Русская Америка: Открыть и продать! - Кремлев Сергей. Страница 100

Якобы широко образованный «реформатор» как-то упускал при этом из виду, что на «подобном соединении» держались все успехи колониальной политики западных держав, что Вест-Индская и Ост-Индская компании как раз и были образцами такого соединения и что нечто подобное представляла собой соперница РАК — «Гудзонбайская» компания, Компания Гудзонова залива…

Да и русские Григорий Шелихов, Александр Баранов, Иван Кусков, Михаил Булдаков были не только талантливыми купцами, но и талантливыми администраторами.

А вот соединять пост высшего администратора с замашками русского барина (как в случае братьев Романовых) было действительно крайне вредно для подвластных этой «компании» народов…

Но Константин еще и в геополитики метил, заявляя в записке от 7 декабря: «Сообразно особенной природы и исторического развития, России целесообразно укрепляться в центре своем, а Соединенные Штаты, следуя естественному порядку вещей (? — С.К.) должны стремиться к обладанию всей Северной Америкой».

Этот «генерал-адмирал» российского флота, этот «образованный» «реформатор» рабски повторял подсказанные кем-то плоские, убогие, чернящие русский народ мысли, полностью игнорируя идеи великого Ломоносова, да и ту геополитическую реальность, которая через полгода продиктует статьи русско-китайского Айгуньского договора о закреплении за Россией ее земель по Амуру.

Между прочим, академик Болховитинов по поводу этих «идей» великого князя замечает: «В целом… ему нельзя отказать в способности к стратегическому мышлению…»

Эх!

ГОРЧАКОВ, естественно, показывал императору уже первое письмо Константина — от 22 марта (3 апреля), и тот на первой странице сделал тогда помету: «Эту мысль стоит сообразить».

Вообще-то факт двойного обращения Константина к Александру по деликатному вопросу через посредника, а не прямо выглядит странно и для отношений братьев нехарактерен. Так что тут мне видится тоже чья-то хитрая игра, да уж бог с ней…

Так или иначе, после первой пометы царя Горчаков решил проконсультироваться с Врангелем. Когда продажа уже состоялась, Фердинанду Петровичу Врангелю шел семьдесят первый год (через три года он скончался). Он успел побывать во главе Морского министерства, стать полным адмиралом и почетным академиком, членом Государственного Совета и в 1864 году выйти в отставку.

И когда одному из детищ его бурной жизни, одной из надежд России, стала грозить во второй половине 60-х годов реальная бесславная кончина, Врангель в конце концов — «как патриот своей родины, горячо протестовал против… продажи» (это о нем так написала «сталинская» БСЭ).

Но, увы, далеко не сразу он повел себя решительно, и ответ Горчакову составил в тонах весьма дипломатичных.

В записке от 9 (21) апреля 1857 года он писал:

Далее в этой первой записке Врангель называл возможную сумму для запроса — 7 442 800 рублей серебром. Однако на следующий же день он направил Горчакову еще одну, краткую записку, где уточнил: «Если бы не будущие опасения, то без всякого сомнения и 20 милл. р. серебром не могли бы почитаться полным вознаграждением за утрату владений, обещающих в развитии промышленной деятельности важных результатов»

Итак, Врангель: 1) обращал внимание на то, что в сферу проблемы входят не только материковые владения, но и острова; 2) напоминал, что Русская Америка — это непреходящий и практический стимул к дальней морской активности России; 3) увы, резко и «горячо» против продажи не протестовал и лишь считал необходимым не продешевить.

Впрочем, как видно из им же написанного, он не считал предлагаемую затею ни нужной, ни полезной для России, предоставляя правительству самому оценить и нужность, и полезность ее, а заодно и взять на себя ответственность за суть этой оценки.

А факт написания второй записки сразу же за первой говорит о явном волнении и растерянности Фердинанда Петровича… Еще бы — такое известие должно было его оглушить как обухом по голове!

Но решительно на защиту Русской Америки он не встал — будучи не только патриотом, но и реалистом. Хотя, думаю, скрытую борьбу с этой идеей повел сразу же…

Горчаков же быстро подготовил свою записку.

Эта записка МИД «Об уступке Соединенным Штатам наших владений в Северной Америке» с грифом «Весьма секретно», датированная 29 апреля (11 мая) 1857 года и подготовленная для «Высочайшего доклада», начиналась словами: «Министерство иностранных дел вполне разделяет мысль его императорского высочества великого князя Константина Николаевича относительно уступки наших владений…»

Итак, Горчаков с идеей продажи соглашался (он был принципиален лишь в непринципиальных вопросах), но признавал, что необходимо в строжайшей тайне поручить русскому посланнику в Вашингтоне Эдуарду Стеклю «выведать мнение Вашингтонского кабинета по сему предмету» и что «передача должна совершиться через 4 с лишком года, когда закончатся права и привилегии, а равно условия, заключенные с Северо-Американской компанией. Отсрочка эта необходима уже и для того, чтобы дать время компании привести к окончанию свои операции и дела…».

Что занятно — еще не зная, а нужна ли янки Русская Америка, петербургские сановники уже говорили об ее уступке как о деле решенном. Видно, кое-кто в русской столице не так уж и пребывал в неведении относительно настроений янки.

И тут надо сразу сказать о темной роли Эдуарда Стекля. Эта ключевая, по сути, фигура предстоящей сделки далее в моем повествовании будет возникать то и дело, но от этого яснее не станет, а приобретет еще большую загадочность.

Впрочем, всему свое время…

РЕШЕНИЕ отложить решение до окончания «условий» то ли с Компанией Гудзонова залива, то ли с Американо-русской торговой компанией в Сан-Франциско выглядело непонятно — ведь срок этих «условий» истекал. И тут тоже можно предположить некую глухую оппозицию — царям было не до деталей, а время тянулось.

Но тут в игру открыто вступает Стекль (я бы сказал, правда, — «вступают Стеклем»)… Он посылает Горчакову из Вашингтона почти одну за одной (13 ноября и 2 декабря нового стиля) две депеши, где начинает пугать Петербург растущими-де претензиями янки.

«Монополии — это учреждения не нашего века, —утверждает он, — и на Тихом океане они так же невозможны, как и в любом другом месте».

Если вспомнить, что в доктрине Монро янки фактически заявили о своем монопольном праве на целый континент и уверенно шли к монопольному положению в цепи «банановых республик», то сей пассаж Стекля выглядит как почти саморазоблачение.

Еще более удивительной была вторая его депеша, где он стращал Горчакова и царя угрозой массового переселения в Русскую Америку… мормонов.

Эта чисто американская секта Церкви Иисуса Христа Святых последних дней была основана в 1830 году Джозефом Смитом. В феврале 1846 года мормоны во главе со вторым президентом секты Янгом (он объявил частью доктрины многоженство и имел 56 детей от 28 жен) начали переселение на Запад.

Жесткая и жестокая дисциплина (вспомним вторую часть знаменитого дебюта Шерлока Холмса «Этюд в багровых тонах» под названием «Страна святых»), предприимчивость и трудолюбие обеспечивали мормонам успех, и их поселение Солт-Лейк-Сити в федеральной территории Юта процветало. Однако конфликты с федеральными властями были настолько сильны и постоянны, что позднее — в 1890 году, в конгрессе шли дебаты о лишении мормонов американского гражданства. Формально законом наказывалось и многоженство (5 лет тюрьмы за каждую лишнюю жену), но мормоны были сильны и почти неуправляемы извне (внутреннее самоуправление у них было почти деспотическим).