ПСС, т.1 - Ленин Владимир Ильич. Страница 83

В аргументации г. Ник. —она остался еще один пункт: говоря, что наш капитализм не приносит того объединяющего значения, которое «так характерно для Зап. Европы и с особенной силой начинает проявляться в Сев. Америке», он имеет в виду, очевидно, рабочее движение. Итак, мы должны искать иных путей, так как наш капитализм не приносит рабочего движения. Этот довод, кажется, уже предвосхищен г. Михайловским. Маркс оперировал над готовым пролетариатом — поучал он мар­ксистов. И в ответ на сделанное ему одним марксистом замечание, что он видит в ни­щете только нищету, он отозвался таким образом: это замечание, по обыкновению, взя­то целиком у Маркса. Но если-де мы обратимся к этому месту «Нищеты философии», то увидим, что к нашим делам оно неприложимо, что наша нищета — только нищета. — На деле, однако, из «Нищеты философии» мы еще ничего не увидим. Маркс говорит там о коммунистах старой школы, что

642607 человек занято в текстильной промышленности, в чулочном и кружевном производстве (у нас десятки тысяч женщин, занятых чулочным и кружевным промыслом, подвергаются самой невероят­ной эксплуатации «торговок», на которых они работают. Заработная плата доходит иногда до 3-х (sic!) копеек в день! Неужели они, г. Ник. —он, не «находятся в непосредственном распоряжении капитализ­ма»?), затем 565835 человек занято в угольных и металлических копях и 396998 — во всех металличе­ских производствах и мануфактурах.

332 В. И. ЛЕНИН

они видят в нищете только нищету, не замечая ее революционной, разрушительной стороны, которая и ниспровергнет старое общество . Очевидно, что основанием для утверждения о неприменимости этого к нашим делам служит для г. Михайловского от­сутствие «проявления» рабочего движения. По поводу этого рассуждения заметим, во-первых, что только самое поверхностное знакомство с фактами может внушить идею, что Маркс оперировал над готовым пролетариатом. Коммунистическая программа Маркса выработана была им еще до 1848 г. Какое же было тогда рабочее движение в Германии? Не было тогда даже политической свободы, и работа коммунистов ограни­чивалась тайными кружками (как и у нас теперь). Социал-демократическое рабочее движение, показавшее всем наглядно революционную и объединяющую роль капита­лизма, началось двумя десятилетиями позже, когда доктрина научного социализма окончательно сложилась, когда шире распространилась крупная индустрия и нашлись ряды талантливых и энергичных распространителей этой доктрины в рабочей среде. Представляя в неверном освещении исторические факты, забывая о массе труда, вло­женного социалистами на придание сознательности и организованности рабочему дви­жению, наши философы сверх того подсовывают Марксу бессмысленнейшие фатали­стические воззрения. По его взгляду, будто бы организация и обобществление рабочих происходят сами собой и, следовательно, дескать, если мы, видя капитализм, не видим рабочего движения, так это потому, что капитализм не выполняет миссии, а не потому, что мы слабо еще работаем над этой организацией и пропагандой среди рабочих. Эту мещански трусливую увертку наших самобытных философов не стоит и опровергать: ее опровергает вся деятельность социал-демократов всех стран, ее опровергает каждая публичная речь какого угодно марксиста.

Насколько мала была тогда численность рабочего класса, можно судить по тому, что 27 лет спустя, в 1875 г., Маркс писал: «трудящийся народ в Германии состоит в большинстве из крестьян, а не из про­летариев»⁹⁷. Вот что значит — «оперировать (??) над готовым пролетариатом»!

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 333

Социал-демократия — совершенно справедливо говорит Каутский — это соединение рабочего движения с социализмом. И для того, чтобы прогрессивная работа капитализ­ма «проявилась» и у нас, наши социалисты должны взяться со всей энергией за свою работу; они должны разработать подробнее марксистское понимание русской истории и действительности, прослеживая конкретнее все формы классовой борьбы и эксплуа­тации, которые особенно запутаны и прикрыты в России. Они должны далее популяри­зовать эту теорию, принести ее рабочему, должны помочь рабочему усвоить ее и выра­ботать наиболее ПОДХОДЯЩУЮ для наших условий форму организации для распро­странения социал-демократизма и сплочения рабочих в политическую силу. И русские социал-демократы не только не говорили никогда, чтобы они закончили уже, выполни­ли эту работу идеологов рабочего класса (работе тут и конца не видно), а, напротив, всегда подчеркивали, что они только начинают ее, что нужны еще многие усилия мно­гих и многих лиц, чтобы создать хотя что-нибудь прочное.

Кроме неудовлетворительного и безобразно узкого понимания теории Маркса, это ходячее возражение об отсутствии прогрессивной работы нашего капитализма основы­вается еще, кажется, на нелепой идее о мифическом «народном строе».

Когда «крестьянин» в пресловутой «общине» раскалывается на голяка и богатея, на представителей пролетариата и капитала (особенно торгового), — тогда тут не хотят видеть зачаточного, средневекового капитализма и, обходя политико-экономическую структуру деревни, разглагольствуют в поисках «иных путей для отечества» о видоиз­менениях формы землевладения крестьян, с которой непростительно смешивают форму экономической организации, как будто бы внутри самой «уравнительной общины» не процветало у нас чисто буржуазное разложение крестьянства. А когда этот капитализм, развиваясь, перерастает узкие формы средневекового, деревенского капитализма, раз­рывает крепостническую власть земли и заставляет давно уже

334 В. И. ЛЕНИН

дочиста обобранного и голодного крестьянина, бросив землю в общество для уравни­тельного распределения между торжествующими кулаками, уходить на сторону, бро­дить по всей России, проводя массу времени без работы, наниматься сегодня к поме­щику, завтра — к подрядчику по постройке жел. дор., потом — в чернорабочие в горо­де или в батраки к богатому крестьянину и т. д.; когда этот «крестьянин», меняя хозяев по всей России, видит, что везде, куда бы он ни пришел, он подвергается самому бес­стыдному грабежу, видит, что рядом с ним грабят таких же, как он, голяков, видит, что грабит не непременно «барин», а и «свой брат-мужик», раз только есть у него деньги на покупку рабочей силы, видит, как правительство повсюду служит его хозяевам, стесняя права рабочих и подавляя под видом бунта всякую попытку защитить свои элементар­нейшие права, видит, как все напряженнее и напряженнее становится труд русского ра­бочего, все быстрее рост богатства и роскоши, — тогда как положение рабочего все ухудшается, экспроприация усиливается и безработица становится нормой, — в это время наши критики марксизма ищут иных путей для отечества, в это время они реша­ют глубокомысленный вопрос: можно ли признать тут прогрессивную работу капита­лизма, когда мы видим медленное нарастание числа фабричных рабочих, и не следует ли отвергнуть и признать неверным путем наш капитализм за то, что он так «плохо, очень, очень плохо выполняет свою историческую миссию».

Не правда ли, какое возвышенное, широко-гуманное занятие?

И какие узкие доктринеры эти злые марксисты, когда они говорят, что отыскивать иные пути для отечества при наличности повсюду в России капиталистической экс­плуатации трудящегося — значит прятаться от действительности в сферу утопий, когда они находят, что плохо исполняют свою миссию не наш капитализм, а русские социа­листы, которые не хотят понять, что мечтать о замирении вековой экономической борьбы антагонистических классов русского общества — значит

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 335

впадать в маниловщину , не хотят понять, что следует стараться о придании организо­ванности и сознательности этой борьбе и для этого взяться за социал-демократическую работу.

В заключение нельзя не отметить еще одной выходки г-на Ник. —она против г. Струве, в том же № 6 «Р. Б—ва».

«Нельзя не обратить внимания, — говорит г. Ник. —он, — на некоторую особен­ность полемики г. Струве. Он писал для немецкой публики, в немецком серьезном журнале, а употреблял приемы, как будто совсем неподходящие. Надо думать, что не только немецкая, но даже русская публика выросла — «в меру взрослого человека», чтобы могла попасться на разные «жупелы», которыми уснащена его статья. «Утопия», «реакционная программа» и подобные выражения попадаются в каждом ее столбце. Но, увы, эти «страшные слова» решительно не производят уже того действия, на которое, по-видимому, рассчитывает г. Струве» (с. 128).