«Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война - Лозунько Сергей. Страница 26

Но что XIV век! А во времена Карла Великого, в IX в. пожаловать не хотите? Почему нет, если полякам захотелось восточных земель Германии! Дмовский заявил: «Вся территория Восточной Германии не была первоначально немецкой, но подверглась германизации». В доказательство польский представитель процитировал одного из немецких политиков, который-де когда-то сказал следующее: «В результате распада империи Карла Великого Германия потеряла на Западе, но зато выиграла на Востоке». Вот этот германский выигрыш «на Востоке» Дмовский и отнес на польский счет, призвав к восстановлению исторической справедливости. Поляки требовали всю Восточную Пруссию, за исключением небольшого «островка» со столицей в Кенигсберге! [121].

Как ни маразматично выглядят эти польские аргументы, официально представленные Дмовским на мирной конференции в Париже, но именно ими руководствовались поляки в своих помыслах и конкретных действиях, именно на этих исторических обидах, обращенных в XVIII, XIV и даже в IX века(!) воссоздавалась польская государственность на рубеже второго и третьего десятилетия XX в.

Но нередко эти идеи, не укладывающиеся в рамки здравого смысла (чтоб не сказать — идиотские), от которых за версту разило мракобесием Средневековья, получали практическое воплощение, закладывали предпосылки к будущей большой войне. Реваншистские настроения в Германии межвоенного периода, основанные на проявленной к немцам несправедливости, впоследствии окажутся питательной средой для германского нацизма. Под влиянием идей реваншизма немцы приведут к власти Гитлера. «Заслуга» поляков в этом деле, без преувеличения, очень весомая.

Большая четверка (Дэвид Ллойд Джордж, Жорж Клемансо, Вудро Вильсон, Витторио Орландо; последний — итальянский представитель на конференции) «неоднократно» отклоняла требования «об аннексии территорий с немецким населением, основанные на том, что эти районы важны для обороны границы или составляют часть экономического целого, которое не может быть разделено по обе стороны границы без ущерба для торговли населения или транспорта» [122] (поляки умели изобретать основания для захватов!), однако миллионы немцев в итоге оказались под властью Польши.

По условиям Компьенского перемирия, на которое немцы пошли в расчете на заключение справедливого мира согласно вильсоновским принципам, Германия была обязана вывести войска из Бельгии, Люксембурга, Эльзас-Лотарингии и Франции, сдать 2500 тяжелых артиллерийских орудий, 25 000 пулеметов, 5000 грузовиков, 5000 самолетов, 1700 военных самолетов, все свои подводные лодки и 150 000 ж/д вагонов.

Поэтому к моменту, когда Парижская мирная конференция стала навязывать немцам условия совсем не того мира, на который они рассчитывали, возможностей к силовому сопротивлению у Германии уже не было. Это осознавали и союзники. Скажем, меморандум маршала Фоша от 18 февраля 1919-го с того и начинался — с заявления, что «сейчас уже нет германской армии, которая могла бы оказать сопротивление коалиции держав… поэтому германское правительство не может отклонить какое бы то ни было из предъявленных ему категорических требований» [123].

Немцам ничего не оставалось, как предоставить свою судьбу в руки победителей и с покорностью обреченного принимать навязываемые несправедливые, часто дискриминационные (к немцам как к народу) условия.

Усугублялись германские позиции тем обстоятельством, что в Германии царил голод, а союзники не спешили пропускать транспорты и составы с продовольствием. Более того, и эта ситуация была использована для давления на германских делегатов с тем, чтобы они соглашались с любыми требованиями победителей, какими бы тяжелыми они ни были для Германии.

Маршал Фош прямо требовал задействовать «продовольственный» аргумент с тем, чтобы добиться большей сговорчивости немцев, чем привел британского премьера Ллойд Джорджа в «потрясение» [124]. Тем не менее Германии были предъявлены «ультимативные требования», в зависимость от исполнения которых ставилось выполнение союзниками своих обязательств «о снабжении Германии продовольствием» [125]. И продовольственная проблема (наряду с угрозой применения военной силы) на протяжении всей конференции висела над Германией дамокловым мечом — союзники в любой момент могли перекрыть снабжение.

Немцам оставалось только апеллировать к «Справедливости». «Мы стоим теперь перед конференцией в полном одиночестве: у нас нет союзников, а противники наши очень многочисленны, — провозглашал граф Брокдорф-Ранцау в Париже. — И все же мы не беззащитны. Вы сами дали нам союзника — „Справедливость“. Вы гарантировали нам этого союзника в соглашении об основах мира. Между 5 октября и 5 ноября 1918 г. союзные и объединившиеся державы отказались от идеи насильственного мира и написали на своих знаменах „Справедливый мир“. 5 октября 1918 г. германское правительство предложило принять принципы президента Соединенных Штатов Америки в качестве основы мира; 5 ноября государственный секретарь Лансинг известил нас, что союзные и объединившиеся державы приняли эту основу мира с двумя оговорками. Принципы президента Вильсона стали, таким образом, обязательными для обеих воюющих сторон — для вас в такой же мере, как и для нас…» [126].

Германия в полной мере соглашалась с выделением из своего состава областей с польским населением и дальнейшим присоединением этих территорий к Польше, в частности: «Германия… отдает большую часть провинции Познань, округа с чисто польским населением вместе со столицей провинции». Германия соглашалась «предоставить Польше на основе международных гарантий свободный и обеспеченный доступ к морю путем уступки вольных гаваней в Данциге, Кенигсберге и Мемеле и путем специального соглашения, регулирующего навигацию по Висле, и особых конвенций по железнодорожному сообщению».

(К слову, именно такой вариант обеспечения Польше выхода к морю (через навигацию по Висле и ж/д сообщение с балтийскими портами) считал наиболее разумным и Ллойд Джордж, ибо в таком случае не возникала бы проблема «польского коридора» (многочисленное немецкое население, не желающее жить под властью Польши и разрыв в сухопутном сообщении между Германией и Восточной Пруссией).)

Но немцы отказывались передавать Польше Верхнюю Силезию — как по причине национального состава (значительной доли немецкого населения), так и ввиду промышленного значения этого района, увязывая вопрос с необходимостью платить репарации: «Что касается Верхней Силезии, то Германия заявляет, что не может уступить эту область, если от нее требуют уплаты долгов», — заявлял Брокдорф-Ранцау [127]. И т. д.

Но «Справедливость» оказалась слабым союзником немцев. Их призывов к справедливости никто и слышать не хотел. Немцы это хорошо запомнят и впоследствии ответят Гитлером.

А тогда беспомощностью германского льва в полной мере воспользовалась Польша, в межвоенный период не раз выступавшая в качестве гиены.

Дмовский Роман (Dmowski) (09.08.1864-02.01.1939), польский политический деятель. В 1893-м выступил одним из организаторов Лиги народовой — национального движения, в 1897 г. преобразованного в Национал-демократическую партию. Начинал Дмовский с программы консолидации национальных сил, оппозиции русификаторской политике царских властей. Стоял на позициях противодействия социалистическим течениям. В 1905–1907 гг. призывал к подавлению революции и предлагал сотрудничество с царизмом. Во время Первой мировой войны 1914–1918 гг. выступал на стороне Антанты, возглавлял Польский национальный комитет, созданный 25 ноября 1914 г в Петербурге, а затем одноименный комитет (создан в 1917-м) в Париже. В 1919 г. делегат Польши на Парижской мирной конференции. Основал «Лагерь великой Польши» (1926–1933 гг.) — профашистскую политическую группировку.