Прибыль на людях - Хомский Ноам. Страница 20

Примеры вроде упомянутых выше уводят нас из отвлеченной сферы международного права и торжественных соглашений к реалиям человеческой жизни. Пусть юристы спорят, нарушает ли запрет на ввоз продовольствия и (фактически) лекарств международное соглашение, гласящее, что «продовольствие не должно использоваться в качестве орудия политического и экономического давления» (Римская декларация, 1996), и прочие декларированные принципы и обязательства. Но ведь жертвам приходится жить, смирившись с тем, что АКД «привел к серьезному снижению допускаемых законом поставок лекарств и продовольственных пожертвований в ущерб кубинскому народу» (Камерон). Недавно вышедшее исследование Американской ассоциации всемирного здравоохранения (ААВЗ) делает вывод, что эмбарго вызвало серьезный дефицит продовольствия, ухудшение в снабжении безопасной питьевой водой и резкое снижение доступности лекарств и медицинской информации, что привело к низкой рождаемости, к эпидемиям неврологических и прочих заболеваний с тысячами жертв и к прочим тяжелым последствиям для здоровья. «Стандарты здравоохранения и питания обрушились из-за недавнего усиления 37-летнего американского эмбарго, которое включает и импорт продовольствия», пишет в британской прессе Виктория Бриттейн, сообщая об исследовании, проводившемся в течение года американскими специалистами из ААВЗ, которые обнаружили «в больницах агонизирующих детей, так как основные лекарства им недоступны», и врачей, вынужденных «работать с медицинским оборудованием менее чем на половину мощности, так как у них нет запчастей». Аналогичные выводы делаются и в других текущих исследованиях из профессиональных журналов.

Таковы реальные преступления, гораздо более серьезные, чем непреднамеренные или же обдуман ные злоупотребления правовыми инструментами, используемыми в качестве орудий против официальных врагов; такой цинизм могут демонстрировать лишь поистине сильные мира сего.

Честно говоря, следует добавить, что страдания, причиненные эмбарго, иногда отзываются и в США. Так, передовица в разделе бизнеса «Нью-Йорк таймс» озаглавлена: «Цены на кубинские сигары взлетают до небес: теперь, когда толстые сигары тощают, эмбарго действительно болезненно». В статье речь идет о горестях руководителей бизнеса, собирающихся в «плюшевой курительной комнате» на Манхэттене и сетующих на то, «что в эти дни достать кубинскую сигару в Штатах ох как трудно», разве что по «ценам, которые щекочут горло даже самым завзятым курильщикам».

Пока администрация Клинтона, пользуясь привилегией силы, приписывает жуткие последствия беспрецедентной в современной истории экономической войны политике режима, от которого она обещает «освободить» страдающий кубинский народ, более убедительным выводом является почти противоположный: «американское экономическое удушение Кубы» задумывалось, поддерживалось, а в эпоху после холодной войны укреплялось по причинам, вскрытым в докладной записке Артура Шлезингера вступавшему в должность президенту Кеннеди. Произошло именно то, чего опасалась Латиноамериканская миссия Кеннеди: успехи программ по улучшению здравоохранения и уровня жизни способствовали распространению «идеи Кастро о том, что дела надо вести самостоятельно», стимулируя «бедных и непривилегированных» в регионе с наихудшим во всем мире неравенством «требовать возможностей для приличной жизни»; а также были и другие опасные последствия. Существуют важные документальные факты непреодолимой силы, сопровождающиеся согласованными с ними действиями, основанными на совершенно рациональных мотивах, которые наделяют эту оценку немалым правдоподобием. Чтобы оценить притязание на то, что американская политика на Кубе обусловлена озабоченностью «нарушением прав человека и попранием демократии», достаточно всего лишь взглянуть на эти документы по крайней мере, тем, кто всерьез озабочен этими проблемами.

Однако же, когда мы празднуем триумф «американских ценностей», о делах, нашедших отражение в этих документах, не принято говорить вслух «в приличном обществе». Также принято считать, что мы не помним, что Клинтон, вдохновившись той же страстью к свободной торговле, «заставил Мексику подписать соглашение, которое положит конец поставкам дешевых помидоров в Соединенные Штаты», сделав подарок флоридским производителям, стоивший Мексике около 800 млн. долларов ежегодно и нарушивший и соглашение НАФТА, и соглашение ВТО (хотя только «по духу», ибо это была чисто силовая игра, которой не требуется официальный тариф). Администрация Клинтона объяснила решение откровенно: мексиканские помидоры дешевле, и американские потребители предпочитают их. Свободный рынок работает, но не с тем результатом. Или, возможно, помидоры тоже представляют угрозу национальной безопасности.

Разумеется, помидоры и телекоммуникации это совершенно разные вещи. И любые услуги, которые Клинтон оказал производителям Флориды, кажутся ничтожными по сравнению с требованиями индустрии телекоммуникаций, и это даже не считая того, что Томас Фергюсон описывает в качестве «величайшего секрета выборов 1996 года», когда он напоминает о том, что «наибольшую поддержку на выборах Билл Клинтон получил не от какого-либо политического блока, но от сектора телекоммуникаций», поскольку именно из этого «необычайно прибыльного сектора» Клинтон получил основные пожертвования на свою предвыборную кампанию. Акт о телекоммуникациях 1996 года и упомянутое соглашение ВТО являются в некотором смысле благодарственными расписками, хотя было бы невероятно, если бы результат сильно отличался от имеющегося, если бы деловой мир избрал иную смесь щедрот, ведь он сейчас страдает от того, что «Бизнес уик» совсем недавно назвал «баснословными» прибылями еще на одной «вечеринке сюрпризов для корпоративной Америки».

Среди истин, которые не следует вспоминать, выделяются кратко упомянутые раньше: фактические итоги «рейгановского замшелого индивидуализма» и «евангелие свободного рынка» (для бедных и беззащитных), проповедовавшееся в годы, когда протекционизм достиг небывалых высот, а администрация с необыкновенной непринужденностью осыпала высокотехнологичную промышленность средствами из государственных фондов. Здесь мы начинаем приближаться к сути дела. Только что рассмотренные основания для скептицизма по поводу описанной «страсти» достаточно значимы, но они являются лишь примечанием к реальности: американским корпорациям удалось достичь позиций, благоприятных для доминирования на между народных рынках, что и способствовало нынешнему прославлению «американских ценностей».

Но это опять же долгая история, и она расскажет нам многое о современном мире: о его социальных и экономических реалиях, а также о власти идеологий и доктрин, включая и те, что выдуманы для внушения безнадежности, смирения и отчаяния.

Впервые опубликовано в Z, март 1997.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. David Sanger, NYT, February 17, 1997; Youssef Ibrahim, NYT, December 13, 1996;Harvey Сох, World Policy Review, Spring; Martin Nolan,Boston Globe, March 5, 1997; John Buell, Progressive, March 1997.

2. Shafiqui Islam, Foreign Affairs,America and the World,1989-90.

3. Patrick Low, Trading Free (Twentieth Century Fund, 1993).

4. Observer (London), January 19, January 12, 1997, а также Noam Chomsky, Powers and Prospects (South End, 1996), 18; Independent, November 24, 25, 1996; Guardian Weekly, January 5, 1997. Financial Times, January 17, 1997.

5. Gary Silverman and Shada Islam, Far Eastern Economic Re-view, February 27,1997.

6. Reuters, February 1, 1996, процитировано в Andrew Grove, Only the Paranoid Survive (Doubleday, 1996), 201, 172-3. О перспективах см. Robert McChesney, Corporate Media and the Threat to Democracy (Open Media Pamphlet Series/Seven Stories Press, 1997); Edward Herman and Robert McChesney, The Global Media (Cassell, 1997).

7. Jornal do Brasil, March 10, 19, 1997; Revista Ateneao, March 1997, перепечатано в Sem Terra, February 1997; Carlos Tautz, Latinamerica Press, March 13, 1997.