Черчилль. Биография. Оратор. Историк. Публицист. Амбициозное начало 1874–1929 - Медведев Дмитрий Александрович. Страница 56

Черчилль считал, что участие в сражениях полезно с профессиональной точки зрения. «Воевать на Индийском фронте – это опыт, не имеющий себе равных», – указывал он⁴⁰¹. Также ему было приятно осознавать себя ветераном⁴⁰². Он находил в боевых действиях и другие приятные моменты, которые, благодаря литературному таланту, смог донести до своих читателей:

«Здоровый свежий воздух, яркие события, возбуждение, благородная и радостная дружба, шансы отличиться, доступные каждому, делают жизнь острее и интереснее, наполняя ее редкими удовольствиями. Неопределенность и важность настоящего уменьшают значение прошлого и будущего, делают его незначительным, избавляют голову от мелких проблем. А когда все уже позади, остаются воспоминания, которые мало кто из людей не считает драгоценными. Что же до трудностей, они хоть и суровы, но переносимы»⁴⁰³.

В этих словах содержится не только панегирик фронтовой жизни – написанные двадцатитрехлетним молодым человеком, они четко обозначают мировоззрение Черчилля, его любовь к опасностям и кризисам. К тем моментам, когда каждодневные проблемы отступают на второй план; к тем минутам, когда ты остаешься один на один с собой, со своими переживаниями и страхами; к тем мгновениям, которые если не уничтожают, то закаляют. В этих словах содержатся и другие важные качества его личности: любовь к новизне, любопытство, способность наслаждаться моментом, получать максимальное удовольствие и извлекать максимальную пользу (включая познавательный опыт) от событий, от встреч с людьми и от идей, с которыми удается соприкоснуться.

Но за все – и за опыт, и за удовлетворение любопытства, и за наслаждения – приходится платить. Черчиллю относительно повезло. Он расплачивался лишь неудобствами бытового свойства. После сражения в Мамундской долине начался жуткий ливень, превративший лагерь в «море грязи». Ожидая нападения, генерал Джеффриз приказал уменьшить периметр лагеря. Большинство палаток было снято, лишив солдат необходимого укрытия. Измученные, они валились с ног от усталости, засыпая в грязи⁴⁰⁴.

Эти и подобные им неудобства еще можно было снести, если ты здоров. Но у Черчилля после сражения при Агре 30 сентября началась лихорадка. Жутко разболелась голова, температура поднялась до 39,5°. Закутавшись в макинтош, он лежал в наспех вырытом окопе, всего полметра глубиной, который должен был защитить его от ночного артобстрела. О чем он думал в тот момент?

Зная ответ на этот вопрос, можно было бы с уверенностью определить главный мотив поведения Черчилля. И этот ответ известен. Лежа в окопе, Уинстон писал письмо своей матери, которое позволяет, «приподняв занавес за краешек», заглянуть в его внутренний мир. Признав, что «немного пищи и философский склад характера – единственные жизненно необходимые вещи», и добавив, что эта «странная жизнь» его «забавляет», он думал о своей избранности, о своем предназначении, о вере в удачу!⁴⁰⁵

Им руководила не только жажда приключений или новых впечатлений – им руководило желание отличиться. И ради этого он готов был рисковать собственной жизнью. Только ради того, чтобы его заметили и отметили, он гарцевал на своей серой лошади на линии огня⁴⁰⁶. «Я играю по высоким ставкам, – писал он матери. – Я делал так трижды – 18, 23 и 30-го числа. Слава – осмеянная, мелодраматичная, униженная – по-прежнему остается самой важной вещью на земле. Жизнь Нельсона должна служить уроком для молодежи»⁴⁰⁷. Черчилль сознательно развивал в себе смелость, стремясь заработать репутацию храбреца. В его представлении амбиции можно было удовлетворить смелыми поступками, а смелые поступки мотивировались амбициями, что создавало мощнейшее взаимозависимое звено в цепи жизненного успеха.

Уже в первые годы его работы в парламенте и на государственной службе современники будут говорить, что «среди всех талантов и способностей мистера Черчилля наиболее замечательным качеством является его смелость»⁴⁰⁸. Если же говорить о желании отличиться, то в мировоззрении субалтерна оно было неотделимо от наград. Поэтому, едва оказавшись под огнем, он сразу стал мечтать о медалях⁴⁰⁹. Он и брату своему советовал не чураться знаков отличия, хватаясь за любую возможность получить их⁴¹⁰.

В какой-то мере ожидания Черчилля оправдаются. Вначале его отметят в официальном отчете: «Генерал Джеффриз похвалил смелость и решительность лейтенанта 4-го гусарского полка У. Л. С. Черчилля за оказание полезной помощи в критический момент сражения»⁴¹¹. Затем о нем положительно отзовется генерал Блад в переписке с полковником Брабазоном⁴¹² и леди Рандольф⁴¹³. Последней было приятно, что ее сына отметили⁴¹⁴. Приятно было и самому Черчиллю⁴¹⁵. За участие в Малакандской кампании его наградят «Медалью Индии», а также значком «Пенджабский фронтовик». Генерал Блад считал, что, если Уинстону повезет, он станет обладателем «Креста Виктории» или кавалером ордена «За выдающиеся заслуги»⁴¹⁶.

Несмотря на участие в боевых действиях на четырех континентах, потомок генерала Мальборо никогда не получит ни «Креста Виктории», ни ордена «За выдающиеся заслуги». На то будут свои причины, связанные не с отсутствием подвигов, а скорее с манерой поучать старших по званию и публично выражать точку зрения, расходившуюся с официальной. «У меня было много медалей за приключения и ни одной – за храбрость», – с грустью признается он в конце жизни⁴¹⁷.

Пройдут годы, и Черчилль будет сам определять кого, как и за что награждать. Опытный управленец, он прекрасно понимал, насколько важную роль в мотивации играет вовремя сделанное поощрение. Понимал он и то, что, составляя наградные списки, следует руководствоваться не желанием отметить угодных, а необходимостью признать достойных. Нет ничего легче, чем девальвировать награду. «Всё каждому – значит никому ничего», – считал он. Именно по этой причине Черчилль осудит награждение в годы Первой мировой войны принца Уэльского, будущего короля Эдуарда VIII (1894–1972), «Военным крестом». Да, наследник престола был в окопах, но его личный вклад в войне не столь велик, чтобы вручать ему награду, обесценивая подвиги тех, кто действительно заслужил ее⁴¹⁸.

Также, по мнению Черчилля, отличия на военной службе – хорошее основание для успешной политической карьеры. После окончания Второй мировой войны он станет активно призывать офицеров баллотироваться в парламент, наивно полагая, что фронтовые успехи положительно влияют на выбор электората. Однако на самом деле это часто приводило к противоположному результату⁴¹⁹.

Наблюдая за стремлением Черчилля отличиться и быть отмеченным, уместно задаться вопросом о тщеславности нашего героя. Премьер-министр Герберт Асквит, не один год проработавший с Черчиллем, во время кризиса 1915 года будет обвинять своего коллегу в том, что он «поглощен тщеславием»⁴²⁰. Аналогичного мнения придерживался и Дэвид Ллойд Джордж, называвший тщеславие «худшей чертой Уинстона»⁴²¹.

Коллеги были правы. В определенной степени Черчилль действительно обладал этим качеством, заметив однажды, что «тщеславие – порок, способствующий развитию многих добродетелей»⁴²². Уже в молодости он любил собирать о себе хвалебные отзывы и даже однажды признался матери, что «мое тщеславие является для меня большим источником наслаждения»⁴²³. «Удовлетвори мое тщеславие, направив мне доброжелательные отзывы, которые услышишь», – просил он леди Рандольф после первого публичного выступления в Бате⁴²⁴. Ссылаясь на свое «ненасытное тщеславие», он просил также прислать «все вырезки», в которых встречаются упоминания о его первой книге⁴²⁵.

При всем этом тщеславие – в понимании тщетной славы – никогда не было для Черчилля определяющим мотивом. На его действия гораздо больше повлияли честолюбие и амбиции. Он всегда держал в голове цель, к которой стремился и на достижение которой направлял основные усилия. Такая модель поведения будет свойственна ему всю жизнь, и этой же модели он придерживался во время своей первой крупной военной кампании в Индии. Упоминания в официальных отчетах и публикация статей в The Daily Telegraph добавляли приятные минуты, связанные с осознанием собственного успеха, но истинная цель стремления заявить о себе заключалась в ином. Черчилль готовил себе плацдарм для начала успешной политической карьеры. Популярность была ему нужна, чтобы создать определенный имидж в глазах будущих избирателей⁴²⁶. Именно по этой причине для него так важно было авторство статей, которые, как он надеялся, «произведут хорошее впечатление»⁴²⁷ и дадут «великолепную возможность показать свое имя перед страной в правильном и привлекательном свете»⁴²⁸.