радостно и так важно чувствовать всем жителям страны, в эти недолгие часы вдруг снова ощутившими себя единым народом единой страны. Русь жива! — вот был смысл заявлений высоких чиновников.

В Кремле руководители ФСБ и МВД докладывали президенту о результатах штурма; после этого утреннего совещания спикер Совета Федерации Сергей Миронов выехал к освобожденному ДК. [364] Он возложил цветы к месту событий; поскольку оно было еще оцеплено, никто из журналистов не смог запечатлеть этого события. В тот момент высшая власть страны не стремилась к пиару и газетной шумихе; цветы, которые Миронов положил у театрального центра, были простым выражением скорби руководства России о тех, кого не смогли спасти.

В это время в больницах медики боролись за здоровье спасенных людей, саперы разминировали здание театрального центра, а следователи допрашивали свидетелей. Спецслужбы опасались, что среди бывших заложников могут скрыться террористы, и потому больницы закрыли для посетителей; даже родственники освобожденных людей не могли с ними встретиться и опять мучились неизвестностью. Обычные москвичи шли сдавать кровь для пострадавших; и, хотя в крови не было никакой необходимости, врачи принимали ее, — ведь для людей было так важно — знать, что они хоть чем-то помогут.

И ничего еще практически не было известно, когда в девять вечера 26 октября ведущие телеканалы страны транслировали обращение президента Владимира Путина. Это было первое обращение президента к народу России за дни кризиса. Когда террористы еще удерживали сотни заложников, президент не имел право выступать: это могли воспринять как проявление слабости, как начало диалога с террористами. Но вести переговоры с террористами можно лишь по частным вопросам, и не на уровне высшей власти. Президент четко выдержал паузу, обратившись к россиянам, только когда все закончилось. Теперь, когда кризис был преодолен, когда страна немного отодвинулась от края пропасти, на которой она балансировала все эти дни, когда стало известно, что победа стоила жизни более чем сотни мирных граждан, президент не просто мог — он был обязан выступить.

Люди приникли к телевизорам; президент говорил именно то, что они хотели услышать, то, во что хотелось верить.

«В эти дни мы вместе пережили страшное испытание. Все наши мысли были о людях, оказавшихся в руках вооруженных подонков. Мы надеялись на освобождение попавших в беду, но каждый из нас понимал, что надо быть готовым к самому худшему.

Сегодня рано утром проведена операция по освобождению заложников. Удалось сделать почти невозможное — спасти жизни сотен, сотен людей. Мы доказали, что Россию нельзя поставить на колени. Но сейчас я прежде всего хочу обратиться к родным и близким тех, кто погиб.

Мы не смогли спасти всех.

Простите нас.

Память о погибших должна нас объединить.

Благодарю всех граждан России за выдержку и единство. Особая благодарность всем, кто участвовал в освобождении людей. Прежде всего сотрудникам спецподразделений, которые без колебаний, рискуя собственной жизнью, боролись за спасение людей.

Мы признательны и нашим друзьям во всем мире за моральную и практическую поддержку в борьбе с общим врагом. Этот враг силен и опасен, бесчеловечен и жесток. Это — международный терроризм. Пока он не побежден, нище в мире люди не могут чувствовать себя в безопасности. Но он должен быть побежден. И он будет побежден.

Сегодня в больнице я разговаривал с одним из пострадавших. Он сказал: «Страшно не было — была уверенность, что будущего у террористов все равно нет».

И это — правда.

У них нет будущего.

А у нас — есть». [365]

И всем, кто слушал эту речь, очень хотелось, чтобы это стало правдой.

Приложение

о прекращении уголовного дела (уголовного преследования) г. Москва «16» октября 2003 г.

Следователь (дознаватель) по особо важным делам прокуратуры г. Москва Кальчук В.И., рассмотрев материалы уголовного дела № 229133, установил:

Басаев Ш.С., являясь одним из руководителей незаконных вооруженных формирований (НВФ), действующих на территории Чеченской Республики (ЧР) и финансируемых из-за рубежа с целью дестабилизации обстановки в Северо-Кавказском регионе России и создания там Исламского государства, под видом борьбы за свободу и независимость самопровозглашенного ими незаконного государства «Ичкерия», с целью оказания воздействия на органы власти Российской Федерации по принятию решения о выводе войск с территории ЧР, где проводилась антитеррористическая операция,

с не установленным следствием руководителем НВф и чеченских сепаратистов спланировал проведение в г. Москве ряда террористических акций посредством проведения взрывов в людных общественно значимых местах и захвата в заложники большого количества людей, создал для этого преступное сообщество (организацию).

В нее на разных этапах подготовки актов терроризма Басаевым Ш.С. и другими организаторами преступного сообщества было собрано не менее 52 лиц, для части из которых в разных местах были подготовлены заведомо подложные документы, и каждому из них были отведена конкретная роль и возложены обязанности.

Для осуществления захвата заложников подготовлены и привлечены назначенные Басаевым непосредственными руководителями террористов, которые должны осуществить захват заложников с угрозой взрыва:

Эльмурзаев Руслан Абу-Хасанович, 15.06.1973, уроженец и житель ЧР, называвший себя Абу-Бакаром, использовавший паспорта граждан РФ на Алиева Али Максудовича, 1965 г.р., уроженца и жителя РД, оформленный на основании сфальсифицированных документов в г. Махачкале и Хуноева Фаула Шаханбиевича, 1964 г.р., уроженца и жителя КЧР, также незаконно оформленный в КЧР при пособничестве Борзаева Ш.Д., Даудовой Л.У и Биджиевой Р.И., являвшийся племянником известных похитителей людей братьев Ахмадовых из н.п. Урус-Мартан, доверенным и приближенным лицом Басаева Ш.С., которому для осуществления данного акта терроризма было поручено осуществить вербовку чеченцев, проживающих в г. Москве, в члены преступного сообщества и отведена роль руководителя при подготовке и организации проведения взрывов;