Если бы Гитлер не напал на СССР… - Кремлев Сергей. Страница 35

А самым нефтеносным районом арабского мира был тогда Ирак.

МЕЖДУ прочим, в Египте двадцатилетний король Фарук I тоже относился к англичанам прохладно, зато к Германии — более чем неплохо, даром, что образование он получил в Англии (а может — как раз поэтому). Фарук вступил на престол в 1936 году, и уже в том году было подписано соглашение о прекращении британской оккупации Египта, хотя страна и оставалась в полной зависимости от бриттов. К тому же в политической жизни страны главенствовала проанглийская партия Вафд.

В январе 38-го года Фарук отстранил от власти правительство вафдистов и сформировал прогерманский кабинет. Правда, под давлением Англии Фаруку пришлось в сентябре 39-го года порвать дипломатические отношения с Германией, а в июне 40-го — и с Италией, но войны он им не объявлял. Египетский король — как и египетские массы — видел врага в Англии.

Да и шах Ирана Реза-шах Пехлеви был настроен к государствам «оси» дружественно. Но с Ираном положение было особое — 26 января 1921 года по инициативе Ленина был подписан советско-персидский договор с такой 6-й статьей, которая эффективно блокировала антирусские силы в Иране. Эта статья предусматривала, что если какая-либо третья держава попытается превращать территорию Персии (с 1935 года — Ирана) в базу для военных выступлений против России, то РСФСР (а позднее — СССР) будет иметь право ввести свои войска на территорию Персии, чтобы в интересах самообороны принять военные меры. По устранении опасности мы обязывались войска полностью вывести.

И Реза-шах всегда был вынужден оглядываться на эту 6-ю статью, хотя в 1938 году и заключил антисоветский Саадабадский договор с Турцией, Ираком и Афганистаном, а также — ирано-германский торговый договор, не продлив зато в том же году советско-иранский торговый договор.

В 1940 году доля Германии в экспорте Ирана приблизилась к 50 процентам (импорт — 26 процентов), Англии — 9,3 и 7,7; США — 11,6 и 6,6; Индии — 7,1 и 10; а Японии — 6,6 и 15,7 процента.

При этом в пятнадцатимиллионном Иране добывалось более 10 миллионов тонн нефти. И добывалось, заметим, Англо-Иранской компанией. То есть — Иран для внешнего мира был, как и Ирак, тоже синонимом нефти (на нее приходилось 2/3 общей суммы экспорта, затем следовали изюм и фрукты, а также хлопок и шерсть).

Вернёмся, впрочем, к Ираку…

Когда Энтони Иден приезжал зимой 41-го года в Египет, то на встречу к нему приезжал и иракский премьер. Тогда-то и было договорено, что англичане создадут в Ираке большой плацдарм для блокирования продвижения немцев к мосульской нефти через Грецию и Турцию, для охраны нефтепромыслов и нефтепровода, а также для защиты воздушных коммуникаций через аэропорты под Багдадом и Басрой. Без слов подразумевалось, что с баз в Ираке можно будет также совершать налеты на русское Баку — такие планы у англичан возникли ещё зимой 40-го года.

Формально Англии согласия Ирака не требовалось — руки у нее по договору 1930 года были развязаны, но… Но Ирак и так волновался, и надо было заручиться содействием официального Багдада.

ТАК ВЫПАЛИ политические карты на карту Ближнего и Среднего Востока к весне 41-го года. Смешали эти карты сами иракцы, проведя успешный переворот. Он был подготовлен арабскими патриотами в сотрудничестве с державами «оси», но имел и серьезную внутреннюю опору в виде длительной борьбы внутри правящих кругов Ирака. Проанглийскую группировку возглавлял, как и ранее, Нури-Саид, оппозицию — Гайлани.

После начала войны Англии с Германией правительство Нури ас-Саида разорвало дипломатические отношения с рейхом, и 12 сентября 1939 года в Ираке было введено чрезвычайное положение. В марте 40-го ас-Саид ушел в отставку, что положения не спасло. И 1 апреля 1941 года в Багдаде был создан Комитет национальной обороны, в руки которого за два дня перешла вся власть в стране за исключением английских военных баз с немногочисленными гарнизонами. Регент Абдул Илах вместе с малолетним Фейсалом бежал вначале в Хаббаниях, затем — в Басру и, в конце концов, — в британскую Трансиорданию.

3 апреля 1941 года Гайлани сформировал новое правительство и тут же официально обратился за поддержкой в Берлин. Вообще-то, сторонники Гайлани заявили, что они лишь не позволят англичанам включить Ирак в войну. Ирак, мол, намерен соблюдать нейтралитет и поэтому не позволит Англии ввести крупные воинские соединения на территорию страны. А так, мол, Ирак против договора 1930 года не возражает и все спорные вопросы с Англией желает урегулировать мирно.

Но обращение к Гитлеру говорило само за себя… Гайлани не мог не понимать, что, противодействуя Англии, он заваривает крутую и горячую кашу — ведь немецкие дипломаты, журналисты, «эксперты» разведслужб рейха и промышленники с началом боевых действий в Европе все сильнее наводняли Турцию, Иран, Ирак. Немецкие офицеры находились и в Сирии, Верховный комиссар которой, генерал Дентц был сторонником вишистского маршала Петэна и идеи авторитарного государства.

Гитлер дал указание послать в Ирак лучшее вооружение и миссию во главе с Ф. Гроббой — разведчиком и посланником рейха в столице Саудии Джиддё. Сопровождать Гроббу должны были офицеры высокого ранга. Помощь предполагалось направить через Сирию, где распоряжался Дентц.

К тому же и адмирал Дарлан, главнокомандующий военно-морских сил Франции, заявил, что готов выступить с Германией против Англии на определенных условиях. И этот факт становился особо значимым с учетом того, что к весне 41-го года из 18 тысяч французских моряков, оказавшихся после капитуляции Франции в Англии, во Францию (и в оккупированную зону, и в зону Виши) вернулось более 17 тысяч.

СЛОЖНОСТИ англичан были видны, надо сказать, не только им… 21 апреля 1941 года наш полпред в Иране Филимонов принимал в полпредстве вновь назначенного японского посланника в Иране Ишикаву, прилетевшего из Токио в Тегеран через Индокитай и Багдад. Вся предварительная информация позволяла предполагать в новом посланнике неплохого специалиста по России и Советскому Союзу, и это придавало встрече особый смысл.

Время было тревожное, и светский разговор быстро перешел в разговор деловой и откровенный.

— Даже из Токио, господин Филимонов, заметно, что в Ираке, Египте, Сирии и Палестине усиливаются антианглийские настроения…

— Не буду спорить, — согласился полпред.

— И это в конечном итоге идет на пользу немцам.

— Несомненно… Если они, конечно, смогут воспользоваться ситуацией в полной мере.

— Да… Поэтому англичане начинают сознавать, как трудно будет им защитить свои интересы здесь, на Востоке.

Ишикава испытующе посмотрел на собеседника. У СССР был с Ираном договор, который позволял русским вмешаться в ситуацию самым решительным образом. Но как поведут себя русские? Помогут ли они, хотя бы политически, рейху или поведут себя так, что это будет фактической поддержкой Британии? И японец осторожно зондировал настроение русского коллеги:

— Англичане вынуждены свернуть помощь Югославии и Греции — там им немцев не удержать. Им бы сохранить сейчас Египет, свою основную базу снабжения продовольствием и сырьем в этой войне. Они ведь понимают, что немцы все более направляют взоры к Африке.

Филимонов помалкивал, вслушиваясь в старательную английскую речь Ишикавы, а тот продолжал:

— Если Англия теряет Египет, она проигрывает войну. И поэтому она концентрирует войска на подступах к нему, оголяя всё остальное. И при этом каждый вечер в 9 часов англичане уверяют по радио иранцев и индийцев, что английские войска одерживают много побед.

Филимонов, чтобы не молчать, поддакнул:

— Думаю, они понимают, что их позиции в Индии не очень-то крепки. Население Индии тоже недовольно Англией… Да и население Турции — тоже.

— Относительно турок я уверен, — тут Ишикава почему-то понизил голос, — что немцы вынудят их разрешить транзит войск через свою территорию в сторону Ирака, Сирии, Палестины и Египта… И я думаю, что России вряд ли понравится, если немцы проникнут в Турцию.