Пробуждение силы. Уроки Грузии – для будущего Украины - Саакашвили Михаил. Страница 1

Михаил Саакашвили

Пробуждение силы

Уроки Грузии – для будущего Украины

© М. Н. Саакашвили, 2016

© А. В. Красовицкий, 2016

© Е. А. Гугалова, художественное оформление, 2016

Вступление

Первого октября 2012 года, в день парламентских выборов, я решил попрощаться с Грузией, которую создал.

Меня успокаивали, что мы обязательно выиграем. Об этом же говорили все опросы. А я смотрел в глаза людей и читал в них совсем другое.

Я проголосовал в Тбилиси рано утром и вылетел на вертолете в Сванетию. Всего 7–8 лет назад эта высокогорная область считалась гиблым местом. Там похищали и убивали людей, большая часть населения уехала. Не то что иностранцы, даже грузины туда не приезжали – не было дорог.

Мы построили за 80 миллионов долларов превосходную бетонную трассу. Восстановили большинство дорог, ведущих в исторические уголки Сванетии.

Вертолет опустился на взлетную полосу аэропорта, который мы построили в Местии, – одного из самых оригинальных в мире. Я пробыл там сорок минут. Люди – совершенно современные – вернулись в свои дома, и местность ожила.

Из Сванетии я вылетел в Рачу, в девяностые годы запустевшую, почти заброшенную. Мы построили там винный завод, и люди начали получать вдесятеро больше доходов от продажи винограда, чем прежде. В разгар осени Рача была полна иностранных туристов, всюду были машины с украинскими, российскими, румынскими, турецкими номерами, звучала немецкая речь. То же самое я видел и во всех других местах, куда прилетал.

Следующим пунктом был Кутаиси, еще недавно умирающий город, с устаревшей, полностью остановившейся промышленностью. Половина населения уехала, оставшиеся кормилась со своих огородов в окрестных деревнях. Вертолет приземлился перед новым зданием парламента, который мы перенесли в Кутаиси. Мы построили новый международный аэропорт, который скоро будет принимать под миллион пассажиров в год – немало для города, который едва не исчез с карты Грузии.

Потом мы полетели в Анаклию, где до 2007 года располагалась российская военная база. На месте захудалой деревни теперь работало четыре пятизвездочных отеля, и строились еще шесть. Вовсю шли работы по обустройству глубоководного порта Лазика. Вместе с испанскими архитекторами мы разбили бульвар с потрясающим освещением, подвели железную дорогу, автомобильную трассу. Единственное неудобство – поднявшись на второй этаж гостиницы, можно было видеть российские танки, стоящие в двух километрах от города на линии оккупации.

Тот вояж я закончил в Батуми, который стал главным проектом моего президентства. Из ничего мы создали новый бренд – самый быстроразвивающийся регион и город Европы, лицо новой страны, грузинский Сингапур и Гонконг вместе взятые. Захолустную дыру мы превратили в город с двухсоттысячным населением, с современной инфраструктурой, рассчитанной на полмиллиона человек, с новым портом, новым аэропортом.

Мы шли по улицам, и все прохожие улыбались нам и махали руками. Мой друг Леван Варшаломидзе, который возглавлял кабинет министров Аджарии, сказал: «Да играют они. Они улыбаются, но голосуют против нас». Варшаломидзе оказался проницательнее остальных. Как и я, он предвидел, что мы проиграем.

В уличном кафе ко мне подошел американский наблюдатель из NDI. Он сказал: «Господин президент, все что мы видели сегодня вокруг, то, как проходят выборы, как бы они ни завершились, – это памятник тому, что вы сделали. Вы сотворили абсолютное чудо и это для нас совершенно очевидно».

День выдался длинный. В полулюксе батумского «Шератона» я повалился на кровать и проспал больше двух часов.

В полвосьмого мы вылетели в Тбилиси. На восемь было назначено обнародование результатов экзит-поллов. Спутники старались не встречаться со мной взглядом. Они уже знали предварительные данные. Поражение витало в воздухе.

В Тбилиси я абсолютно спокойно и без промедления признал победу оппозиции.

Мне хотелось побыстрее перевернуть эту страницу.

У всех вокруг был траурный вид, но я чувствовал себя спокойно и уверенно. Можно сказать, я даже был в приподнятом настроении. Заканчивался важный этап моей жизни и жизни страны.

Нужно было двигаться дальше.

1

Украина в моей жизни

Отмечаем победу Оранжевого майдана. Киев, 2005 г.

Я всегда идентифицировал себя с Украиной. Я приехал сюда в семнадцать и остался здесь на семь лет. Здесь я впервые почувствовал себя независимым, начал формироваться как личность.

В Грузии нравы очень патриархальны: тебя воспитывает семья. В моем случае – прабабушка, дедушка, бабушка, мама. Все они меня опекали, поэтому у меня было просто истеричное желание уехать. Не дай Бог, если бы я там учился – уходил в университет из дома и туда же возвращался после пар!

Сразу после школы я поступал в МГИМО. Там не жаловали нацменов и была страшная коррупция. Несмотря на то, что у меня была золотая медаль и я был хорошо подготовлен по всем предметам, меня не приняли.

В 1985 году я сдал экзамены в Тбилисский государственный университет, но параллельно поступил «по лимиту» на факультет международных отношений в Киевском университете им. Шевченко. В Киеве я впервые почувствовал, что сам себе хозяин.

До сих пор помню первый день занятий. В здании бывшей Первой гимназии, в аудитории на первом этаже, нам рассказывали, что за этими партами сидели до революции знаменитые киевляне – Паустовский, Булгаков, Богомолец. После пары мы вышли в парк Шевченко. В маленьком кафе меня окружили новые знакомые и я сразу забыл, что не местный. Украинцы, в отличие от россиян, умеют «усыновлять».

На первом курсе меня чуть не арестовали за антисоветскую деятельность. На нашем факультете учились в основном дети из стран третьего мира, но не только – были у нас и граждане Израиля, Швейцарии, Франции. Конечно, были и дети советских «шишек». Я был человеком «со стороны» и, как следствие, не защищенным. Факультет находился под очень плотным колпаком КГБ. Кем-то надо было им заниматься? Они занялись мной. Притом, что ничего особенного я не делал. Правда, любил отпускать всякие шуточки, таскал иностранные журналы – делал то же самое, что привык делать в Грузии.

Студенты поверили в горбачевскую перестройку. Пятый курс философского факультета подготовил манифест с требованиями перемен. Но в Киеве перестройкой еще и не пахло… Всех исключили. Секретарем комсомольской организации университета был тогда Дмитрий Табачник, первый отдел работал очень тщательно.

На меня открыли дело. Стали допрашивать моих украинских знакомых. Ни один украинец меня не предал. Мой сокурсник Володя Жмак даже избил следователя, который требовал дать на меня показания. Володя был орденоносцем, участником войны в Афганистане, поэтому его не смогли за это посадить, но внесли в черный список. Это было болезненно, так как ему было запрещено ездить домой к своей французской невесте Марианне.

Нужные следователю показания дали информатор КГБ из России и студент родом из Кутаиси.

Позже Наливайченко вручил мне выписку из архива (к сожалению, само дело вместе с другими было уничтожено). Там сказано: «Студент Саакашвили Михаил Николаевич вел активную антисоветскую агитацию. С ним проведена профилактическая работа».