Меч обоюдоострый - Архиепископ (Рождественский) Никон. Страница 22

Простите мне, отцы и братья! Я не раз писал и не перестану писать, не перестану кричать, что не все мы — о, как далеко не все! — стоим на правом жизненном пути! Мы вот все толкуем о жалованьи, об обеспечении... Да разве мы не видим, к чему дело идет? Еще так недавно в нашем законосовещательном учреждении, так называемые якобы «лучшие люди» отказали в путевых издержках священникам, церковною властию избранным и посвященным, на проезд за десяток тысяч верст, туда, где некому совершить крещение, причастить больного, на одре смерти лежащего, отказали под постыдно лицемерным предлогом, якобы сии пастыри не отвечают своему назначению... Да разве сии господа призваны экзаменовать пастырей? Разве они лучше святителей, властей церковных, понимают: кто достоин, кто недостоин?.. Это — наши кадеки-то, враги Церкви, судьи в таком деле?..

Так вот, добрые работники на ниве Божией, и судите: можно ли рассчитывать на таких «законосовещателей», чтобы они дали вам жалованье!.. Правда, они составили в своих «фракциях» — фу, и не выговоришь, какое нехорошее слово! — проект обеспечения духовенства, но под условием, чтобы приход был организован так, как им это будет угодно, а не так, как повелевают каноны церковные. А это значит: разрушить весь православный строй нашей церковной жизни. Вот какою ценою они предлагают вам жалованье. Да ведь это — воистину нож, медом помазанный! Это — покушение на самую Церковь! Ее порабощение! Нет, такие предложения можно назвать предательскими. Тяжкий грех был бы, если бы мы дали согласие на них. Нет, уж лучше «страдать с народом Божиим, нежели царствовать с египтянами!»

Но все это я говорю к тому, что все обстоятельства как бы указуют нам, что нет у нас надежды, кроме Господа Бога, что пора наконец нам уверовать в слово Его непреложное: «ищите прежде царствия Божия и правды Его и сия вся приложится вам». Ведь Он видит все тяжелое положение наше как в отношении наших нужд земных, так и в отношении великой тяготы служения нашего пастырского: сколько у нас врагов! как они хитры, лукавы! как они вводят в заблуждение наших друзей даже! Приведу последний пример: в нескольких патриотических газетах появилось ошеломляющее известие, будто в Енисейской епархии покончили самоубийством 6 священников! На поверку оказывается, что известие это пустила в ход иудейская «Сибирская Жизнь», что из 6-ти два случая не самоубийства, а убийства, что в течение последнего года было только два случая, а два остальные начиная с 1891 года по сие время, на протяжении 22 лет... А благожелательная к Церкви газета, попавшись на удочку, уже делает выводы: какое у нас духовенство, какие у Восторгова курсисты! И таким образом помогает клеветникам возводить на нас клеветы...

Чем ограждать себя от таких похулений? Да лучше всего — всепрощением! Вспомните, что преподобный Иоанн Лествичник заповедует монаху: «пей поругание как воду живую!» В наше, особенно в наше тяжелое для Церкви время прикладно и иереям Божиим «пить» это поругание безмолвно: есть Судия на небе: Он и рассудит! Господь сказал: «аще Мене изгнаша, и вас ижденут, аще Мое слово соблюдоша, и ваше соблюдут». Если только и слышишь поругание Его святого имени, издевательства над Его невестою — Церковию святой, то что дивного, если поносят и наше звание, если на нас клевещут, возводят небылицы? Вот была бы беда, вот когда не было бы ни в чем для нас ни утешения, ни оправдания, если бы на деле были поводы к такому поношению. А если на нас возводят неправду, то — блажени есте, егда поносят вас, рече Господь. Всякий пастырь есть подвижник, есть крестоносец. Не напрасно он носит крест на персях: это — символ его исповедания, его подвига. Не напрасно дано это святое знамение на перси всех иереев именно в наше время: ныне служение пастырское не может не быть подвигом крестным, если пастырь не захочет быть наемником, если понесет свой крест из любви к Тому, Кто наложил его. Не напрасно Господь и воздвигает в наши дни из веков минувших таких подвижников-пастырей, какими были Питирим Тамбовский, Иоасаф Белгородский, а наипаче — исповедник и священномученик за отечество — Патриарх Ермоген. В этом и утешение наше и поучение! Утешение: ибо мы не одиноки, мы не покинуты, с нами незримо святые наши заступники и за Русь нашу пред Богом печальники, а стало быть и за нас, грешных. Поучение: то ли еще терпим мы, что терпели они, что терпел великий святитель Ермоген! Его в сырой подвал заключили, голодом заморили, а мы еще — слава Богу — в своих жилищах обитаем, еще хлеб насущный имеем. Над ним всячески издевались, всякую пакость причинить старались, а мы — как никак — пока еще под защитою законов живем... А если и приходится некое бесчестие понести, то Бог попускает сие в меру немощи нашей и помогает в подвиге, а между тем мы становимся причастниками скорбей святых Божиих и, следовательно — участниками их небесной награды: радуйтеся, глаголет Господь, и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесах.

А вы, миряне, крепче держитесь заветов матери — Церкви Православной. Во смирении сердца старайтесь исполнять заповеди Христовы по слову Его: «да не увесть шуйца, что творит десница твоя». Помните, что добро, сделанное напоказ, чтоб люди его видели, не есть добро в очах Божиих. Таким добром хвалятся все сектанты и — за такое добро восприемлют мзду свою, лишаясь награды на небесах. Если видите немощи и недостатки пастырей, то покройте их любовию, да и Бог покроет грехи ваши. Не подражайте среднему сыну Ноя, как ни больно душе видеть в пастырях такие немощи, но — кто без греха? Пастыря враг искушает больше, чем пасомого, ибо пастырь идти должен впереди пасомых и указывать им путь к небу. Если можете, не нарушая мира, постарайтесь любовью воздействовать на пастыря, на его совесть... Не выносите на улицу, в газеты, недостатков духовенства: если ревность о славе Божией требует обличения кого-либо из пастырей, то поведайте архипастырю, поведайте в духе любви к немощному, не из-за угла, не анонимами, а прямо, лицом к лицу... Из газетных обличении ничего, кроме соблазна, не выйдет... Ведь, в общем-то, наше духовенство все же выше по нравственности, чем, в общем же — миряне. Ведь, и они — не ангелы, и с ними бывают искушения... А тебя, овца словесная, кто призвал быть судиею твоего пастыря? У него есть судия — архиерей, и сего довольно... Ужели иудеи и иудействующие редакторы разных левых листков могут быть беспристрастными судиями в деле пастырства? Да они рады бывают облить помоями не только немощного пастыря, но будь — хоть о. Иоанн Кронштадтский — и того готовы обесчестить... И с такими-то господами не грешно ли иметь дело православным людям?

О, какое тяжелое время мы переживаем! Тысячу раз повторяешь это слово, и все не выскажешь того горя, которое накипело в душе! Куда ни оглянись — везде все немощи, все пороки, все судят и осуждают друг друга, а кто чист от скверны, по слову Писания? Кто из вас без греха — первый брось камень на служителя Церкви, или даже на своего собрата ближнего-мирянина? И если Сам безгрешный Господь, прежде Своего суда, не сделал сего по вызову фарисеев, то не будьте же фарисеями, загляните в свою совесть, лучше вздохните к Богу о своих грехах и возблагодарите Его милосердие к нам, грешным, что не поставил Он благодатной силы таинств церковных в зависимость от достоинства или недостоинства совершающего их служителя Церкви Своей. Богу прежде всего нужно наше смиренное сердце, а не фарисейская добродетель. Есть смиренная добродетель — Он ее приемлет яко злато мытарево, и вздох покаянный Ему дороже жертв и овнов тучных, а нет смирения — всуе все подвиги, все твои добродетели!

Так жили, так учили, так заповедали и нам жить наши великие подвижники смирения, особенно те, коих Господь прославляет в наше грешное, гордое время. Достойно внимания, что именно смиреннейших угодников Своих являет Господь в наши дни. Именно такими были: Феодосий Черниговский, Иоасаф Белгородский, Питирим Тамбовский, Серафим Саровский. Да и святитель Ермоген являл во всем величии свое смирение в подвале Чудова монастыря. Будем же взирать на эту жемчужину духовную, именуемую смирением, в сих святых Божиих и учиться подражать сей добродетели. Она не требует ни богатства, ни способностей, ни телесных подвигов: смирихся, говорит царь Давид, и спасе мя Господь. Бог не взыщет милостыни от нищего, не взыщет поста строгого — от болящего, не потребует поклонов и других подвигов от немощного, а смирения от всех потребует — безусловно!