Партия. Тайный мир коммунистических властителей Китая - МакГрегор Ричард. Страница 8

Идея о том, что партия управляет правительством, особенно когда эта же партия и есть, по существу, само правительство, доступна далеко не всем. Я прожил в Шанхае четыре года (с 2000 г.) и всякий раз, встречая иностранцев, которые не могли усвоить эту концепцию, советовал им взглянуть на официальные автомобили, доставляющие высших муниципальных чиновников на улицу Каньпин, где расположена мэрия: строгий параллелепипед из серого мрамора, возносящийся над элегантными, тенистыми улочками бывшей французской концессии. Эти автомобили дают первый и легкоусвояемый урок китайской политики, «Ленинизм для чайников», если угодно, а все потому, что их номерные знаки наглядно демонстрируют иерархию городского правления. Номер первого секретаря шанхайского горкома — 00 001; у мэра и второго секретаря — 00 002, то есть на одну ступень ниже; у вице-мэра и следующего по старшинству работника горкома — 00 003, и так далее. Госномера суть банальная иллюстрация наиболее важного направляющего принципа китайской политики, а именно: партия стоит над государством во всех его проявлениях. Политический язык послушно отражает эту иерархию, в нужном порядке располагая слова «руководители партии и правительства» во всех официальных сообщениях.

Авансцена китайской политики («ленинский оркестр») — это правительство и другие государственные органы, которые на первый взгляд ведут себя подобно своим аналогам в других странах. Минфин ежегодно верстает бюджет, жонглируя соперничающими заявками на вечно недостающие фонды. Министры сходятся на кабинетные совещания, чтобы с боем отстаивать свои приоритетные направления. Многочисленные китайские ученые в различных НИИ готовят толстенные и зачастую весьма влиятельные, а порой и острые научные доклады. Суды выносят решения по рассматриваемым делам. Вузы учат студентов и раздают ученые степени. Журналисты строчат статьи. А священнослужители в санкционированных властями церквях торжественно читают мессы и отправляют таинства. Но реальная политика вершится за кулисами партийных форумов.

Под Политбюро находится громадная и по большей части тайная партийная система, которая управляет всем госсектором, включая вооруженные силы, а также жизнями чиновников, которые трудятся на всех пяти уровнях власти, начиная с Пекина. Партия обеспечивает кадрами министерства и ведомства посредством изощренной и непрозрачной системы назначений;

инструктирует их по вопросам политики посредством скрытых от глаз комитетов; направляет их политическую позицию и публичные высказывания посредством пропагандистской сети. Служащие государственных институтов обучаются и регулярно переобучаются в 2800 партийных школах, прежде чем идти на повышение. Обвинения во взяточничестве, подлоге или ином преступлении сначала расследует партия, и лишь затем дело передается в гражданский суд на основании партийного вердикта. Но даже в этом случае мера наказания, выносимая судом, определяется согласно директивам партии, которая контролирует судей напрямую, а адвокатов — косвенным путем, через юридические ассоциации и механизм лицензирования.

Китай поддерживает многие формальные институционные атрибуты, которые придают ему внешнее сходство с плюралистской системой, обладающей исполнительной властью, парламентом и судами. Однако всепроницающее закулисное присутствие партии означает, что роли этих органов на авансцене должны постоянно подстраиваться к тем реалиям, которые скрыты от глаз. Щупальца государства — сиречь, партии — тянутся далеко за рамки правительственных структур. Помимо того, что партия контролирует любое госпредприятие или регулирующее ведомство, соответствующие партийные отделы надзирают за ключевыми НИИ, судами, СМИ, всеми санкционированными религиями, вузами и прочими образовательными учреждениями, а также воздействуют на неправительственные организации и ряд частных фирм. Далее, КПК напрямую контролирует восемь так называемых демократических партий Китая, назначая их лидеров и финансируя их бюджеты.

Эти роли, разыгрываемые за кулисами и на авансцене, смешиваются в органах государственного управления, поскольку высокопоставленные режиссеры, продюсеры и сценаристы от партии также блистают в правительственных ролях. Ху Цзиньтао — Генеральный секретарь, но при этом носит менее высокий титул Председателя КНР., Аналогично, возглавляемое товарищем Ху Политбюро стоит над Госсоветом, китайским эквивалентом кабинета министров, возглавляемым премьером Вэнь Цзябао, который также является членом Политбюро. Когда Ху посещает Вашингтон и другие западные столицы, он всегда анонсируется в роли Председателя КНР и (по настоянию китайцев) главы государства, а не в роли Генерального секретаря Коммунистической партии Китая, которая и представляет собой его самую высокую должность. Ху щеголяет своим партийный титулом лишь в поездках по горстке выживших братских коммунистических государств вроде Кубы, Вьетнама и Северной Кореи. Выступление под этим титулом, скажем, на лужайке Белого дома, поставило бы принимающую сторону в неловкое положение. Кроме того, при этом более выпукло стала бы смотреться роль КПК, чего не хочется ни Ху, ни другим лидерам.

Разделение ролей между партией и правительством не просто ставит в тупик непосвященных: это также источник скрытого напряжения внутри самой системы, что и было проиллюстрировано политическим скандалом в связи с распространением смертоносного вируса атипичной пневмонии в 2003 г. Этот инфекционный кризис, угрожавший ввергнуть страну и ее экономику в застой, был взят под контроль лишь после вмешательства Ху, который сместил министра здравоохранения и пекинского мэра за попытку скрыть истинные масштабы эпидемии. Руководство страны пристыдил и заставил действовать один из пекинских военных хирургов в отставке: чтобы обойти диктат Отдела пропаганды, который сознательно снижал численность инфицированных, он направил факс с неподтасованными данными в руки иностранных журналистов.

Местные и зарубежные обозреватели принялись превозносить драматическое вмешательство Ху: это-де переломный момент, когда доселе закрытая и невосприимчивая система была вынуждена открыться и отчитаться перед публикой. Однако изнутри все выглядело иначе. Министр и мэр, занимавшие государственные посты, не виноваты в укрывательстве фактов, утверждали критики. Мэр, к примеру, подчинялся указаниям пекинского горкома партии. Министр раболепно следовал линии внутренних партийных органов, контролирующих политику здравоохранения. Ни тот ни другой не обладали автономностью. «Многие правительственные чиновники были этим крайне расстроены, потому что всего лишь выполняли решения, принятые парткомами и вышестоящими партруководителями, — сказал мне один из советников Ху. — А из этих двоих сделали козлов отпущения».

Если оставить в стороне немногочисленные символические исключения, каждый министр или высокопоставленный чиновник является членом партии. И напротив, далеко не каждый высший партиец имеет параллельный правительственный пост. Вместо этого многие высшие партийцы работают в ключевых партотделах, которые стоят над правительственными ведомствами. Орготдел ЦК КПК отвечает за кадровые назначения. Отдел пропаганды занимается новостями и информацией. Отделу объединенного фронта, как и предполагает его название, поручено организовывать поддержку партии вне непосредственной сферы ее компетенции, например, среди китайской бизнес-диаспоры в Гонконге и на Тайване, а также в социальных организациях на отечественной почве.

Такая система служит своего рода политическим перископом, который позволяет КПК тайно следить за любым государственным или негосударственным ведомством. Или, пожалуй, здесь скорее подойдет слово «паноптикум», но не в смысле собрания диковинок, а в смысле идеальной тюрьмы (изобретенной английским философом XVIII века Иеремией Бентамом), где горстка надзирателей имеет возможность в любой момент незаметно наблюдать за заключенными. Как повторял бывший министр иностранных дел Цянь Цичэнь в ответ на западную критику бедственного положения с правами человека, Китай отнюдь не является одной громадной тюрьмой. И действительно, во многих отношениях эта страна обрела немыслимую ранее свободу. Однако КПК, ослабив вмешательство в частную жизнь китайцев, приняла все меры, чтобы закрепить за собой высоты на полях политических сражений. Подобно стражнику из тюрьмы-паноптикума, КПК вездесуща и, по большей части, невидима. «Партия подобна Господу Богу, — сказал мне профессор одного из пекинских университетов. — Бог вездесущ. Ты просто его не видишь».