Язычники - Другаль Сергей Александрович. Страница 88

— Вижу вас.

Капитан снова взял управление на себя, и отрицательное ускорение вдавило меня носом в панель, когда включились тормозные дюзы.

Лев, оставив свою леталку, уже бежал нам навстречу.

— Вася где-то здесь, я чувствую. Надо искать… Огонек-то горит, а? Это он выключился, точно вам говорю.

Капитан слушал Льва и озирал окрестности. Действительно, каменный хаос. Не земные горы с их величавой упорядоченностью и чистотой, а гнусное нагромождение пыльных булыжников и убогих строений, воздвигнутых без выдумки и порядка. Даже здесь, в горах, ветер нес запахи железного тлена и, казалось, выл в какой-то дальней трубе. Капитан прислушался.

— Давно ветер? — спросил он у Льва.

— Все время дует.

— И воет?

— Не замечал. — Лев тоже прислушался. — Наверное, в тросах канатной дороги, там обрывки висят.

Лев ошибся. Выл дракончик. Услышав наши голоса, он вылез из какой-то щели в развалинах и медленно подковылял к нам. Гребень вдоль спины был окровавлен и свисал набок, светился один желтый глаз, а вместо второго зияла пустая глазница.

— Великий космос! — прошептал капитан. — Что же тогда они сделали с Васей?

Я наспех промыл раны заживляющим раствором и помог дракончику одолеть шоковое состояние. Вскоре он уже вел нас через пыльные переходы в подвалы, каким-то образом ориентируясь в темноте. Васю мы нашли в квадратной комнате с большим окном, мелкие, похожие на витражные стекла в нем были целы. Вася лежал на столе, скрестив руки. Лицо его было белым, и он не дышал. У стены бездвижно привалился подшефный беззаконник.

Первое, что я сделал, — натянул на Васю кислородную маску. Я лег ухом ему на грудь и через десять секунд уловил слабый удар сердца. Ввел в вену стимулирующую смесь, и сжатая в кулак Васина рука раскрылась.

— Эвдианем за это заплатит! — сказал капитан. — Взгляни сюда.

На Васиной ладони лежал бурый ошметок, можно было разглядеть крашенные в зеленый цвет щетинки усов. А такие усы носил битый Васей начальник и более никто на всей планете.

Вася наконец вздохнул со стоном. Он выходил из каталептического состояния, но был нетранспортабелен. Капитан вылез наружу, чтобы связаться с группами, подогнать поближе вездеход и принести еду и медикаменты. А пока мы со Львом накормили дракончика и вынесли из помещения тело незаконника. Понять происшедшее мы все равно не могли и ждали, пока Вася придет в себя. Победить Васю с его гипноспособностями и телевозможностями — это не укладывалось в голове, это выходило за рамки здравого смысла. Обыск в комнате ничего не дал, а памятный браслет с Васиной руки был сорван.

— Держу пари, — сказал Лев, — сейчас он очухается и спросит: «Где я?» Я читал, что так всегда бывает. А иногда еще просят пить.

На этот раз Лева угадал дважды. Неожиданно Вася сел.

— Где это я? — глядя перед собой, спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил: — Пить!

Он, не двигая кадыком, вылил в себя содержимое фляги, которую подал капитан, и, по-прежнему глядя прямо перед собой, зашевелил пальцами вытянутой руки.

— Закусить просит, — вздохнул капитан, пристегивая к поясу порожнюю флягу.

Закусить мы дали. Что было.

До сих пор я жалею, что не записал на браслет Васин рассказ, и даже не помню, что помешало мне это сделать. Поэтому я передам его своими словами, понимая, как много на этом теряю.

Вася начал с того, что махолет, конечно, полезная штука, когда ты один. Но ежели с тобой незаконник и дракончик, то пешком сподручнее. И потом, он в минералах, как Лев в телекинезе, ничего не смыслит и вынужден каждый камень сравнивать с определителем. Да еще незаконник попался то ли ленивый, то ли больной, ничего нести не мог, а кислороду потреблял что ни вдох, то пять литров. И если бы не дракончик, который незаметно для Васи иногда покусывал незаконника за штаны, тот не прочь был бы и Васю оседлать. Очень уж жалобно стонал, особенно за завтраком и ужином. Кончалось тем, что Вася отдавал ему свою порцию. Но тогда объявлял забастовку дракончик, отказываясь от еды. Вася пошел на обман и кормил дракончика раньше, чем незаконника. Это, конечно, ерунда, пять-шесть дней без пищи Вася мог обходиться, не теряя работоспособности. Дело не в этом, дело в том, что Вася находился в состоянии перманентного изумления: как это незаконник мог съедать чужую пайку, ведь понимал же, что Вася остается голодным?

— Единственное, что он освоил, — это управление защитой, ставить и снимать мог не хуже меня. А в других делах совсем бесполезным был. Ну да что теперь осуждать покойника…

Как это все в натуре получилось, Вася и сказать не мог. Видимо, незаконник ночью снял защиту, что ли. А только проснулся Вася под утро связанный по рукам и ногам, рядом валялся дракончик, а подшефный незаконник то хихикал, сгибаясь над Васей, то почтительно шипел в сторону Битого. Того, что в Леву стрелял. Солдаты Васин груз между собой распределяли молча и сосредоточенно. Вася голову набок, а воротник комбинезона, в который рация вшита, оторван, его Битый в руке держит вместе с Васиной маской и от нее баллончик отвинчивает, маленький такой, не нашего изготовления… Вася попробовал путы, понял — под силу, но рвать пока не стал, решил подождать, посмотреть, что дальше будет. Битый достал пистолет и выстрелил в дракончика. И тут же Васю подняли и понесли. Солдаты не имели масок и плохо дышали здесь, а Битый воспользовался Васиной маской, подключил к ней новый баллон и шел, покачиваясь от непривычного переизбытка кислорода. Васин браслет Битый отдал незаконнику, и тот тщательно расколотил его камнем. В квадратной комнате Васю грубо шваркнули об пол, Битый сел на стол и, поигрывая пистолетом, заговорил, а незаконник довольно связно переводил. Впрочем, Вася понимал и без перевода.

Оказывается, Эвдианем следит за всеми нашими группами, и все мы будем уничтожены в одночасье, но с пользой. Васино дерево пока рубить не будут, ибо Эвдианем хочет знать секрет телекинеза, и он его узнает. Большинству наших незаконников обещаны звания из милости живущих, и Васиному подшефному тоже. Именно поэтому они так хорошо учатся… И Вася может говорить, если имеет что сказать. Вася имел и сказал:

— Эвдианем говорил, что имеющий хранителя на Эколе неприкосновенен. Нанести вред хранителю — преступление. Если это так, то ты дважды нарушил закон. Я не стану рубить твое дерево, но сучья пообломаю.

Битый не спеша слез со стола, солдаты подошли поближе. Вася видел их стоптанные башмаки на деревянной подошве, дряблые икры и обвислые зады. Потом усатое мурло Битого надвинулось вплотную. Он кривился и дергался.

— Сейчас тебе будет плохо!

Вася ощутил удар ногой и сильно обиделся.

— Это тебе, мерзавцу, будет плохо! — сказал он.

А дальше все пошло своим чередом. Естественно, обошлось вручную. Без волевых приемов, которых Вася в ближнем бою не применяет… После всего Вася долго вправлял солдатам вывихнутые мослы и челюсти и щедро расходовал на них дефицитный кислород. Подшефный незаконник, избежавший свалки и потому нетравмированный, помогал Васе.

— Конечно, я несколько погорячился, — рассказывал Вася. — Спешил, пока они не открыли стрельбу. Могли ведь поубивать друг друга. А Битый все норовил пистолетом по голове… Ну, его потом унесли. Жить, полагаю, будет. А когда все они уползли и ухромали, я говорю своему незаконнику: «Как же это ты? Ай-яй-яй!»

Стыдно ему стало, и он умер.

От всего этого я себя плохо почувствовал. С одной стороны, не ел четыре дня, с другой — дышать нечем, связи нет, покойник на полу сидит, ободрыши на голове зудят. Ощупал себя, вроде цел, и пояс безопасности на мне, сигналит, значит, у вас на пульте. Решил — буду ждать. Лег на стол и вырубился, отключил дыхание и сердце. Знал, что вы меня спасете, и особенно за себя не переживал. Но не во мне дело. Я все думаю, что, может, зря так грубо обошелся с Битым. Каков он внутри, ведь никто не знает. А может, у него детство было тяжелым? Любой осатанеет, ежели каждый день с Эвдианемом общаться. И с другой стороны, кто я для моего незаконника? Чужак. Пришел — уйду! А Эвдианем останется, он как ни плох, а свой… Дышать-то хочется. Потому здесь высшее благо — быть из милости живущим. Мы, конечно, благодетели, еду даем, подышать даем. Но когда и где любили благодетелей — вот вопрос.