Тени лунных кратеров - Дручин Игорь Сергеевич. Страница 9

– Уеду, – пообещал Эрих. – Как только закончу исследования. И хватит об этом. Тебе не следует так волноваться. У тебя и так нервы не в порядке. Надо их беречь.

Элси кончиками пальцев помассировала виски.

– Что-то болит голова. У тебя ничего нет радикального?

– Найдем.

Психобиофизик усадил ее под установку комбинированного электромагнитного поля, наложил электроды на виски и запястья.

– Минут через десять придешь в норму. Я могу сварить пока кофе. Не такой божественный, как у тебя, но все же…

После процедуры Элси выпила кофе, поболтала о пустяках и ушла, предоставив Тронхейму самому разбираться в психологических мотивах поступков отца и дочери.

В ту ночь Эриху впервые приснился докучливый сон. Будто над ухом жужжала назойливая муха, которую он никак не мог отогнать. Проснулся он разбитым, наспех проделал утренний комплекс гимнастики при включенном озонаторе и освежился в ванне. Процедуры значительно улучшили его самочувствие и он, насвистывая, принялся за работу. Просмотрев последние психограммы, Эрих решил первым вызвать на прием астронома. Едва тот вошел в кабинет, психобиофизик уловил перемену в его состоянии. Молодой здоровый парень выглядел совсем опустившимся: небритый, под глазами набрякли мешки, грязная рубашка, неряшливо застегнутый костюм. Весь его внешний вид убедительно свидетельствовал об обострении депрессии.

Закончив обычные, укрепляющие психику, процедуры, Эрих усадил его в кресло.

– Мистер Келвин, мы, кажется, договорились, что ваше самочувствие зависит от вас самих, однако я не замечаю, чтобы вы особенно старались.

– Бесполезно, мне теперь все равно не выкарабкаться.

– Глупости! – возмутился психобиофизик. – Может, вы специалист, знаете больше меня?

– Доктор, мне ваши процедуры помогают, как голодному запах приличного бифштекса.

Эрих улыбнулся. Юмор тоже отличное средство в восстановлении психического равновесия, но насколько он осознан? Тронхейм порылся в ящике стола и достал несколько тестов.

– Посмотрите эти рисунки, пока я сверю вашу последнюю психограмму.

Келвин взял тесты, повертел их и, не обнаружив ничего интересного, бросил на стол.

– Вам знакомы эти картинки?

– Нет, чепуха какая-то. А что?

– Ничего. Просто хотел развлечь вас, пока сам был занят.

Рисунки были тщательно отобраны из классического наследия художников-юмористов. У психически здоровых людей они неизменно вызывали усмешку. Плохо. Значит, он уже не восприимчив к юмору.

– Скажите, мистер Келвин, у вас не было никаких трений с директором станции?

Келвин испуганно оглянулся и приложил палец к губам:

– Тсс!

– Ага, вы, кажется, его боитесь?

– Что вы! Он же прекраснейший человек! – громко воскликнул Келвин и, нагнувшись к уху Тронхейма, тихо добавил. – Не говорите о нем вслух. Он вездесущ, как бог, и является даже во сне.

Келвин опять осмотрелся по сторонам и, заметив телевизор, включил его. С Земли передавали музыкальный фильм. Герои смеялись и плакали, а астроном, захлебываясь от избытка слов, все говорил, и говорил…

Позже, прокручивая пленку, Эрих мог уяснить только одно, что Лумер является к Келвину по ночам и до утра шепчет всякие гадости. Принимать это всерьез не приходилось. Можно было лишь предположить влияние сильной личности директора. Не случайно окружающие его отличались в той или иной степени подавленной волей. Может, властность натуры профессора Лумера влияет на эмоциональную жизнь людей со слабой нервной системой, и они приписывают ему поступки, к которым он не имеет никакого отношения? Да, с астрономом медлить нельзя. Эрих вызвал директора станции и попросил разрешения на эвакуацию Келвина.

Лумер пожевал губами.

– У вас достаточно оснований?

– Вполне. Случай типичный.

– Хорошо, я вызову машину. Кто будет оплачивать?

– Что оплачивать?

– Внеочередной вызов планетохода.

– Позвольте, разве не…

Лумер усмехнулся. Кажется, его забавляла неосведомленность Тронхейма.

– Договором предусматривается любая бесплатная помощь в случаях, если возникшие обстоятельства непосредственно угрожают жизни. Вы беретесь доказать, что это именно такой случай?

– Непосредственной угрозы жизни нет, но налицо все признаки заболевания… Я думал…

– Меня не интересует, что вы думали. Так вызывать машину или подождать рейсовую?

Эрих растерянно смотрел на директора. Такого поворота он не ожидал.

– Поступайте, как считаете нужным. Я полагал, что подлечить специалиста дешевле, чем отправлять на Землю, а взамен доставлять нового.

– Очевидно, такое положение дел устраивает компанию.

– Пусть так, но, по крайней мере, надо предупредить руководство.

– Мне нравится ваша горячность и приверженность делу. При случае я доложу о вас, – директор позволил себе улыбнуться. – Однако это не первый случай и, надо думать, не последний. У меня есть предписание отправлять больных рейсовыми машинами.

Справочный автомат выдал расписание рейсовых машин на месяц вперед. Выходило, что больного раньше, чем через четыре дня, эвакуировать не удастся. Эрих не был уверен, что Келвин продержится эти дни, и решил предупредить мисс Лумер, чтобы она приготовила отдельную палату.

– Думаешь Келвин… – озабоченно вздохнула Элси.

– Да. Болезнь прогрессирует быстро. Кстати, ты не скажешь, сколько длится скрытый период болезни?

– Видишь ли, – Элси сосредоточенно перебрала в памяти все известные ей случаи. – У меня нет специальной аппаратуры. Я сталкиваюсь с открытыми проявлениями, поэтому довольно трудно… Я замечала, что заговариваться начинают недели за две до критического состояния, но иногда это проявляется сразу.

Вечером Эрих включил телевизор. На экране проносились каньоны Колорадо, плескала мириадами брызг Ниагара, высились гигантские секвойи и, странно, он испытывал необычайное наслаждение от знакомых земных пейзажей. Когда загорелась сигнальная лампочка у входа и прожужжал зуммер, Тронхейм с явным неудовольствием разблокировал дверь. У входа стоял садовник Лемберг.

– Простите, доктор, – стушевался садовник, уловив недовольство Эриха. – Я, кажется, нарушил ваш отдых. Я заплачу за визит.

– Проходите, – устыдился Тронхейм. – Не следует безделье путать с отдыхом. От безделья больше устаешь. А отдых это активное переключение на другое занятие. Вот как у вас: немного физического труда, немного математики.

– Не знаю, как по ученому, но я так считал… Да вот, видно, старости от себя не утаишь… Надо о другом отдыхе думать.

Лемберг сел в кресло, взглянул на экран, где проплывали берега широкой реки, и вздохнул.

– Да, пора. Прошлый раз вы говорили о пенсии. Теперь я понимаю, доктор, как вы правы. Память стала отказывать. Сегодня первый раз в жизни забыл ввести подкормку по графику. Шутка сказать, доктор, за тридцать лет безупречной работы вдруг получить замечание от самого директора. Видно, совсем плох я стал, доктор.

– Ну что ж, давайте посмотрим, – предложил Эрих. – Может быть, и не так страшно, как вам кажется. Физически вы еще держитесь молодцом!

Не меньше часа психобиофизик обследовал детальнейшим образом его нервные центры. Они оказались в полном порядке, но графики воли и памяти имели срезанные вершины. Все те же, похожие до однообразия симптомы. После курса оздоровительных процедур графики практически не изменились, но старик повеселел. Он попытался выяснить стоимость визита, но Эрих отмахнулся и назначил ему постоянный режим процедур.

– Ничего, папаша Лемберг, это не столько от старости, сколько от усталости, – успокоил его Тронхейм. – Пройдет. Вы, наверное, слишком нажимали на умственные занятия. Придется их временно оставить.

– Что вы, доктор! Занятия математикой просто блажь. Глупая старческая блажь. Да я книги в руки не возьму после этого!

– Я бы не сказал, что блажь. В ваших рассуждениях интересные идеи. Причем оригинальные, свежие. У вас незаурядные способности.

Старик оживился. Глаза заблестели, лучики морщинок заиграли на его лице, но в то же время было видно, что он боится поверить словам биофизика.