Подлость союзников. Как Запад предавал Сталина - Паркер Ральф. Страница 29

Дэвиз имел также задание от руководства американского посольства поддерживать тесный контакт с американскими корреспондентами в Москве для разведывательных целей, а также для возможных провокаций.

Очень часто, заходя в контору Дэвиза, я находила там одного или двух корреспондентов, с которыми он совещался. У него были определенные корреспонденты, которых он систематически использовал для того, чтобы сообщать из Советского Союза искаженные сведения и провокационные слухи. Этим корреспондентам Дэвиз систематически показывал свои папки с секретными отчетами и телеграммами, написанными им и другими сотрудниками посольства. Он рекомендовал корреспондентам конспектировать эти доклады и использовать их для написания статей по возвращении в Соединенные Штаты. Это делалось для того, чтобы оказывать непосредственное влияние на информацию о Советском Союзе, предназначенную для обработки американского общественного мнения.

Наиболее ярко эта практика выявилась во время Московской конференции министров иностранных дел в 1947 г. Дэвиз приказал одной подчиненной ему сотруднице посольства, девушке-клерку, которая снабжала его информацией о других сотрудниках посольства, подготовить тщательно отобранные лживые доклады о Советском Союзе с тем, чтобы ими могли свободно пользоваться несколько десятков корреспондентов, приехавших с официальной целью — описать совещание Совета министров иностранных дел. Большинство корреспондентов было прислано своими газетами, дабы собрать для опубликования коллекцию слухов и выдумок, развращающих читателей американских газет. Причем все это должно было выдаваться за «правду о России, собранную корреспондентами на месте».

На протяжении всей конференции Дэвиз рекомендовал американским корреспондентам читать эти отчеты, конспектировать их и даже снимать копии с больших отчетов, которые позже были опубликованы в качестве «оригинальных наблюдений».

В этот период вся его работа протекала исключительно в контакте с корреспондентами. Он снабжал их хитроумной ложью собственного изготовления о советской жизни и Советском Союзе. Большинство из этих корреспондентов, присланных в Советскую Россию для сбора материалов именно такого рода, которые передавал им Дэвиз, были очень довольны, что им не нужно самим трудиться над стряпней подобной клеветы.

Я полагаю, что Дэвиз не являлся профессиональным разведчиком, а если и являлся таковым, то он был не очень опытным шпионом. Например, Дэвиз приказал одному из сотрудников посольства, работающему в консульском отделе, систематически допрашивать всех «интересных лиц», посещающих консульский отдел в качестве претендентов на американское гражданство.

Этот сотрудник — Уоллес, — несколько позже высланный из Москвы посольством за участие в пьяной драке, во время которой ему чуть не проломили череп, обычно разговаривал с такими лицами, а затем писал подробные доклады для Дэвиза об этих беседах. Дэвиз, значительно прикрашивая эти доклады антисоветской стряпней, использовал их в беседах со своими друзьями, разносившими его рассказы по всему посольству.

Дэвиз лично участвовал в допросах некоторых лиц, посетивших консульский отдел, пытаясь добыть «информацию», которая подтверждала бы проводимую им антисоветскую линию.

Дэвиз так преуспел в своей работе в американском посольстве в Москве, что ему простили его прежние грехи, которые заключались в том, что, работая в Китае, он якобы занимал дружественную позицию в отношении китайских коммунистов. В действительности, конечно, Дэвиз отнюдь не был «дружественно настроен» к китайским коммунистам. Он просто был двуличным человеком. Дэвиз, очевидно, надеялся на то, что ему удастся сыграть шпионскую и провокаторскую роль высокого класса во внутренней китайской политике в пользу гоминдановского правительства и Соединенных Штатов Америки. Однако он в чем-то допустил ошибку, приобрел репутацию прокоммунистически настроенного человека в китайской политике, и его убрали из Китая во время чистки американского посольства.

После этого ему дали возможность «искупить» свои грехи командировкой в Москву, и он их искупил. Его работа в Москве была настолько зловредной, что обратила на себя особое внимание «монополии по советско-американским делам» государственного департамента.

Из Москвы он направился прямо в Вашингтон, где был назначен в комиссию по планированию политики, возглавляемую Кеннаном.

Моя поездка в Москву

Я охотно приняла предложение поехать в Москву для работы в американском посольстве. С детства я много слышала о России. Она казалась мне далекой, таинственной и привлекательной страной. Позже я увлекалась произведениями Тургенева, Толстого, Пушкина, которые в переводе на английский язык, естественно, теряли часть своей прелести, однако давали возможность в некоторой степени познакомиться с жизнью мало известного для меня русского народа.

Воспитываясь в американских учебных заведениях, читая популярные в Америке журналы и газеты, я невольно в какой-то степени впитывала ту несусветную чушь, которую эти «свободные» органы американской печати распространяли о Советском Союзе. Но вместе с тем я чувствовала, что американская печать освещает советскую действительность далеко не с объективных позиций.

Мне трудно было поверить, что страна, давшая миру таких гениальных людей, как Ломоносов, Толстой, Пушкин, могла быть повинна в тех действиях и злых намерениях, которые приписывались ей херстовскими и другими газетами и журналами моей родины.

До меня иногда доходили (правда, частично в искаженном виде) отдельные сведения о мероприятиях советского правительства в области народного образования, здравоохранения, социального обеспечения и охраны материнства и младенчества. Эти отрывочные сведения силой логики фактов пробивали себе дорогу через «железный занавес», воздвигнутый американским правящим классом, дабы средний американец не мог узнать правды о СССР.

Со временем я начала понимать, что, возможно, клевета на Советский Союз, так энергично распространяемая в США, объясняется именно этой логикой фактов: 60 семейств, держащих в своих руках всю политическую и экономическую власть в Америке, смертельно боятся, что советский пример может «заразить» «среднего американца». Если простые американские люди узнают, что при социализме и коммунизме простые люди живут лучше и свободнее, чем при капитализме, то, чего доброго, они захотят и в США забрать в свои руки все средства производства и политическую власть. Именно поэтому, как мне казалось, правящие классы США из кожи лезут вон, чтобы дискредитировать в глазах американцев жизнь в Советском Союзе.

Эта мысль, правда, была у меня лишь в зачаточном состоянии. Я интуитивно чувствовала, что это так, но годы воспитания в американской школе и университете не прошли бесследно.

Мне трудно изложить на бумаге всю ту чепуху, которая преподносится слушателям американских учебных заведений под видом «информации» о Советском Союзе, да и вряд ли в этом есть необходимость.

У среднего американца, обучавшегося в американских учебных заведениях, в том случае, если он не принимает специальных мер к тому, чтобы узнать правду о Советском Союзе, складывается впечатление, что СССР — дикая, отсталая, агрессивная страна. Причем правящие круги Соединенных Штатов исходят из старого принципа рекламного дела в США, который гласит: «репутация — это повторение», т. е. положительная репутация какой-либо фирмы или продукта этой фирмы может быть создана в результате многократного повторения в печати, по радио достоинств данной фирмы и ее продуктов. Даже «истины», ни в какой степени не соответствующие действительности, при таком воздействии на американских обывателей имеют успех.

Например, на всех перекрестках и улицах американских городов и на шоссейных дорогах висят плакаты, расхваливающие достоинства прохладительного напитка «кока-кола». Миллионы американцев слепо верят утверждениям рекламы о том, что напиток «кока-кола» полезен для здоровья и «повышает жизненный тонус», несмотря на то, что в журнале Американской медицинской ассоциации неоднократно приводились данные, свидетельствующие о том, что напиток «кока-кола», постепенно растворяя зубную эмаль, разрушает зубы. Однако журнал, имеющий тираж лишь в несколько тысяч экземпляров, не может эффективно бороться с миллионами плакатов, газетами и радио, расхваливающими мнимые достоинства «кока-кола».