Наказанные народы - Некрич Александр. Страница 7

Первым актом оккупантов была регистрация, а затем изъятие «враждебных» и «расово-неполноценных элементов». К ним были отнесены евреи, цыгане, коммунисты и их семьи.

Судя по немецким документам, с октября 1941 г. и до апреля 1942 г. в Крыму было уничтожено 91 678 человек, т. е. почти одна десятая часть населения. Начавшееся было уничтожение немногочисленной этнической группы караимов было приостановлено благодаря мужественному вмешательству духовного и светского главы караимов всего мира, хохана караимского Хаджи-Серая Шапшала (Сергея Марковича Шапшала), чья резиденция в ту пору находилась в Литве [44].

Учитывая сложное положение германской армии, а также стремясь привлечь на свою сторону Турцию, высказывавшую заинтересованность в будущем территорий, населенных мусульманскими народами, в том числе и Крыма, германские оккупационные войска проводили политику «водораздела» национальностей.

Назначение аппарата управления из числа местного населения проводилось по национальному признаку: там, где большинство составляло русское население, назначался русский, там, где украинское – украинец, где татарское – татарин [45]. Таким образом, примерно три четверти назначений приходилось на долю русских и украинцев и четверть на долю крымских татар.

Как и повсюду на советских территориях, где установилась немецко-фашистская власть, происходили события одного порядка: массовые аресты и расстрелы «расово-неполноценных» и «враждебных» элементов, вывоз населения на работы в рейх, экономическая эксплуатация, ликвидация учреждений науки и культуры, разграбление культурных ценностей, разжигание национальной вражды. В Крыму оккупационные власти закрыли все высшие учебные заведения и учительские институты, школы были разделены по национальному признаку. В них, так же как и в нескольких разрешенных немецкими властями профессиональных училищах, объем преподаваемых знаний ограничивался нуждами производства, обслуживающего Германию.

В то же время оккупационные власти разрешили открыть 50 мечетей, ряд православных церквей, рассчитывая на поддержку своей политики представителями духовенства, а через них и их паствы.

По сравнению с русскими крымско-татарское население пользовалось преимуществами. Однако, как о том свидетельствуют немецкие документы, политика по отношению к татарам носила исключительно утилитарный и пропагандистский характер.

В апреле 1942 г. на совещании представителей германского МИДа и верховного командования сухопутных сил по вопросам пропаганды среди крымских татар подчеркивалось, что цель всех мероприятий заключается в том, чтобы поставить на службу германской армии по крайней мере 20 тысяч татарских добровольцев. Ради этого и предполагалось облегчить оккупационный режим для татар. Особо на совещании был подчеркнут пропагандистский характер всех уступок. Эти обещания и уступки, указывалось на совещании, не предвосхищают решений, которые будут приняты в отношении крымских татар после немецкой победы [46].

Дебатировавшийся германским руководством вопрос о предоставлении крымским татарам самоуправления в какой-либо форме был уже в июле 1942 г. решен отрицательно [47].

Особая политика по отношению к крымским татарам была нацелена в области внешнеполитической, как выше уже было отмечено, на привлечение Турции к активной германской политике, а заинтересованность, высказываемая турецкими руководителями «в судьбе проживающих на территории СССР мусульманских народов», использовалась для реализации насущных стратегических задач войны на Ближнем Востоке.

Проводником и отчасти вдохновителем этой политики был германский посол в Анкаре фон Папен [48]. С турецкой стороны ту же роль выполняли руководители пантуранского движения [49] генералы Ф. Эрден и X. Эркилет. Осенью 1941 г. они посетили Крым с официальной миссией изучения немецкой тактики на южном фронте. Они добились разрешения немецких властей на поездку в Берлин представителей крымско-татарской эмиграции [50].

В апреле 1942 г. турецкий премьер Сараджоглу сообщил Папену, что турецкое правительство официально не может поддержать пантуранское движение, но дало разрешение лицам, не занимающим официального положения, вступить по этому поводу в контакт с германским правительством [51].

Впоследствии турецкие руководители не раз подчеркивали в беседах с гитлеровскими дипломатами свою заинтересованность в поражении СССР и в связи с этим в «судьбе тюркских народов» [52].

Эта «заинтересованность» была затем использована советским правительством для обвинения ряда народов Северного Кавказа в измене. Несчастные народы эти неожиданно узнали, что являются вражеской агентурой.

Немецкий флирт с Турцией по поводу будущего «тюркских народов» прекратился, как только Гитлер убедился, что турки немецкие войска на Ближний Восток через свою территорию не пропустят, а будут по-прежнему балансировать между «осью» и антигерманским блоком. В ответ на высказанную премьером Сараджоглу озабоченность по поводу нежелания Германии предоставить самостоятельность территориям, населенным тюркскими народами [53], Гитлер предложил фон Папену проявить «большую сдержанность» и не идти на «несвоевременные разговоры» [54]. Игра в пантуранизм закончилась.

Но за много месяцев до этого решения представители крымско-татарской эмиграции были по ходатайству генералов Эркилета и Эрдена допущены в Берлин, а затем им было разрешено посетить и Крым. Хотя эмигранты не скрывали от немцев, что рассчитывают на создание в Крыму «независимого татарского государства», что полностью противоречило немецким планам, гитлеровцы от использования эмигрантов не отказались. Они им были нужны для помощи в формировании добровольческих частей из крымских татар.

В межвоенный период существовало несколько центров крымско-татарской эмиграции в Польше, в Румынии и в Турции. Часть крымско-татарских эмигрантов, проживавшая в Польше и в Румынии, участвовала в организации «Прометей» – созданной эмигрантами с Кавказа, проанглийской и профранцузской ориентации в 20-х годах. Активнейшими деятелями были Сеидахмет и Кирималь. Первый, бывший учитель из Бахчисарая, а затем сотрудник татарского журнала, издаваемого в Румынии; второй адвокат, участник крымско-татарской эмиграционной группы в Польше. Ориентировались они до войны, как и вся группа «Прометей», на Францию и Англию. С началом же войны они уехали в Турцию. Здесь в течение столетий жили татары из Крыма (около полумиллиона), не подвергшиеся ассимиляции и сохранившие, к удивлению турок, свой язык и культуру. Часть крымско-татарского населения после Крымской войны была насильственно выселена из Крыма царским правительством.

Сеидахмет и Кирималь быстро нашли общий язык с руководителями т. н. пантуранского движения, генералами Эркилетом и Эрденом, и по их рекомендации вступили в контакт с немецкими властями. Именно Кирималь и другие эмигранты, прибывшие в Германию, а затем в оккупированный фашистской армией Крым, пустили в оборот термин «крымские турки» [55], что немало повредило крымским татарам в роковом для них 1944 г.

Эмигранты прибыли в Крым уже после того, как с разрешения оккупационных властей были созданы т. н. «мусульманские комитеты», которым были переданы функции регулирования культурной и религиозной жизни татар. Комитеты, однако, находились под строгим немецким контролем, впрочем, так же как и религиозная жизнь. Когда татары хотели избрать муфтием Крыма (т. е. высшим духовным служителем) кандидата, не пользовавшегося доверием немецких властей, то власти не только воспрепятствовали его избранию, но и заставили его бежать в Румынию. «Мусульманские комитеты» выставлялись в пропаганде татарских националистов якобы прямыми наследниками т. н. «магометанских комитетов» времен Гражданской войны и немецкой оккупации 1918 г., когда татарские националисты, представлявшие интересы верхушечных слоев крымско-татарского общества, пытались провозгласить свое независимое (на самом деле зависимое от кайзеровских войск) государство.