Преступления США. Americrimes. Геноцид, экоцид, психоцид, как принципы доминирования - Акимов Максим Валерьевич. Страница 5

Для меня прежние «войны» американцев, их вторжения на Филиппины, в Панаму, в африканские и латиноамериканские страны, были чем-то далеким, но когда насилие и грубое вмешательство в чужие дела стало таким близким, подошло на столь непочтительное расстояние, растоптав самоуважение европейского народа, да еще братского для нас, славянского народа, когда все это было так очевидно, так банально и пошло, принося невинным людям такие незаслуженные и бессмысленные страдания, я понял, что правы те, кто сравнивал преступления американцев во Вьетнаме с гитлеровскими преступлениями времен Великой войны.

Гитлеризм и американизм действительно имеют много общего в послужном списке, и главное, что роднит их, – легкая допустимость чудовищных преступлений во имя примитивной стратегии доминирования, на самом-то деле не имеющей ничего общего с великой идеей.

Насилие в мире совершалось и прежде, пускай не в таких масштабах, какие позволяли себя немцы в России или американцы во Вьетнаме, пускай не с таким немыслимым технологическим размахом и методичностью, но большие войны были и раньше. Однако случалось, что народ, бросавший вызов миру, нес-таки в себе нечто большее, нежели примитивную жажду доминирования. Французы в свое время наделали немало бед в Европе, но они первыми в истории несли знамя лозунга «Свобода. Равенство. Братство», они наследовали просветителям; греки и римляне, еще раньше, ходили с мечом по миру, но они несли высокие смыслы, они несли свою Империю.

Беда и вина германских народов, быть может, и заключена в том, что ни один из них не сумел достичь даже уровня империи, не говоря уж о чем-то большем, не перешел некую важную черту, за которой следует новое качество, иная человечность власти над людьми. Все германоязычные страны, и даже самая успешная из них – Англия, сумели создать лишь колониальные державы, не дотянувшись ни до уровня греко-римского наследия, ни уж тем более до неких более тонких материй. Германский мир будто бы навсегда остался подростком, получившим большую власть, но не сумевшим совладать с острой подростковой жаждой унижать и возвыситься.

Обширная некогда Британская империя являлась лишь колониальной державой и не выше, она не несла более емких и гуманистических смыслов, чем какая-нибудь Османская империя, и пользовалась-то она теми же методами и приемами, с помощью которых действовали и турки, поставившие палатки диких кочевников на руинах великой культуры.

И пожалуй, когда стратеги и политики Англии, Германии или США не могут понять разговоров о загадочной русской душе, о греческой загадке, о наследии, которое сумел впитать в себя «Третий Рим», о том, что, кроме обычного доминирования и доказательства собственного примата над прочими, в жизни великого народа бывает что-то еще, более тонкое и важное, они искренни в своем заблуждении, они просто не видят этих тонов, как дальтоник лишен способности различать радужные цвета. Они органически не способны понять, что Россия держится на чем-то столь же уникальном и тонком, что было подобно смыслам Греции, и это нечто, являясь сложной душевной работой, противоположно деструктивному и пошлому насилию, а не только не равно ему.

И, казалось бы, достигнув таких немыслимых высот в возможности вмешиваться в дела других государств, в возможности влиять на их политику, германские народы не сумели постичь нечто главное в существе строительства империи, в смыслах человеческого существа и в задачах, ради которых стоит затевать имперскую пирамиду, а уж тем более прибегать к насилию.

Та идея, которая прославилась в мире под именем нацизма, та стратегия, которую мы знаем под названием гитлеризма, родилась-то первоначально в Англии, как и первые концлагеря «изобретены» англичанами, а сущность этой идеи довольно старая – уничтожить всех, кто покажется низшим, утвердив себя высшими существами, отобрав у других лучшее. Однако самый яркий, доведенный до крайности опыт воплощения этой идеи произвели немцы, а самый успешный принадлежит американцам, которые являются пиратской копией англичан.

Да-да, то же самое, чего не сумели добиться немцы в Европе, смогли совершить «белые люди» в Америке, то есть, очистив территорию от «низшей расы», принялись строить «великий рейх», продержавшись не тринадцать лет, как немцы со своим фюрером, а уже двести, хотя и переходя постепенно к абсурду в нынешний момент.

И когда после скотских, безнаказанных бомбежек Югославии пришло отрезвление, когда я начал внимательно изучать летопись агрессий и войн США, которые были извечной тканью их истории, пришлось понять, что не только зверские методы, но задачи и стратегии гитлеровцев и «белых американцев» были идентичны.

Однако самым большим разочарованием было то, которое, казалось бы, лежало на поверхности, а именно: ничтожность смыслов «национальной идеи» американизма, ее пошлость и скудость. Ведь если у греков, создавших великие шедевры культуры, национальной идеей была красота, у римлян – слава, у французов – утонченность, у русских – справедливость, даже у материнской американцам сущности, то у английской нации национальной идеей была влиятельность – приземленная и бездуховная, но несколько более замысловатая, чем та, которую выдаст миру американский субъект, ведь у него самого, у этого пиратского детища Англии, национальная идея звучала до безобразия мелко: «Разбогатеть и прославиться». Это именно подростковость мышления, это она и есть. А подросток-то почти всегда жесток, он циничен, он не разбирает методов, он любит довлеть, рассматривая унижения других как свое возвышение и заслугу.

И если спросить его: «А что в итоге? А ради чего это все? А что кроется в той огромной области, простирающейся выше банальных успехов? Что может дать душе твое возвышение?» – он не ответит, не сумеет ответить, ведь за плечами ничего нет, кроме простой банальности как жажды примитивного доминирования, которое было у любого племени еще со времен Великого переселения народов.

О чудовищных, порой доходящих до черного юмора и глума, методах американского доминирования я расскажу ниже, ради описания их я и затеял это исследование, но сейчас я хочу остановиться на прояснении вопроса: «Чем является примат США? Чем стало возвышение, доминирование США для всего мира?»

На мой взгляд, возникший в процессе анализа фактов, которые приведены в этой книге, американский проект будет оценен потомками как одно из самых великих разочарований в истории цивилизации, и в этом он опять-таки будет родствен проекту гитлеровского рейха, сулившего огромные возможности немцам, но обанкротившегося, сумевшего сделать лишь пшик, явившегося хилой идейкой, не сумевшей сломить русскую идею, хотя обладал вполне сопоставимыми возможностями.

Американизм же, как в силу его более долгого срока, более вязкого протекания, имеющего разные течения в себе, неизбежно обусловившие и некие успехи по пути, сулил иллюзии многим людям, побуждал их отдавать Соединенным Штатам свои таланты, развивать технические возможности этой страны, пытаться верить в нее, как в нечто действительное, станет, пожалуй еще более горьким и обескураживающим проигрышем цивилизации в борьбе с бессмыслицей, в сражении с энтропией.

Еще Томас Манн писал о «варварском инфантилизме» американцев. «Америка – это духовная пустыня» – такое впечатление могло сложиться у человека, оглядевшего свежим взглядом американскую действительность [5].

В нынешний момент, когда вашингтонские «ястребы» затевают все новые и новые «войны» против слабых стран, когда они почти в открытую дают понять, что готовы пойти на все, согласны утопить в крови сколько угодно государств и народов (коль это позволит выжить долларовой системе, терпящей бедствие вследствие раздувания долгового пузыря), все более отчетливым становится печальное открытие, заключенное в той суровой банальности, что американизм – тупиковая ветвь развития, сумевшая получить невиданные технологические возможности, свободу действий, а в некоторые моменты и доверие огромных масс людей, но, выйдя на сцену истории, этот невиданной мощи воин сумел сказать лишь то же самое, что произносил вождь любого успешного племени, побивший врагов, любой хан, верящий лишь в упоительность самости и грубой силы, любой инфант, сумевший утвердить свой примат, но не знающий ничего свыше этого и не способный ни на что большее, не умеющий даже красиво передать энергию этой силы чему-то новому, что неизбежно должно прийти на смену.