«Оранжевая революция». Украинская версия - Коллектив авторов. Страница 42

Поэтому сегодня, уже после инаугурации Ющенко и его первых кадровых назначений, мое настроение далеко от эйфории. Скорее это состояние человека, которому только что удалось избегнуть смертельной опасности: слишком невыносимой психологически была бы жизнь в стране, где президент, получив «благословение афонских старцев в Иерусалиме» (или иерусалимских на Афоне – какая разница?), периодически выбивает приближенным зубы и где первая леди произносит зажигательные спичи об американских валенках и наколотых мандаринках.

Мои надежды связаны прежде всего с тем, что «оранжевая революция» показала: украинский народ является более мудрым, жертвенным и отважным, чем все мы могли подумать еще три месяца назад. А поскольку пресса в конце концов стала свободней, суды – справедливей, а политики – человечней, этот народ обязательно будет иметь лучшее будущее.

Что произошло в ноябре-декабре 2004 года?

Алексей ТОЛПЫГО,

эксперт Киевского центра политических исследований и конфликтологии, кандидат физико-математических наук

Когда Леонид Кучма в октябре 2004 года собирался передать страну своему преемнику, он имел право сказать, что сдает ее в состоянии намного лучшем, чем принял.

В 1994 году, когда Кучма сменил Кравчука, экономика катилась в пропасть, бушевала доходившая до 10 000 % в год гиперинфляция, реальный валовой внутренний продукт падал на десяток-другой процентов ежегодно; Крым был в полуотделенном состоянии, и нельзя было поручиться, что не отвалится еще какой-нибудь регион, например Донбасс.

Под конец его правления люди стали забывать, что такое гиперинфляция, невыплаты зарплат и пенсий. Экономический рост внушал самые радужные надежды. Правительства сменяли друг друга уже не раз в год, а раз в два года, и была принята новая конституция. В 1994 году никто еще не мог определенно сказать: «Украина состоялась как государство». В 2004 году, казалось, это можно говорить с полной уверенностью.

Что же в таком случае произошло в ноябре?

Мне представляется, есть несколько версий происшедшего.

Да, многие считают, что произошла революция. Народу надоел этот режим, и потому, что он слишком долго был у власти, и потому, что слишком долго людям жилось плохо, а сейчас они поверили в лучшее, и потому, что режим был замаран столькими черными пятнами, и самым черным – делом Александра Гонгадзе.

Люди поверили, что достойны лучшего. Они увидели в Ющенко человека, который сможет стать иным руководителем государства, не похожим на Кучму. А когда поняли, что у них пытаются отнять победу и их позвали – они пошли.

Десятки, если не сотни тысяч вышли на площадь; десятки тысяч приехали в Киев, чтобы им помочь. Еще многие тысячи пришли – никто их даже не звал и не платил им, – чтобы принести на площадь горячий суп или взять к себе домой и разместить на ночь приехавших. И они победили. Когда-то в подобных обстоятельствах Мирабо сказал от имени французского народа: «Передайте тому, кто вас послал, что мы здесь по воле народа и уступим только силе штыков», – и властелин не посмел пустить в ход штыки, и народ победил. Украинский народ одержал в ноябре 2004 года великую победу, завоевавшую ему симпатии во всем мире; и что бы ни было дальше, Украину будут знать уже не как страну коррупции, а как страну, народ которой не захотел терпеть коррупцию, ложь, фальсификации – поднялся и победил, не пролив ни единой капли крови.

Да... Но есть и другие версии...

Для главы государства нет ничего хуже, чем пытаться дружить с Америкой. Тот руководитель, который выгоняет из страны американские благотворительные организации, будет заклеймен свободной прессой всего мира как диктатор; однако он будет править 10 лет, как Лукашенко; 40 лет, как Кастро... Но руководитель, который попытается снискать благосклонность США, обречен. Американцы рано или поздно (скорее всего – рано) сделают из него врага народа и заменят более послушным президентом... которого они тоже сместят в свой срок.

В 1996 году Кучма был для американцев еще «смелым реформатором», вопреки воле реакционного Верховного Совета пытавшимся провести реформы. Но к 1999 году он уже стал коррумпированным президентом, который удержался только потому, что разыграл «коммунистическую карту»: «лучше плохой Кучма, чем страшные коммунисты».

Уже на инаугурации Кучмы в 1999 году делегацию США возглавил... замминистра энергетики, а другие страны Запада были представлены послами. Запад разочаровался в Кучме – это его право. Но разочаровавшись, он начал готовить смену режима.

Ставка была сделана на нового «смелого реформатора» – Виктора Ющенко. Когда он стал премьер-министром, а значит, в случае ухода Кучмы получил бы власть, – США решили, что время настало. Тогда-то и появились пресловутые пленки Мельниченко, а сам Мельниченко получил убежище в США как политэмигрант.

Но в 2001 году акция «Украина без Кучмы» не привела к желаемому результату; режим Кучмы устоял, а Ющенко, не проявив достаточной лояльности президенту и поссорившись с большинством парламента, вынужден был уйти в отставку.

Однако здесь были и позитивные – с точки зрения Запада – моменты. Уйдя в оппозицию, он всецело попал под влияние антироссийских сил в Украине – а для США сегодня, как и 50 лет назад, задача ограничения влияния России по-прежнему рассматривается как вопрос номер один, по сравнению с которым рост исламского терроризма – мелочь. Ющенко, таким образом, стал идеальным объектом внедрения, оставалось только сделать его президентом.

А пока что продолжалась кампания, разъясняющая миру, насколько ужасен украинский режим – «режим Кучмы». При этом молчаливо подразумевалось, что все зависит от личности президента и что будь на месте Кучмы другой человек («и мы знаем этого человека») – коррупция, воровство, неэффективная экономика исчезли бы как по волшебству. Опуская детали, вроде «кольчужного скандала», скажем только, что вторая попытка посадить Ющенко в президентское кресло удалась, хотя с несколько большим трудом, чем предполагалось. Хотелось обойтись без прямого давления Запада; это не получилось, и пришлось прямо объявить, что Запад не желает признавать президента, избранного Украиной. Но конец венчает дело, и люди скоро забудут, как именно Ющенко был посажен в президентское кресло.

Идя к власти в 1994 году, Леонид Кучма, похоже, не так уж рвался в президенты; президентом его сделал тогда Дмитрий Табачник и другие люди из его окружения. Но власть – слишком сильное искушение; проведя десять лет у власти, он просто не мог понять, почему, с какой стати он должен уходить, отдавая ее другим, и притом людям, которые гораздо хуже него разбираются в политике?!

К этому добавлялся, разумеется, фактор опасений за свою судьбу. Борис Ельцин долго колебался и выбирал себе преемника – но, как показал результат, его выбор был крайне удачным если не с точки зрения интересов России, то уж определенно – для его собственных интересов.

Кучма, вероятно, мог добиться того же результата. Но помешали два обстоятельства: его собственная нерешительность и «украинский менталитет».

Он никак не мог определить, на кого же ставить. В 1999 году он, судя по всему, склонен был видеть в Ющенко своего преемника – благо до выборов оставалось еще пять лет. Но политический кризис и угроза смещения вынудили его ставить на других, более решительных людей. Притом поведение Ющенко в период кризиса ясно показало Кучме: это не тот человек, который «не сдаст».

Следующим вариантом был Александр Кинах. Но Кучма не решился положиться и на Кинаха (который, кстати сказать, в конце концов перешел к «оранжевым», подтвердив задним числом прозорливость Кучмы) и не позволил ему возглавить блок «За единую Украину». Вместо Кинаха, имевшего тогда определенную популярность, он поставил никому не известного Литвина (ошибочно считая, что уж он-то Кучму «не сдаст»), и в результате блок получил вместо 20–12 %. А между тем, имей в 2002 году «ЗаЕдУ» 20 %, весь парламентский расклад выглядел бы совершенно иначе и оппозиция была бы не в силах добиваться своих целей. Выборы 2004 года были бы, вероятней всего, выиграны в 2002-м – но выиграны для Кинаха, а не для Кучмы.