Иван, запахни душу - Жириновский Владимир Вольфович. Страница 7

Отец учился в Париже. Тогда многие поляки учились в Париже. Это было легко в довоенные времена. После учебы он вернулся в свой город. Родился он в 1907 году. Поэтому в 1940-м году ему было 33 года. Как раз в самом расцвете. Он уже получил образование. Но нагрянула война. И он оказался в Алма-Ате, где и создал свою первую семью. И плодом этой семьи явился я.

Итак, я родился, а мой отец уехал в Польшу.

Месяца через 3, где-то в июле 1946 г., мама собрала деньги и поехала в Варшаву показать отцу меня. Видимо, отец сообщил адрес из Варшавы. И она долго добиралась, недели две до Варшавы. Столько же она и прожила в Варшаве.

Он собрал ей денег на обратную дорогу, много подарков, конфет, зная, что у нее в доме еще 5 детей от первого брака. Предлагал ей остаться, однако она не захотела. Настоящая русская женщина, патриотка. Но главное - пятеро детей в Алма-Ате ждали ее, она не могла их бросить. И ее братья, сестры, вся их семья Макаровых, Сергучевых, весь род их, чисто русские люди. Она звала отца вернуться с ней в Россию. Он колебался. Но в советском посольстве в Варшаве ей сказали, что ее пустят обратно в Советский Союз, а его нет. Таковы были установки в те времена.

Ну, и отец делился с матерью своими планами на будущее, что если ему не удастся вернуться в Алма-Ату, то в разрушенной Варшаве он не останется.

Это уже был для него чужой город. Ибо его родной город немцы сожгли, всех родственников расстреляли.

А тогда было паломничество в Америку. Многие евреи хотели себя обезопасить и во время войны уезжали в Америку. И после войны продолжалась эмиграция евреев в Америку. И он собирался тоже в Америку. Вроде бы и его старший брат Арон туда же уезжал и звал его с собой. И отец сказал матери, что вроде бы очередной пароход, на котором он собирался ехать в Америку, должен был в конце сентября 1946 г. отплыть из Польши в США.

Мать вернулась в Россию.

И в день возвращения ее (в Москве она делала пересадку) как раз хоронили Калинина. Это был, видимо, август 1946-го года.

Мама остановилась в доме у знакомых около Казанского вокзала, где сейчас Центральный Дом культуры железнодорожников. И потом возвращалась из Москвы в Алма-Ату.

Она запомнила случай, о чем мне позже рассказала, как по дороге на меня напали вши. Я весь мучился, завшивел. Лекарств не было. Она прямо рукой снимала вшей с моего младенческого тела трех-четырех месяцев от роду.

В Алма-Ате оставались ее пятеро детей. Двоих, старших моих братьев, Юру и Сашу, забрали в суворовские училища. Затем они закончили военные училища. И оттрубили полностью 25 лет в Советской армии. Двух сестер, Надю и Любу, забрала сестра первого мужа мамы (они проживали в Ульяновске).

И в конце 1946-го года мама осталась со старшей дочерью Верой (ей было 10 лет в тот момент) и со мной, полугодовалым ребенком.

Три года мама не работала. В 1949-м году пошла работать, поскольку не на что было жить. Пока не работала, продавала вещи. Все, что можно, продала. Пустила жильцов в трехкомнатную квартиру, сама осталась одна в средней комнате, а большую и маленькую сдала. В большую переехала старшая сестра, тетя Валя.

Но об этом я уже подробно рассказал в своей первой книге «Последний бросок на юг». И не об этом хочу тебе, Ваня, рассказать. Это как бы моя биография. Но я хочу показать причины, почему я глубже и тоньше понял историю нашей Родины и историю всех международных отношений…

Недавно попалась на глаза газета «Время новостей», рубрика «Скандал» под названием «Еврейский ученый против «Индустрии холокоста». Оказывается, профессор Колумбийского университета Норман Финкельштейн написал книгу «Индустрия холокоста».

В этой книге профессор, чьи родители были узниками Варшавского гетто, - почему, собственно, меня и заинтриговала эта заметка в газете, по линии отца многие мои родственники были узниками именно этого гетто, - обвинил Израиль и американско-еврейскую диаспору в стремлении использовать массовые истребления евреев в гитлеровской Германии в политических и финансовых целях.

По мнению профессора разговоры о холокосте возникли только в 1967 году, после шестидневной войны Израиля с арабами - Египтом и Сирией. С этого момента и началось развитие «индустрии холокоста».

«Иногда мне кажется, что было бы лучше, если бы американское еврейство так никогда и не «открыло» для себя историю нацистских преступлений по отношению к их европейским соотечественникам, - пишет Финкельштейн, - холокост стал незаменимым идеологическим оружием, благодаря которому одна из самых грозных сверхдержав мира объявила себя «государством-жертвой». «Жертвенность, возведенная в политику, принесла значительные дивиденды, - считает Финкельштейн, - в частности, оградила ее творцов от справедливой критики».

Как считает профессор, главными закоперщиками в создании «индустрии холокоста» стали американские евреи Симон Визенталь и Эли Визель.

Например, Визель за каждую лекцию по данной теме брал по 25 тысяч долларов. Созданный им Музей холокоста профессор назвал «помесью Дахау с Диснейлендом».

Финкельштейн уличает во вранье и многих других участников этой индустрии. Например, распространяется миф о числе выживших узников немецких лагерей.

Их, как известно, было около 100 тысяч. Только четверть из них не пережила первые два послевоенных месяца.

Между тем творцы «индустрии холокоста» утверждают, что с начала 90-х годов ежегодно умирает около 10 тысяч бывших узников. Получается, что в 45-м году из концлагерей освободили 8 млн. человек. Но ведь известно, что на оккупированной немцами территории проживало только 7 млн. евреев.

Этот подлог позволил «индустриалам» заставить швейцарские банки вернуть более 200 млн долларов, принадлежавших пострадавшим при нацизме евреям. Ранее по этой же аргументации Германия обязалась выплатить 12 млрд долларов.

Вряд ли, считает Финкельштейн, кто-нибудь из простых евреев получит из этих сумм хотя бы несколько центов. Все они пойдут на строительство музеев и прочих центров, основанных Визенталем и Визелем.

Я согласен с профессором. Но меня волнует и другое - почему еврею можно критиковать еврея, пусть даже и по вопросу холокоста, а, скажем, нееврею - нельзя.

Ему не просто тут же заткнут рот. Но и постараются всячески унизить, заставить совершать поступки, которые постыдны в приличном обществе.

Вот скажем, в 1996 году ко мне в гости приезжал лидер французских националистов Ле Пэн. Он также получил немало голосов на выборах в парламент Франции. Его главный лозунг - «Франция для французов».

Речь идет об ограничении присутствия в стране чернокожих негров и арабов. Их уже сегодня во Франции - каждый пятый. Футбольная сборная страны - три негра, араб, осетин и шесть французов. Вот показатель. Вот что ждет и нас с вами, если вовремя не одумаемся. Благовещенск уже наполовину узкоглазый от китайцев. То ли ещё будет!

Так вот, Ле Пэн попытался выяснить правду, связанную с холокостом. Только попытался. Но его тут же едва не лишили депутатского мандата. А из парламента выгнали на месяц заседаний. Вынужден был извиняться. Перед кем?

Почему евреи так обозлены на весь мир? Потому что их, может быть, было бы сегодня на земле 30 миллионов, в начале века их как раз было 30 миллионов, а сейчас, дай Бог, если наберется 15 миллионов.

Однако рассеянные по всему свету, не имея собственности, земли, никакой недвижимости, они были вынуждены учиться. И учиться долго. Сегодня ты не найдешь неграмотного еврея. Сегодня самая низшая профессия у еврея парикмахер, ну, краснодеревщик, может, найдется.

Раньше были сапожники, торговцы, особенно мясом, в Алма-Ате у нас на рынке мясниками были сплошь евреи. Извозчики возили на своих лошадях мебель, продукты.

Но это раньше. Сегодня же евреи в основном - элита в каждой стране, то, что у нас называется интеллигенцией: врачи, учителя, артисты, чиновники. В общем, - люди умственного труда. Писатели.

Возьми наших писателей. 90 процентов евреи. Композиторы - 90 процентов евреи. Шахматисты - почти 90 процентов.