Русская Америка: Открыть и продать! - Кремлев Сергей. Страница 55

Англичане и янки везли в Кантон опиум, вывозя серебро. Но они же везли туда и свою браконьерскую добычу — русские аляскинские и алеутские меха, которые, как было сказано в записке, «составляют единственный род промышленности, помощию коего они надеются быть в состоянии отвлечь китайцев от Кяхты, где взаимный их с россиянами довольно важный производится торг, и приманить их в Кантон, естли бы удалось им найти способ доставлять в тамошний порт те промысловые приобретения, которыми Компания снабдевает Кяхту».

Способ доставлять-то был известный — по океану… И тут препятствий и проблем не было. Проблема для янки была в том, что способ «промысловых приобретений» пушнины был, как ни крути, — браконьерским, незаконным. И всегда можно было вместо Кантона оказаться, скажем, в Петропавловске-Камчатском или в Ново-Архангельске задержанным русским крейсерским патрульным судном.

Пока что янки чаще всего все сходило с рук, но Указ от 4 сентября создавал убийственную для их бизнеса юридическую базу. А если бы ее подкрепило расширенное патрулирование — прощай, кантонские гешефты «русско-американского» происхождения…

Тем более что и судам РАК в Кантон путь заказан не был…

А ОПАСНОСТЬ для «бизнеса» становилась все реальнее. Сразу после принятия Указа от 4 сентября 1821 года в воды Русской Америки был направлен шлюп «Аполлон» для несения уже обычной в практике Русской Америки патрульной службы. Он вышел из Кронштадта 28 сентября 1821 года под командой капитана 1 ранга Иринарха Степановича Тулубьева. После смерти Тулубьева в Индийском океане от туберкулеза шлюп принял лейтенант Степан Петрович Хрущев (будущий адмирал), который и привел его в Петропавловск в августе 1822 года, затем начав патрулирование. На «Аполлоне», к слову, плавал лейтенантом будущий декабрист Михаил Карлович Кюхельбекер.

В октябре «Аполлон» задержал и досмотрел американское судно «Pearl» («Жемчужина»), которое до этого уже было вынуждено оставить в Ново-Архангельске свой первый контрабандный груз пушнины. Вскоре эта «жемчужина» утонула в навозной куче «негодующих» статей американских газет.

16 августа 1822 года на смену Хрущеву вышли фрегат «Крейсер» под командой капитана 2 ранга Михаила Петровича Лазарева-знаменитого и шлюп «Ладога» под командой его старшего (с годом всего, правда, разницы) брата, капитан-лейтенанта Андрея Петровича Лазарева (был еще и третий, младший брат Лазарев — Алексей, тоже кругосветчик-«американец» и тоже будущий адмирал).

«Крейсер» и «Ладога» были еще в пути, а начальник Морского штаба адмирал Антон Васильевич Моллер докладывал 7 марта 1823 года императору:

На рапорте Моллера Александр пометил: «Исполнить. С.-Петербург, марта 11-го 1823 г.».

Лазарев же 10 декабря 1823 года, по прибытии в Ново-Архангельск, направил в Адмиралтейств-коллегию рапорт, где докладывал о вручении инструкций правителю колоний Муравьеву и о том, что Муравьев предписал шлюпам «Ладога» и «Аполлон» вернуться в Санкт-Петербург, а «Крейсеру» — отправиться за грузом продовольствия в Калифорнию (то есть в Форт-Росс).

К месту будет заметить, что в начале этого же, 1823 года Муравьев сообщал в Петербург о возвращении из Калифорнии компанейского брига «Волга» с грузом хлеба и указывал, что «заводимое вокруг селения хлебопашество в последствии времени могло быпринести ощутительную пользу для всех здешних колоний, ежели б сие селение было удержано за нами»…

Вернемся, однако, к миссии Лазарева…

Тридцатитрехлетний Михаил Лазарев, герой Наваринской битвы, настоящий русский патриот, был моряком смелым, решительным, самолюбивым, горячим и при этом — очень опытным. В 1813 году, командуя кораблем РАК «Суворов», он начал свое первое кругосветное путешествие с заходом в Русскую Америку, в 1819–1821 годах капитаном шлюпа «Мирный» в составе экспедиции Беллинсгаузена участвовал в первом русском кругосветном антарктическом плавании.

Выбор его в качестве командира патрульного отряда говорил сам за себя и показывал, какое значение Петербург придавал этому походу. Однако перед выходом отряда адмирал Моллер вручил Лазареву инструкцию, где ему предписывалось «производить свои наблюдения сколь можно ближе к твердой земле», а вскоре поступили и дополнительные указания: «Поелику производить наблюдение для крейсирующих судов определяется по высочайшей воле сколь можно ближе к твердой земле то сия возможная близость расстояния должна быть принята к исполнению на пушечный выстрел от берега…»

Итак, это были даже не 3–4 мили Галлатина… И Александр, хотя и отправлял весной 1823 года русские военные фрегаты на охрану русских промыслов и владений, все более и более уступал в вопросе о новом статусе Берингова моря без видимого боя…

Впрочем, фрегат-то «Вестовой» он как раз и не отправил, хотя сам же выражал Моллеру на сей счет свою «высочайшую волю». В Тихий океан 28 июля 1823 года ушел один шлюп «Предприятие» под командой Отто Евстафьевича Коцебу.

ТУТ НАМ надо бы также знать, что еще в мае 1821 года очередная депеша Полетики сообщала о снаряжении американской военной экспедиции в Тихий океан в составе 90-пушечного линейного корабля «Франклин» и брига «Дельфин».

25 сентября Полетика продублировал свое майское сообщение, прибавив, что эскадра коммодора Стюарта, к которой должен был присоединиться уже находящийся в чилийском Вальпараисо фрегат «Констеллейшн», имеет задачу «оградить американскую торговлю в столь отдаленных краях от помех, чинимых судами лорда Кохрейна».

Полетика почему-то не сомневался при этом, что экспедиция коммодора Стюарта, у которой и так предполагалось хлопот полон рот, займется еще и исследованием северо-западного побережья Америки, хотя сам же посланник и оговаривался: «Маловероятно, чтобы… американцы предприняли сколь-нибудь серьезную попытку обосноваться на северо-западном берегу…»

Предупреждение Полетики мне лично представляется скорее тонким психологическим давлением на Россию в преддверии принятия нового устава РАК… Давлением, оказанным через Полетику с целью несколько охладить русские энтузиазм и решительность: мол, не очень-то надо русским «раскатывать губу» — янки уже претендуют чуть ли не на господство в Тихом океане, и русским, мол, надо вести себя соответственно…

Вообще-то сорокашестилетний английский адмирал Томас Кохрейн, впоследствии граф Дандональд, в то время был командующим военно-морскими силами не Англии, а Чили (в 1823–1825 годах он командовал «инсургентским» бразильским флотом, а в 1827–1828— уже флотом греческим). Англичане тогда (вспомним их покровительство Миранде) споспешествовали, конечно, в Латинской Америке «борцам за свободу». Но как чилийский флот мог всерьез мешать американской торговле, мне понять сложно…

То есть все это были настолько хитрые игры, что России было бы уместно просто брезгливо пожать плечами и идти вперед по разумному для нее и определяемому ей самой историческому пути.

Тем не менее Полетика «сигнализировал», а при этом «предупреждал» директоров РАК, что «наилучшей мерой предосторожности, какую они могли бы принять в отношении американских авантюристов, было бы… упорядочение патрульной службы в портах различных владений Компании после надлежащей подготовки к обороне».